Оружие юга (ЛП)

На юге также далеко не все смотрели на него с любовью. Но нет. Убийца из Ривингтона использовал бы АК-47 с близкого расстояния, а не Спрингфилд - с автоматическим огнем из АК-47 было бы гораздо больше шансов сделать то, что тот намеревался сделать.

Чарльз Маршалл высунул голову из окна. Он тихо присвистнул. "С такого расстояния… вам очень повезло, сэр." Он сделал паузу и посмотрел туда, где лежала винтовка. Его тон стал задумчивым. "Или, возможно, с этой позиции убийце помешало отражение солнца от стекла, чтобы точно прицелиться."

"Дай- ка я сам посмотрю." Ли также прикинул угол стрельбы. "Да, вполне может быть, но это чистое везение, не правда ли?" Крики долетели с того направления, в котором стрелявший бежал. Он посмотрел туда, и его брови сами по себе взлетели вверх. "Боже мой, майор, они, кажется, поймали его. Быстро справились." Он отстранился, чтобы его помощник мог посмотреть сам.

За очками брови Маршалла также приподнялись. "Это негр, ей-богу!" - воскликнул он.

"Точно?" - Ли снова сменил в окне Маршалла. Конечно же, человек, которого тащили в середине толпы, был черным. Он заметил Ли, и, глядя на него, начал что-то кричать. Один из державших, ударил его как раз в этот момент, так что слов было не разобрать.

Ли отошел от окна и вышел в коридор, который все еще был переполнен людьми, но уже не так густо, как несколько минут назад. Генерал Грант поймал его взгляд. "Я слышал, в вас стреляли," - сказал Грант. Ли кивнул. Рот Гранта в изогнулся в тонкой улыбкой. "Я несколько по-другому проснулся для завтрака. Если вы в порядке, может, мы пойдем перекусим?"

"Отличное предложение," - сказал Ли, довольный тем, что тот не стал поднимать ажиотажа по поводу инцидента. Грант тоже имел репутацию невозмутимого поведения под огнем.

К завтраку, однако, приступить не удалось. Не обладая хладнокровием Гранта, поток местных высокопоставленных лиц - мэр, шериф, вице-губернатор Кентукки, вместе с парой других, чьи имена и должности Ли не запомнил - начали подходить к нему и возмущаться, и ужасаться по поводу того, что только что произошло. И мол, он не должен считать это никоим образом выражением чувств истинных и честных кентуккийцев к нему или к Конфедерации, и так далее, и тому подобное…

Возбужденные представители местной власти чуть ли не рвали на себе одежды от усердия. Ли отвечал терпеливо, насколько возможно. Между тем, его ветчина с яйцом стояла перед ним нетронутой и остывала с каждой минутой.

Чиновники как бы не замечали Гранта, который пил чашку за чашкой черный кофе, нарезал ломтиками маринованныйогурец и поедал неторопливо их один за другим, пока они не закончились. Таким образом, Ли практически остался без завтрака, но по крайней мере хоть у Гранта получилось поесть. Когда число незваных гостей, подходивших к столу, перевалило за седьмую сотню, даже ледяное терпение Ли начало кончаться. Его рука сжалась на вилке, которую он, наконец, взял в руки, и, казалось, готова была вонзить ее в очередного подходившего, вместо ветчины. Но тот принес интересную новость: "Выяснили, почему этот сумасшедший негр стрелял в вас, генерал."

"Вот как?" Рука Ли, державшая вилку, расслабилась. "Рассказывайте, сэр." Интерес также появился и в глазах Гранта.

"Он ругался и кричал о том, что если бы вы не захватили Вашингтон, то федералы бы выиграли войну и освободили бы всех негров на юге."

"Полагаю, в этом немало правды," - сказал Ли. "Не сомневаюсь в том, что и генерал Грант согласится с этим."

"Без всяких сомнений," - быстро сказал Грант и Ли вспомнил насколько решительно тот был настроен на войну, исход котрой был бы совсем другим без вмешательства людей из Ривингтон. Грант продолжил: "Тем не менее это не дает этому негру или кому-либо еще права, чтобы прийти и стрелять в генерала Ли сейчас. К лучшему или худшему, но война закончилась."

"Как с ним собираются поступить?" - спросил Ли.

"Допросят и повесят его, я думаю," - ответил кентуккиец, пожав плечами. "О, он сказал, еще кое-что, генерал Ли: он сказал, что у вас верно есть кроличья нога от кролика, пойманного и убитого на кладбище в полночь, иначе бы он никогда не промахнулся, стреляя по вам."

"Утреннее солнце более вероятная причина, чем нечто из темной ночи," - сказал Ли, который иронически относился к суевериям. Он объяснил, почему именно убийца выбрал неподходящее место и время для стрельбы. Кентуккиец рассмеялся. "Ну разве не дурак этот негр?" Он хотел было хлопнуть Ли по спине, прощаясь, но передумал; Ли явно не был таким человеком, чтобы вдохновить случайного знакомца на подобные вольности. Оставив свой неловкий жест незавершенным, человек ушел. Завтрак Ли был испорчен, но он съел его тем не менее. Плохой завтрак был гораздо предпочтительнее перспективы остаться без завтрака вообще.

В течение следующих нескольких месяцев Ли разъезжал по Кентукки и Миссури. Он проехал быстрее и больше миль, чем когда-либо в походе, но кроме этого одного негра, никто больше не стрелял в него. Грант забрался еще дальше, особенно в штате Миссури. У Миссури нет прямого поезда с Кентукки, Теннесси, или Арканзасом - Ли пришлось ехать на перекладных от Колумбуса в штате Кентукки до Айронтона в штате Миссури, где железнодорожная сеть позволила ему добраться до Сент-Луиса. Гранту до Сент-Луиса, где он когда-то жил, легче и быстрее было добираться через Огайо и Миссисипи, и через Индиану и Иллинойс, он совершил несколько таких поездок таким образом.

Ли радовался, как хорошо, что обе стороны выполнили свои обещания насчет солдат в спорных штатах. Кроме них, ни одна из армий не вошла в Кентукки и Миссури. Каждый политик, северный или южный, который был в состоянии забраться на пенек и связать между собой пару слов, или даже разразиться речью из десяти тысяч слов, мог свободно сказать своему народу, почему именно они должны выбрать Соединенные Штаты или Конфедерацию.

Слушая оратора-конфедерата, громко распинавшегося о злоупотреблениях северян во время ночного факельного митинга во Франкфорте, Чарльз Маршалл сделал кислое лицо и сказал: "Это речь человека, который провел войну в безопасности, далеко от линии огня. Тот, кто когда-либо сталкивался с янки в бою, имеет намного больше уважения к их мужественности, чем следует из речи этого горлопана".

"Вы, безусловно, правы," - ответил Ли на негодование своего помощника этим оратором: тот попросту грубо обзывал северян жестокими, толстомордыми, любящими негров за деньги. Ли продолжал: "Мне, признаться, до определенной степени стыдно, что я представляю ту же нацию, что и этот красноречивый парень." Чтобы подчеркнуть свое отвращение, он отвернулся от кричащего и размахивающего руками человека на платформе.

"Я понимаю, что вы имеете в виду, сэр." Но Маршалл, словно притянутый каким-то ужасным обаянием, продолжал наблюдать за оратором. Красный свет факелов мерцал в линзах его очков. "Даже если он наберет этим голоса, то еще больше посеет ненависти."

"Согласен," - сказал Ли. - "А вы видели, например, вот это?" Он достал брошюру и передал ее Маршаллу.

Его помощник поднес ее близко к лицу, чтобы суметь прочитать в свете факелов. "Массовые межрасовые браки! Вот то, что вас ожидает, если Кентукки проголосует за Союз," - процитировал он. Он еще раз посмотрел на брошюру с ошеломленным видом. "Как можно печатать такую гадость?"

"Да, только такое слово и можно применить к этому," - признался Ли. На брошюре был нарисован чернокожий с гротескно преувеличенными носом и губами, обнимающий белую женщину и склонившийся к ее лицу для поцелуя. "Мы, к счастью, не несем ответственности за этот документ: если вы заметили, его издал в Нью-Йорке ученый-юрист мистер Симэн."