Оружие юга (ЛП)

"Такие перспективы далеки от наших мыслей, я вас уверяю," - холодно сказал Сьюард. Стэнтон кляцнул зубами так, что звук был очень хорошо слышен. Ли слышал о такой вещи, но никогда раньше не наблюдал: еще один сюрприз, пусть крошечный, в год, наполненный чудесами. Но Бен Батлер сказал: "Если бы вы, южане были настолько полны желания снова повоевать, то вы, господин вице-президент, обошлись бы без этих вежливых разговоров и предъявили бы нам свои условия с оружием в руках. Но если вы решили сделать иначе, то я бы попросил вас следовать учтивости вообще и воздерживаться от таких угроз отныне."

Батлер был просто мечтой художника-карикатуриста. Впрочем как и, только в другом ракурсе, его хозяин, Авраам Линкольн. Ли презирал его. Не сказать, что он был плохим оратором, но он был каким-то скользким. Как солдат он был смешон. Но в битве умов он был неплох. И он явно воодушевил своим коллег по Комиссии, когда они попрощались с Бенджамином, Стивенсом и Ли.

"Итак, мы ждем," - сказал Ли. Дождавшись подходящего дня для оглашения своего предложения, он по-прежнему был готов, имея железную волю, снова набраться терпения.

Джуд Бенджамин сказал: "Линкольн сейчас слишком занят в переговорах со всеми фракциями, чтобы дать нам разумный ответ в ближайшее время. Последнее, что я слышал - Макклеллан призывает к вторжению в Канаду, по-видимому, чтобы увеличить территорию Соединенных Штатов взамен той, что они потеряли при обретении нашей независимости."

"Вторжение может быть успешным, вообще говоря, но только не с теми планами, что есть в голове у Макклеллана," - сказал Стивенс. Три федеральных комиссара откровенно рассмеялись. Бенджамин сказал: "Он наиболее после римского полководца Квинта Фабия Максима заслуживает прозвища 'Неторопливый', но Фабий тактикой проволочек спасал свое государство, а Маклеллан в борьбе с нами ничего другого вообще не проявил."

Ли был по своей природе справедливым человеком. Здесь его справедливость выразилась молчанием - Бенджамин говорил правду. Более энергичное проведение северянами военной кампании могло бы привело к падению Ричмонда еще за два года до того, как мужчины из Ривингтон прибыли со своими АК-47. Также, если бы они провели более решительный штурм в Шарпсберге, позже в 1862 году, то почти наверняка уничтожили бы армию Северной Вирджинии. Неторопливый в вопросах военных, Макклеллан зато проявлял энергию в своих высказыванияях.

"Любопытно, что он все еще герой в глазах многих солдат-северян", - отметил Стивенс.

"Ну а почему бы нет?" - сказал Бенджамин. "Их война не дала им настоящих героев. Нам повезло больше." Он смотрел прямо на Ли.

Тот уставился на сложной цветочный узор ковра. Он всегда имел уважение в военных кругах и в конце войны это уважение стремительно возросло. Он никогда не задумывался, что имеет более широкое признание, вроде того, что имел Джефферсон Дэвис, баллотируясь на пост президента. Широкое общественное восхищение им было явно, и Джуд Бенджамин назвал его героем без какой-либо иронии. Он еще не знал, что делать с таким отношением к нему. Упоминание Фабия напомнило ему об обычае во время римского триумфа, который выражался в том, что специальный человек, стоящий рядом с триумфатором, шептал ему: "Помни, что ты смертен." Римляне были весьма практичными людьми.

Он не нуждался в дополнительном напоминании о своей смертности. Боль в груди, что иногда накатывала на него, говорила ему все, что он хотел знать. Белые таблетки от ривингтонских пришельцев помогали ему держаться, но годы военной кампании давали себя знать. Он встал, попрощался с коллегами, спустился вниз и вышел на улицу. К его облегчению, долгий летний зной начинал ослабевать. Негр-дежурный, увидев его, умчался в близлежащие конюшни и вскоре вернулся со Странником. "Вот, прошу, Масса Роберт."

"Спасибо, Лисандр," - сказал Ли. Раб широко улыбнулся, радуясь, что его имя помнят; он, конечно, не знал, что это было лишь одной из тысяч маленьких хитростей, с помощью которых офицер зарабатывал авторитет у своих подчиненных. Были, как слышал Ли, такие же трюки и у политических деятелей. Эта мысль смутно тревожила его. Он не хотел быть политиком. Тем не менее, если это стало его долгом… Тронувшись вверх по улице на Страннике, он оставил эти бесполезные размышления. Он ехал на запад, в сторону арендованного дома, в котором он жил. Движение на улице было оживленным, но без той напряженности военного времени. Меньше солдат, меньше транспорта. Дамы могли прогуливаться, не подвергая подол юбки опасности быть затоптанным. Мужчины находили время, чтобы остановиться и полюбоваться дамами в шляпках. Ли улыбнулся, наблюдая тот образ жизни, что сохранила победа Конфедерации. Что-то драгоценное исчезло бы в мире, если бы этот Юг был потерян.

Злые крики, топот бегущих ног, возгласы: "Стой, грязный негр!" Бедно одетый чернокожий бросился через улицу Франклина со стороны Восьмой улицы, почти перед носом Странника. Лошадь фыркнула и взбрыкнула. Ли едва удалось взять ее обратно под контроль, когда по крайней мере дюжина белых, машуших кулаками, пронеслась вслед за негром.

Ничто не разозлит профессионального солдата быстрее, чем вид толпы, не соблюдающей даже подобия дисциплины. "Стой!" - закричал Ли, встряхнув головой в полной ярости. Двое белых во главе толпы были в форме Конфедерации. Резкая команда и тон, которым она была отдана, заставила их резко притормозить. Другие уткнулись в них. Но в самом острие погони парень в комбинезоне и кожаном фартуке кузнеца решил сбить негра с ног. Однако он не попал в чернокожего молотком, который он нес в правой руке.

"Что во имя Бога здесь происходит?" - отрывисто потребовал Ли. Он посмотрел на людей перед ним. Теперь они выглядели не разъяренными, а смущенными. Некоторые из них, вроде того, что пытался сбить негра, были кузнецы; другие, судя по одежде, разнорабочие. Но один был полицейским, а другой, увидел Ли с оттенком беспокойства, носил пеструю форму мужчин из Ривингтона. Этот парень сложил руки на бедрах и нагло смотрел на Ли. Не обращая на него внимания в данный момент, Ли спросил полицейского, "Вы, сэр, здесь для того, чтобы устранить этот беспорядок?"

Лежащий на земле негр ответил прежде чем это удалось полицейскому: "Ничего подобного, сэр! Он во главе этой толпы".

"Ты заслуживаешь того, что сейчас получишь" - белый человек, сидя на чернокожем, поднял молоток, намереваясь ударить его. Тут он встретился глазами с Ли. Сабля Ли была чисто церемониальной частью его парадной формы. Рука Ли дотронулась до нее, хотя она оставалась в ножнах. Но присутствие Ли было сильнее оружия, сильнее любой сабли. Кузнец опустил молоток так же быстро, как и поднял его.

"Может быть, вы окажете мне честь объяснить, почему вы носитесь, как дикари, по улицам Ричмонда," - сказал Ли с иронической вежливостью.

Кузнец покраснел, но с готовностью ответил: "Чтобы дать этому негру урок, потому что он работает задешево и переманивает этим моих клиентов. Как белый человек должен зарабатывать на жизнь, если он должен работать, подстраиваясь под негров?"

Два или три других кузнеца поддержали его одобрительными криками. То же продемонстрировали разнорабочие, полицейский и несколько человек из толпы, которая стремительно нарастала. Только черное лицо едва виднелось из-под сидящего на нем кузнеца. "Отпусти его," - нетерпеливо сказал Ли. Когда кузнец слез с него, Ли спросил у негра: "Что ты можешь сказать в свое оправдание?"

"Я свободный человек, сэр. Я выкупил себя из рабства еще до войны и работал на фабрике наравне с остальными кузнецами. После перемирия там все заглохло, работы не было, поэтому я стал работать самостоятельно. Я просто стараюсь выжить, сэр, это все, что я делаю.

"И ты стал работать за меньшую оплату, чем у всех этих людей здесь?" - спросил Ли.