Ракетный гром

Под самолетом Гросулова прошел воздушный десант — три огромных косяка многотонных машин. И все туда же, в сторону противника. На табло переговорного устройства с главным командным пунктом появились позывные флагмана воздушного десанта. Гросулов нанес их на планшет. Теперь надо усилить наблюдение. Генерал хотел было отдать соответствующее распоряжение, но техник-локаторщик опередил его:

— На экране — цели!

— Вижу! — отозвался Гросулов.

Не было сомнения, что вражеские локаторы обнаружили воздушный десант и теперь навстречу ему мчатся стаи ракет «земля — воздух». Десант едва ли сможет изменить маршрут, слишком мало времени. Но иного выхода нет. Гросулов передал флагману отсчитанные приборами трассы полета ракет противника и время их столкновения. Эти же данные послал и на командный пункт. Теперь от него уже ничего не зависит, теперь он лишь наблюдатель: произойдет катастрофа или нет, успеет ли десант изменить высоту полета, подняться выше или опуститься ниже — освободить пространство для ракетного столкновения. Секундная стрелка приборных часов стучала иаковальным звоном. Стук ее становился все громче, и наконец Гросулову показалось, будто в самолете работают десятки молотобойцев, неистово выхваляясь друг перед другом частотой и силой удара, — тяжелый звон нещадно колотил по перепонкам.

— Рогов! — вскрикнул Гросулов, когда до предполагаемого взрыва осталось секунды две. — Рогов...

— Я, товарищ генерал...

Самолет подбросило. Яркий свет ударил в иллюминаторы.

— Все в порядке, — прозвучал голос командира корабля.

И сразу стало тихо-тихо, как под водой. Молча тащилась секундная стрелка. Молча проползла тень от облаков, бесшумно замелькали на панельке кодовые цифры. Гросулов расшифровал их.

— Десант уцелел, — пошевелил он губами. — Он уже на земле.

Открылась дверь кабины пилота. Командир корабля расстегнул высотный костюм, снял гермошлем. Гросулов, вспомнив его фамилию, сказал:

— Товарищ Михеев...

— Что вы говорите? — переспросил командир.

Гросулов начал его рассматривать: усталые серые глаза, вымокшие темные волосы, курносый нос, короткая крепкая шея, заметил на руке обручальное кольцо.

— Вы женаты? — Теперь он услышал свой голос и, обрадовавшись этому, повторил: — Вы женаты, товарищ Михеев?

— Женат, — сказал командир корабля и недоуменно посмотрел на Рогова. Тот опустил голову, искоса глядя на Гросулова. Потом шепотом произнес:

— Товарищ генерал, у вас голова... побелела. Посмотрите. — Рогов достал из кармана зеркальце.

Но Гросулов не стал смотреться в него, положил на столик, спросил:

— Где мы находимся?

— Штурман, доложите! — приказал Михеев, наклонившись к переговорному устройству.

Маленький, коричневого цвета репродуктор четко выговорил:

— Идем вдоль реки Н.

— Река Н? —Гросулов посмотрел на карту.

Это был район, по которому нанесли удар ракетные установки. Он включил прибор визуального наблюдения и надолго замер у окуляра. Темных шаров уже не было, воздушные потоки унесли их прочь. Теперь видимость была отличной, можно было рассмотреть даже самые маленькие предметы. Но все, что вначале увидел Гросулов, теперь было неподвижно, мертво. Жили лишь многочисленные очаги пожара. Видимо, там не было сплошного леса: огонь то бежал извилистыми ручьями, то казался похожим на ярко-желтые озера. Потом Гросулов заметил боевые позиции войск с траншеями и различными убежищами.

Позиции были разрушены. Он определил: удар ракет здесь пришелся не по центру укрепленного района, а по восточному его краю, как раз там, где проходили первые линии траншей. Тем не менее находящиеся на порядочном удалении от них танки и орудия крупного калибра были разбросаны в разные стороны и теперь представляли собой груды металла. Он вообразил, какая сила взрыва прокатилась здесь, сметая на своем пути все: танки, пушки, тягачи, оторвавшись от земли, летели по воздуху десятки метров. В центре удара зияла огромная воронка. По краям ее бушевал пожар. Противник пытался вывести остатки войск. Группы специальных машин носились по обожженной земле, подбирая оставшихся в живых солдат.

Движение было настолько беспорядочным, что трудно было определить, куда эвакуируются пострадавшие части. Наконец Гросулову удалось разобраться в этом хаосе. Он заметил белые квадратики палаток. Сюда тянулись цепочки санитарных машин, шли в одиночку и группами люди. «Ну что ж, что ж, пеняйте на себя, вы начали первыми», — с болью рассуждал он. И вдруг подумал: «Найдут ли виновника этой катастрофы?» Обычно виновника находят слишком поздно, а иногда и вовсе не находят. И сразу же после окончания войны появляются новые злодеи, новые личности, толкающие мир к очередной пропасти. Страсти накаляются, и слабеет бдительность людская. Выход один — пропалывай поле вовремя, иначе сорняки погубят посевы.

Подошел дозаправщик. Внизу плыли облака, черные, с фиолетовыми прожилками. Он понял, что это дым, и удивился тому, что он так высоко поднялся. Поискал прогалину, чтобы взглянуть на землю. «Окно» попалось большое, и Гросулов сразу увидел знакомый район: он узнал его по реке, пересеченной плотиной. Уцелели только река и плотина. И страшно было видеть эту живую реку с узкой перемычкой среди пустыни, по которой там и сям еще ходили пожары. Они то гасли, то вновь вспыхивали. Он понял, что на земле кто-то борется с огнем: или ветер гасит его, или люди пришли на помощь пострадавшим. Вдруг темная шевелящаяся туча заслонила прогалину. Это была огромная стая птиц. Птицы были живыми, и оттого, что они взмахивают крыльями и летят, он закричал, как ребенок, увидевший диковинку:

— Смотрите! Птицы!

— Вам посадка, — послышалось в наушниках.

Гросулов хотел было передать эту команду командиру корабля, но тут же вспомнил, что распоряжения, идущие с земли, автоматически дублируются для каждого члена экипажа. Михеев изменил маршрут. Район и точка приземления были указаны в кодовой таблице полета. Гросулов знал эту местность: небольшой городишко с полевым аэродромом, расположенным в лесном массиве. Он прикинул по карте расстояние, оно было довольно внушительным.

Теперь корабль шел по прямой. Хотелось знать общую обстановку на земле, послушать эфир, но лишние разговоры по каналам связи категорически запрещались. Некоторое время Гросулов чувствовал себя совершенно оторванным от всего мира. Рогов спал, запрокинув голову на спинку кресла, его бледное лицо было покрыто мелкими капельками пота. Дышал он тяжело, словно ему не хватало воздуха. Неудержимо потянуло разбудить водителя, переброситься с ним хотя бы несколькими словами: тишина, та самая тишина, о которой он не раз мечтал на земле, особенно тогда, когда нужно было сосредоточиться в работе, теперь вдруг стала почти невыносимой, враждебной.

Однако безмолвие длилось недолго. Едва он вспомнил о замполите Табидзе, о его заразительном смехе, как тотчас послышался хохот, далекий, но совершенно ясный... Он знал о таких «штучках» и уже приготовился отразить слуховые галлюцинации, сказав себе: «Чепуха, Петр Михайлович, обман, знай, что это обман», но хохот оборвался. Через минуту Гросулов уловил странный шум. Шум нарастал, крепчал, и теперь отчетливо был слышен топот ног, топот огромной толпы людей. «Это бегут те, которые спаслись», — прозвучало в ушах. Гросулов приподнялся, покрутил головой. «Этого еще не хватало!» — произнес он громко, так громко, что проснулся Рогов. Звуки сразу пропали. Он обрадовался и тому, что оборвался топот, и тому, что проснулся Рогов.

Сейчас водитель был для него самым дорогим человеком. Он смотрел на Рогова с нежностью отца, ожидая услышать хотя бы одно слово. Но Рогов, видимо спросонья еще не понимая, где он и что с ним, никак не мог прийти в себя, все протирал и протирал заспанные и немного отекшие глаза. Потом, когда уже казалось, что он что-то скажет, снова запрокинул голову на спинку кресла.

— Алеша!

Рогов не ответил. Он спал тихо, как ребенок, даже не слышно было его дыхания. Гросулова вновь охватило чувство одиночества, хотя он знал, что за перегородками его кабины есть люди... Он начал думать о Михееве, о полете, о космонавтах. Вообразил состояние человека в просторах вселенной... Маленький кораблишко, ничтожная песчинка и бескрайность космоса, не условная, а вообще безусловная бескрайность, не имеющая никаких измерений — Вечность! Каким же нужно быть сильным, чтобы преодолеть Вечность!