Страница 9 из 17
В целом наш мир — это место, где появилось учение Будды Шакьямуни, а также учения Тайной
Мантры, или Ваджраяны. Особенно это касается Страны снегов, Тибета, где благодаря состраданию всех будд и совместным заслугам существ, подобно взошедшему солнцу, появились учения и Сутры, и Тантры. Поскольку наши склонности привели нас к Махаяне, мы понимаем, что во всем бескрайнем пространстве среди бесчисленного множества существ нет ни одного, которое не было бы нашим отцом или матерью. И мы осознаём, что все они раньше или позже так же сильно заботились о нас, как это делают в нынешней жизни наши родители. Поэтому мы ощущаем свою ответственность за всех них — наших родителей — и, читая хоть одну мантру мани, делаем это на их благо. Выполняя хоть один поклон–простирание, мы делаем это для них. Таково отношение и побуждение в Махаяне.
Мы можем понимать, что попали в трясину сансары и низших миров. Но, если мы ограничиваемся желанием освободиться самим, если у нас нет этого альтруистического побуждения — принести счастье другим, то мы будем исходить из принципов Хинаяны, а не Махаяны. Даже если мы принимаем прибежище, желая обрести освобождение, наше ограниченное отношение приведет нас только на путь шравак и пратьекабудд.
Принятие прибежища и зарождение бодхичитты — решение достичь просветления ради благавсех существ — это предварительное условие для всех практик. Все практики, которые мы выполняем, содержатся в учении Будды, объединяющем Сутру и Тантру. Благодаря нашему накоплению заслуг Дхарма Будды пришла в Тибет. Впервые появившись во времена правления царя Сонгцена Гампо[40], она окончательно упрочилась при кенпо Шантаракшите, ачарье Падмасамбхаве и дхармарадже Трисонге Дэуцене. И она сохранилась до настоящего времени, не претерпев ни упадка, ни ухудшения.
По этой причине, а также потому, что Дхарма заключает в себе богатство наставлений, применимых к различным потребностям существ, в нашей стране появилось большое разнообразие учений. Поскольку тексты переводились с санскрита на тибетский язык в разное время, мы говорим о старых переводах и новых переводах. Эти две категории далее подразделяются на множество подшкол, но, по сути, все они тождественны. Все они — учения Будды. Это чистые слова самого Будды. Поэтому все школы, сколько бы их ни было, происходят ли они от ранних или поздних переводов, нингма ли это, кагью, сакья или гелуг, — на самом деле отличаются только названиями. По своей сути все они единое учение — слова Будды. Это значит, что, хотя мы должны следовать той традиции, к которой нас привлекло, недопустимо критиковать другие школы. Если мы практикуем в своей традиции с верой и преданностью, значит, мы следуем безошибочному пути Дхармы Будды. Если же, напротив, мы практикуем с пристрастием и с чувством обособленности и превосходства своей школы, полагая, что только наша практика правильна, и очерняем другие учения, то мы совершаем очень серьезную ошибку. Будда сказал, что только он и те, кто на одном уровне с ним, могут судить других. Никто иной не вправе этого делать. Следовательно, поскольку воплощения будд и бодхисаттв есть повсюду, не критикуйте других. Напротив, привыкайте к чистому восприятию и практикуйте те учения, которые хочется.
Если продолжить ту же тему, можно сказать, что у нас, тибетцев, есть одна особенность: все мы, даже дети, знаем мани. Среди нас нет ни одного, кто не верил бы в Дхарму. Это просто невозможно представить. Конечно, теперь мы всего лишь беженцы, но, покидая свою страну, все мы хранили в своих сердцах — и сейчас храним — Три Драгоценности. Мы не бросили их там. Мы должны практиковать с беззаветной верой в них, объединяя многообразие учений Будды в единой сущности. Кроме того, невозможно практиковать все учения в отдельности. Никто* не в состоянии этого сделать и даже не знает, каким образом это возможно! Поэтомувопрос заключается в том, как все эти учения и практики собрать воедино. Будда сказал: откажись от всех дурных дел, усердно твори добро, полностью овладей своим умом — вот учение Будды.
Что такое зло? Что называют неблагим? Зло — это действие, причиняющее вред другим. Более того, говорится, что мы должны воздерживаться не только от причинения вреда другим в настоящее время, но и от поступков, которые повредят нам самим в будущем (как следствие неблагой кармы). Опять‑таки, что такое благо? Это добросердечие, желание помочь другим. Именно это мы называем бодхичиттой. Если у нас доброе сердце, желание блага другим, и если мы приносим пользу и другим, и самим себе, то мы творим добро. Добро проистекает исключительно от доброго сердца. Можно замечательно произносить молитву прибежища, но, если при этом мы таим дурные мысли, это бессмысленно. Как говорится, «При добрых намерениях все основы и пути хороши, при дурных намерениях все основы и пути погибли».[41] Благое намерение, добросердечие — вот что должно быть у нас всегда. Именно это, а не что‑то грандиозное или изощренное, и есть Дхарма, и ничто иное.
Для пояснения этой истины служит история о троих верующих, которые достигли состояния будды благодаря одному и тому же глиняномуца–ца[42]. Один человек сделал это ца–ца с великой преданностью и верой в Три Драгоценности. Потом другой человек нашел эту фигурку на обочине дороги. Он рассудил, что негоже оставлять его так, потому что оно размокнет от дождя. Поскольку у него не было ничего лучшего, он накрыл ца–ца своим башмаком, который снял с ноги. Третий человек обнаружил это ца–ца, накрытое башмаком, и был страшно возмущен, считая, что это недопустимое проявление неуважения. И он отбросил башмак. Конечно же, неправильно ставить башмак на ца–ца, но поскольку второй человек сделал это с искренним и добрым намерением и с верой в Три Драгоценности, его поступок был благим. Говорят, что все трое достигли просветления.
Будда сказал, что нам нужно полностью обуздать свой ум. Что бы мы ни сделали, хорошее или плохое, истинный исполнитель — только наш ум. В самой глубине своего существа все мы желаем одного — быть счастливыми. Мы не хотим страдать. Но именно из‑за этого желания возникают три загрязнения — вожделение, ненависть и неведение, — и мы получаем только страдание. Из‑за этих загрязнений мы накапливаем поступки, которые мешают нам избавиться от сансары. Поэтому важно с самого начала понимать разницу между добрым и дурным намерением. Нашим учителем должна быть собственная внимательность. Необходимо внимательно наблюдать, что для нас благотворно, а что пагубно. Если возникают благие мысли, нужно поступать согласно им. Если возникают неблагие мысли, их нужно прекратить. Добродетельный ум — источник счастья. Недобродетельный ум — источник страдания. Это очень просто, и в том, что это именно так, можно убедиться на собственном опыте. Когда Будда говорил о мирах ада и прет[43], он ничего не выдумывал. Он просто говорил о том, что есть на самом деле.
Все объекты, которые мы почитаем и которым делаем подношения, — это просто опоры, помогающие нам практиковать Дхарму.[44] Сама же Дхарма пребывает в нашем уме. Это не что‑то внешнее. Это целиком зависит от наших хороших и плохих намерений. Поэтому важно всегда быть добросердечным. Это само по себе свидетельствует о том, что мы владеем учением Будды. Если мы правильно практикуем добро, если мы отвергаем зло, если мы не сомневаемся в кармическом законе причины и следствия и по–настоящему верим в Три Драгоценности, то никогда не сделаем ничего постыдного. Важно не делать ничего такого, о чем потом будем сожалеть.
Там, где мы живем теперь, мы постоянно соприкасаемся с иностранцами. Наша молодежь подпадает под их влияние и теряет свою веру. Существует опасность, что она вовсе утратитинтерес к Дхарме. Нам нужно как следует задуматься и постараться найти способы не допустить этого. Никогда не отворачивайтесь от Трех Драгоценностей!
40
Во времена правления Сонгцена Гампо (617— 698) Тонми Самбхота разработал тибетскую письменность и грамматику, благодаря чему были сделаны первые переводы на тибетский язык буддийских текстов, связанных с Авалокитешварой, и других. Это заложило основу для буддийской практики и медитации. Сонгцен Гампо также построил два из самых важных в Тибете храмов — Джоканг и Рамоче, — которые должны были стать вместилищем изваяний Будды Шакьямуни и Будды Акшобхьи, привезенных в Тибет женами Сонгцена Гампо: китайской царевной (Гьяса<букв. «супруга из Китая»>) и непальской царевной (Белса<букв. «супруга из Непала»>).
41
sa — основа, или уровень, и lam — путь. Практика Махаяны подразделяется на пять путей (накопления, объединения, видения, медитации и не–обучения), которые постепенно проходит практик, продвигаясь к состоянию будды. Третий путь, путь видения, — это момент, когда у практика есть прямое переживание дхарматы. От него начинается вторая система основ, или уровней, достижения состояния бодхисаттвы — от пути видения и до пути не–обучения, т. е. состояния будды.
42
Ца–ца — это маленькое изображение ступы, будды и т. п., которое изготавливают из глины с помощью формы.
43
Прета (yi dvags) — голодные духи, один из шести классов существ сансары.
44
Речь идет о символах Трех Драгоценностей: священных изображениях, книгах и т. д.