Страница 53 из 69
Вслед за этим [сыну Гао-цзу] Ю, носившему титул Хуайян-вана был дан титул Чжао-вана. Летом был издан указ о пожаловании отцу Ли-хоу посмертного титула Линъу-хоу, Затем вдовствующая императрица приказала отрубить ноги и руки наложнице Ци, вырвать ей глаза, прижечь уши, дать снадобье, вызывающее немоту, поместить ее в яму, полную нечистот, и называть “человек-свинья” [9]. Через несколько дней императрица призвала Сяо-хуй-ди посмотреть на “человека-свинью”. Увидев жертву, Сяо-хуй спросил, кто это, и, узнав, что перед ним госпожа Ци, громко зарыдал. Вскоре он заболел и более года не мог встать с постели. Император послал к вдовствующей императрице человека сказать так: “Вы совершили нечеловеческий поступок. Я, как ваш сын, императрица, никогда не смогу более управлять Поднебесной”. С этого времени Сяо-хуй стал бражничать, предаваясь разврату и веселью, совсем не занимался делами управления, и от этого заболел [10].
На втором году [правления Сяо-хуй-ди] чуский Юань-ван и циский Дао-хуй-ван прибыли ко двору представиться императору. В десятой луне (ноябрь — декабрь 194 г.) Сяо-хуй пировал вместе с Ци-ваном в присутствии вдовствующей императрицы. Сяо-хуй, относясь к Ци-вану как к старшему [203] брату, посадил его на почетное место, по принятым в семье обычаям. Вдовствующая императрица разгневалась и приказала наполнить две чары отравленным вином, поставив их перед братьями. Затем она велела Ци-вану подняться и произнести тост. Ци-ван встал, тогда Сяо-хуй тоже встал и схватил чару, намереваясь поднять тост вместе с братом. Вдовствующая императрица испугалась, вскочила и опрокинула чару Сяо-хуя. Удивленный Ци-ван не решился больше пить и, притворившись пьяным, ушел.
Расспросив [придворных] и узнав, что в чаре был яд, Ци-ван перепугался. Он считал, что теперь ему из Чанъани живым не выбраться, и загрустил. Его секретарь — нэйши из владения Ци, по имени Ши, сказал Ци-вану: “У вдовствующей императрицы только двое детей — Сяо-хуй и принцесса Лу-юань. У вас, ван, сейчас более семидесяти городов, в то время как принцесса кормится лишь от нескольких городов. Если бы вы, ван, поднесли вдовствующей императрице одну из областей, чтобы сделать эти земли банным поместьем принцессы [11], то вдовствующая императрица несомненно была бы обрадована, а вы, ван, наверняка избежали бы беспокойства”. Тогда Ци-ван предложил в дар трону область Чэнъян, величая принцессу ван-тайхоу — вдовствующей княгиней [12]. Императрица Люй обрадовалась и разрешила сделать этот подарок. Был устроен пир в подворье циского вана [13], гости пили и веселились, а после пиршества Ци-вану было разрешено вернуться в свое владение.
На третьем году [правления Сяо-хуй-ди] (192 г.) началось строительство стены вокруг Чанъани. К четвертому году правления половина работ была выполнена. На пятом-шестом годах [правления Хуй-ди] (190–189 гг.) строительство городской стены было завершено [14]. Все владетельные князья собрались в столице и в десятой луне принесли свои поздравления во дворце.
На седьмом году правления, осенью, в восьмой луне, в день у-инь (26 сентября 188 г.) император Сяо-хуй скончался. Объявили траур. Вдовствующая императрица рыдала, но слезы из ее глаз не текли [15]. Чжан Пи-цян — [204] пятнадцатилетний сын Лю-хоу — был окольничим императора. Он спросил первого советника: “У вдовствующей императрицы был только один сын — Сяо-хуй. Он сейчас умер, а она только рыдает, но [на самом деле] не горюет. Знаете ли вы, как объяснить это?”. Первый советник сказал: “А как [бы ты] объяснил?”. Пи-цян ответил: “Император не имел взрослых сыновей, вот вдовствующая императрица и боится вас в других [сановников]. Вам сейчас хорошо бы попросить императрицу пожаловать Люй Таю, Люй Чаню и Люй Лу посты военачальников, чтобы они возглавили северные и южные армий, и ввести всех из рода Люй во дворец, чтобы, находясь там, они управляли делами. Если поступить так, то вдовствующая императрица успокоится, а вы и другие [сановники] удачно избавитесь от бед”. Первый советник поступил так, как предлагал Пи-цян [16]. Вдовствующая императрица обрадовалась этому, а ее плач [по сыну] стал непритворным. С этого времени и началась власть рода Люй.
Была объявлена общая амнистия по Поднебесной. В девятой луне, в день синь-чоу (19 октября 188 г.) состоялись похороны императора [17]. Наследник престола занял трон, был объявлен императором и посетил храм Гао-цзу [18]. На первом году его правления все указы и декреты стали исходить от вдовствующей императрицы. Управляя вместо Сына Неба, вдовствующая императрица стала советоваться [с приближенными], намереваясь поставить ванами всех из рода Люй. Она спросила мнение правого советника Ван Лина. Ван Лин сказал: “[В свое время] Гао-цзу, принеся белую лошадь [в жертву], дал вместе с нами клятву: “Если ваном станет человек не из рода Лю, Поднебесная сообща нападет на него”. Ныне вы хотите сделать ванами всех из рода Люй, это же нарушение клятвы”. Вдовствующую императрицу это не обрадовало.
Она спросила мнение левого советника Чэнь Пина и Цзяо-хоу Чжоу-бо. [Чжоу] Бо и советник ответили: “Гао-ди, успокоив Поднебесную, сделал ванами своих сыновей и младших братьев. Ныне вы, вдовствующая императрица, управляете от имени Сына Неба, и нет ничего невозможного в вашем [205] желании поставить ванами старших и младших братьев из рода Люй”. Вдовствующая императрица обрадовалась и на этом закончила прием во дворце. Ван Лин, укоряя Чэнь Пина и Цзян-хоу, сказал: “Разве вы, господа, не присутствовали в прошлом среди тех, кто с Гао-ди помазал губы кровью [жертвенных животных] и принес клятву [19]. А ныне, после кончины Гао-ди, когда вдовствующая императрица стала правительницей и намерена поставить ванами людей из рода Люй, вы все следуете ее незаконным желаниям и нарушаете клятвенный договор. С какими глазами вы встретитесь с Гао-ди там, под землей?” [20].
Чэнь Пин и Цзян-хоу ответили: “Сегодня в резких речах и спорах перед лицом государя мы уступаем вам, но [в умении] сохранить алтари духов Земли и злаков и утвердить у власти потомков рода Лю, то в этом вы уступаете нам”. Ван Лин не смог ничего возразить им [21].
В одиннадцатой луне (декабрь 188 г. — январь 187 г.) вдовствующая императрица, желая сместить Ван Лина, пожаловала ему звание тайфу — наставника государя и лишила прав правого советника. Ван Лин под предлогом болезни сложил с себя все обязанности и вернулся домой. После этого [императрица] сделала левого советника Чэнь Пина правым советником, а Шэнь И-цзи, носившего титул Пиян-хоу, поставила левым советником [22]. Левый советник не занимался управлением делами, ему повелели лишь наблюдать за дворцом, подобно начальнику охраны внутренних дворцовых ворот [23]. Шэнь И-цзи приобрел расположение вдовствующей императрицы, [его] стали часто привлекать к решению государственных дел, и получилось так, что высшие сановники только через него [добивались] решения всех вопросов. Затем [Люй-хоу] почтила отца Ли-хоу [Люй Тая] посмертным титулом Дао-у-вана, думая таким образом постепенно сделать ванами представителей рода Люй.
9
Искалеченную женщину поместили в цэ ***, т. е. в “отхожее место, яму”. В аналогичном тексте Хань шу находим словосочетание цзюй юй *** (равноценное ку-ши ***) — “подвал, низкое помещение, яма”. Скорее всего, это было подвальное помещение, отведенное под черные службы, где находились и ямы для сбора нечистот. Слово чжи *** — “свинья” в литературе нередко связывалось с понятием о прелюбодеянии (чжи-фу — любовник), поэтому Люй-хоу, очевидно, и употребила кличку “человек-свинья”.
10
Добровольный уход Хуй-ди от управления и разгульная жизнь, которую он вел, рассматривались в исторической литературе как свидетельства его слабости и безответственности. Сыма Гуан в послесловии обвиняет императора в отсутствии чувства долга (ЦЧТЦ, I, 410). Надо полагать, он был действительно слабовольным и сопротивляться властной и жестокой Люй-хоу не смог, да и опереться ему было не на кого.
11
Относительно термина “банное поместье” — танму-и см. прим. 224 к 8 гл.
12
Накаи Сэкитоку (ХЧКЧ, II, 706) отмечает, что муж Лу-юань — Чжан ао был еще жив, следовательно, ее сын Янь не стал луским ваном. Но в таком случае дочь императрицы не следовало именовать ван-тайхоу — вдовствующей княгиней. Здесь, как и во многих других случаях, — частое для древних книг перенесение более поздних титулов на ранние периоды.
13
Ди *** — по словарю Шо вэнь, резиденция, подворье чжухоу, ванов, позднее — начальников областей в столице и ее пригородах. Чжухоу пользовались этими подворьями при приездах для очередных представлений императору.
14
В комментариях к Хань шу и в тексте 2 гл. этой книги указывается, что над сооружением стены вокруг Чанъани трудились 140 тыс. человек. Стена была завершена в 9-й луне 5-го года правления Хуй-ди (ХШБЧ, I, 108). Если эта дата более точна, что весьма вероятно, так как выражение “на пятом — шестом годах” необычно для анналов, где события датируются с точностью до дней, то можно предположить в 9 гл. ошибку. Вместо слов лю нянь — “шестой год” должно было бы стоять цзю юэ — “девятая луна” (такого мнения придерживался Лян Юй-шэн).
Стена вокруг Чанъани, по свидетельству источников, имела в окружности до 63 ли, т. е. около 30 км. Двенадцать больших ворот, защищенных башнями, соединяли во всех направлениях столицу с периферией страны. О комплексе дворцов Вэйянгун говорилось в 8 гл. (прим. 208).
15
Хуй-ди умер 23 лет от роду. Похоронен он в Аньлине. В противоположность Сыма Гуану ханьский Бань Гу в эпилоге его анналов назвал Хуй-ди “великодушным и гуманным монархом”, сожалея о его гибели (ХШБЧ, I, 109). Однако у Сыма Цяня, да и у Бань Гу, нет описания таких практических действий этого номинального монарха, которые подтверждали бы его высокие качества. Сыма Цяня отделяло от этого периода всего 70–80 лет, и он не дал высокой оценки Хуй-ди, поэтому заключение Бань Гу представляется данью конфуцианской традиции.
16
Рассуждения пятнадцатилетнего пажа императора и его советы премьер-министру страны по политическим вопросам, на наш взгляд, явно придуманы и введены в текст лишь для того, чтобы показать, как протекал захват власти кланом Люй. Первым — левым советником в это время был Чэнь Пин, вторым — правым советником — Ван Лин.
17
Сяо-хуй умер в 8-й луне, а похоронен в 9-й луне. Длительный разрыв во времени между физической смертью и датами захоронения монархов и князей определялся традицией и ритуалом. В Ли цзи сказано: “Сына Неба в течение семи дней [после кончины] обряжают и кладут в гроб, в течение семи месяцев его хоронят” (ШСЦ, 20, 566). При этом принимались меры, предохраняющие тело от разложения: гроб тщательно шпаклевался, в рот покойнику клали специальные травы, натирали тело и т. д. (об этом см.: Л. С. Васильев. Культы, религии, традиции в Китае, М., 1970, стр. 147–154).
18
Хуй-ди сыновей не имел, поэтому был взят ребенок у какой-то красавицы в императорском гареме. Очевидно, из-за этого имя нового императора ни у Сыма Цяня, ни в других ханьских источниках не называется.
19
В древнем Китае заключение многих важных соглашений, союзов и произнесение клятв сопровождались, как и у других народов, церемониями, символизировавшими верность даваемому слову. С периода Чжоу такая церемония включала ритуал помазания уголков губ участников соглашения кровью приносимых тут же в жертву животных. Упоминание об этом встречается у Мэн-цзы (ЧЦЦЧ, I, Мэн-цзы чжэн-и, гл. 12, стр. 497), в 76 гл. “Исторических записок” (ШЦ, V, 2366–2368). Из слов Ван Лина можно заключить, что в начале Хань сохранялись еще какие-то реликты этого обряда.
20
Вера в то, что души умерших людей продолжают свои земные отношения в потустороннем мире, отражена в фольклоре и в древних источниках. В загробном мире китайцы видели точную копию мира земного. Мы уже познакомились с описанием гробницы Цинь Ши-хуана (см. гл. 6), в которой имитировались вселенная и царский двор. В данном месте впервые в Ши цзи мы встречаемся с тем, что потусторонний мир назван ди ся *** — “под землей, внизу, в том мире”. В надписи на тазе из Восточной Хань, найденном в 1935 г., приведено перечисление всех “подземных чиновников” и даров, им положенных, что подтверждает существование таких верований в эпоху Хань (см.: Го Мо-жо, Эпоха рабовладельческого строя, М., 1956, стр. 121–122).
21
Смысл ответа Чэнь Пина и Чжан Ляна таков: необходимо позаботиться о будущем империи, о сохранении власти Хань на длительный период. Умные сановники предпочли не вступать в конфликт с властной и сильной Люй-хоу, проводившей достаточно разумную политику, а пойти навстречу ее желаниям. При этом они стремились не только сохранить свои жизни, но и власть царского дома, предвидя, вероятно, временный характер господства клана Люй.
22
В эпоху Чжоу соотношение левой и правой сторон, их значение в ритуале, в иерархии чинов не было строго определенным. В Дао дэ цзине, например, говорится, что в добрых делах превыше всего левое, в дурных — правое (ЧЦЦЧ, III, 18), но зато старший командующий, например, занимал правую сторону.
В Цзо чжуань встречаются фрагменты, из которых явствует, что в некоторых княжествах предпочтение отдавалось левой стороне. Такие же упоминания имеются в Ши цзине и Шан шу. По мнению Такигава, в период Чжаньго уже превалировала правая сторона, что было воспринято в Цинь и соответственно в Хань. Только после Хань левая сторона вновь, становится превалирующей (ХЧКЧ, II, 709–710). Подробно этот вопрос разобран у Ван Мин-шэна (“Суждения о 17-и династийных историях”, гл. 23, стр. 199–201).
23
Ланчжунлин *** (см. прим. 28 к 6 гл.) — начальник охраны внутренних дворцовых ворот, начальник телохранителей (у Уотсона иначе: a palace secretary, — стр. 326).