Страница 17 из 69
Ныне властитель-император соединил воедино все [земли] в пределах морей, разделил их на области и уезды, и в Поднебесной [наступили] мир и спокойствие. [Император] прославил навеки своих предков, он проникся истиной и творит добродетельные [дела], его почитаемый титул величественно утвердился [на земле].
Мы, его слуги, прославляя деяния и добродетели властителя-императора, вырезали [надпись] об этом на металле и камне, чтобы послужила [она] примером и образцом [для потомков]”” [105].
Когда [в Ланъе] все было окончено, Сюй Ши [фу], уроженец княжества Ци [106], представил императору доклад, в котором сообщалось, что посреди моря есть три священные горы, носящие названия Пэнлай, Фанчжан и Инчжоу и населенные небожителями. [Он] просил разрешить ему, очистив себя постом и взяв с собой мальчиков и девочек, отправиться на поиски этих гор. [Император] послал Сюй Ши [Фу] собрать несколько тысяч мальчиков и девочек и затем отправил их [всех] в море на поиски небожителей [107].
На обратном пути Ши-хуан проехал через Пэнчэн, затем очистил себя постом, совершил моления и принес жертвы предкам, стремясь [облегчить] нахождение на дне реки [71] Сышуй [108] [утопленного там] треножника [дома] Чжоу. Он велел тысяче человек погрузиться в реку и искать треножник, но его не нашли [109].
[Затем Ши-хуан направился] на юго-запад, переправился через Хуайшуй и достиг горы Хэншань и области Наньцзюнь [110]. [Когда он] переправлялся через реку Янцзы, чтобы посетить храм на горе Сяншань, поднялся сильный ветер, и Ши-хуану с трудом удалось переправиться. Тогда он спросил ученых мужей: “Какой дух властвует над горой Сяншань?”. Ученые ответили: “Мы слышали, что дочь Яо — жена Шуня — похоронена здесь”. Ши-хуан страшно разгневался и послал три тысячи преступников вырубить все деревья на горе Сяншань, чтобы оголить ее [111].
Из области Наньцзюнь император вернулся [в Сяньян] через заставу Угуань [112].
На двадцать девятом году правления (218 г.) Ши-хуан выехал [вновь] на восток. Доехав до Боланша в [уезде] Янъу, он был напуган нападением злоумышленников. Поиски [преступников] были безуспешны, тогда император приказал провести большой розыск по всей Поднебесной в течение десяти дней [113].
После этого [Ши-хуан] поднялся на гору Чжифу и вырезал надпись на камне. Надпись гласила:
“На двадцать девятом году, в середине весны, силы ян согласно повсюду поднялись. [Наш] властитель-император приехал на восток и, объезжая владения, поднялся на гору Чжифу. Блеском своего присутствия [он] озарил все до моря.
Мы, сопровождающие его слуги, с восхищением созерцая [повелителя] и думая об его успехах и доблести, возвратились мыслями к немеркнущей славе [прошлого] и воспели начало всех начал.
Великие мудрецы [прошлого], осуществляя управление, создали и утвердили законы и меры, сделали ясными основные начала [жизни].
Вовне они наставляли владетельных князей, милостиво распространяли ученость и милосердие, раскрывали им [принципы] справедливости и законы всего сущего. [72]
Но в шести княжествах возобладало зло, жадность и извращенность [правителей] не знали удержу, жестокие убийства не прекращались.
[Тогда наш] властитель-император пожалел народ и послал войска покарать чжухоу, [он] поднял и прославил воинские доблести.
[Он] наказывал по справедливости и действовал, [основываясь] на доверии; его величие и слава распространились повсюду, и не было никого, кто бы не покорился [ему].
[Он] истребил и уничтожил сильных и мятежных, спас черноголовых [от гибели], полностью утвердил [порядок] во всех четырех пределах.
[Император] повсюду ввел ясные законы, [с помощью которых] вдоль и поперек связал Поднебесную, [и это] навечно останется образцом такого порядка.
О, сколь велик [император]! На всей земле нашей принимают его мудрые указания и следуют им.
Мы, его слуги, восхваляя деяния [императора], попросили [разрешения] вырезать [эти слова] на камне, чтобы выразить [свои чувства] и передать это потомкам в [качестве] вечного образца”.
Надпись на восточной стороне гласила:
“На двадцать девятом году властитель-император совершил весеннюю поездку, чтобы посетить и обозреть дальние земли.
Прибыв к самому морю, [он] поднялся на гору Чжифу, озарив своим присутствием [край] утреннего солнца [114].
[В то время как император] смотрел на широкие просторы и созерцал их красоты, [мы], сопровождающие его слуги, вспоминали об основах пути, приведшего [его] к славе.
[Он] впервые ввел мудрые законы, ясно управляет землями внутри границ, а вне их казнит мятежных и жестоких.
Воинское могущество [императора] распространилось на все стороны, [он] потряс и изменил все четыре предела [страны], схватил и уничтожил ванов шести [княжеств].
На широких просторах [он] объединил Поднебесную, [все] [73] бедствия и напасти совершенно прекратились, навсегда покончено с войнами и оружием.
Властитель-император славен и добродетелен, на основе постоянных правил он управляет миром, наблюдает и прислушивается [ко всему] без устали.
[Он] установил великую справедливость, ясно определил нужную [для ритуалов] утварь, ввел для всех различия [в ритуальной одежде] [115].
Чиновники на службе соблюдают свои обязанности, каждый знает, что ему делать, в делах отсутствуют подозрительность и сомнения.
Черноголовые изменились к лучшему, вдалеке и вблизи употребляются общие меры, все приблизилось к древности и превзошло ее.
Постоянные обязанности [людей] установлены, будущие поколения последуют славным делам, навечно восприняв мудрые законы управления.
[Мы], слуги государя, вознося хвалу его добродетелям и благоговейно воспевая его мудрость и доблесть, испросили разрешения вырезать [эту надпись] на горе Чжифу” [116].
Повернув обратно, [Ши-хуан вновь] прибыл на гору Ланъе и, проследовав через [область] Шандан, вернулся в столицу.
На тридцатом году (217 г.) [важных] событий не произошло [117].
На тридцать первом году (216 г.) в двенадцатой луне название [жертвоприношений] ла изменил на цзя-пин [118]. Пожаловал черноголовым по шесть дань риса и по два барана на каждое ли [119].
[Однажды] Ши-хуан решил совершить тайную прогулку по Сяньяну в сопровождении четырех воинов. Когда [он] вышел ночью [из дворца], то встретился у пруда Ланьчи с разбойниками и попал в опасное положение. Воины напали на злодеев и убили их. В Гуаньчжуне в течение двадцати дней производили большой розыск [120]. Дань риса в этом году стоил тысячу шестьсот [монет] [121].
На тридцать втором году правления (215 г.) Ши-хуан [74] прибыл на гору Цзеши [122], откуда послал Лу-шэна, выходца из княжества Янь, на поиски [мудрецов] Сянь Мэня и Гао Ши [123]. Вырезал на скалах, ведущих на Цзеши, надпись [о том, как] разрушили городские стены и срыли оборонительные насыпи и дамбы [124].
105
Надпись на стеле в Ланъе состоит как бы из двух частей: 1) восхваление заслуг Ши-хуана, кончающееся словами: “каждый спокойно живет под своей крышей” (в этой части всего 288 иероглифов, не считая начального вэй; в ней сохраняются рифма и ритм: 4 знака — фраза, 8 знаков — строка); 2) заключительная часть стелы начиная со слов “циньский правитель, объединив всю Поднебесную…” и до конца, где приведены имена сопровождающих Ши-хуана и их совет императору (здесь размер строк не постоянен).
Янь Кэ-цзюнь приводит в тексте стелы лишь первую часть восхваления и имена 11 помощников императора, считая, что за именами позже было вырезано дополнение Эр-ши-хуана (Янь Кэ-цзюнь, стр. 122). Жун Гэн, ссылаясь на многочисленные работы своих предшественников, также доказывает, что две части надписи — 20 иероглифов перед именами и титулами (“циньский правитель, объединив всю Поднебесную… прибыл в Ланъе”) и затем все последующее с речью сановников (122 иероглифа) не входили в оригинал надписи. Ученый подтверждает свой вывод сравнением текста Сыма Цяня с сохранившимися частями надписи на самой стеле, анализом рифм и размеров строк (Жун Гэн, стр. 139–143).
Ю. Кроль высказал предположение, что Сыма Цянь имел дело с чужой копией надписи, с которой могли смешаться какие-то доклады циньских сановников (“Сыма Цянь — историк”, стр. 318). Такая гипотеза возможна, хотя при добросовестности Сыма Цяня подобная небрежность кажется странной. Придерживаясь существующего текста Ши цзи, мы дали перевод всей надписи.
106
Иероглиф ши *** в имени ученые считают опиской, оно должно писаться знаком *** фу (или в вариантах: ***). Это соображение подтверждается жизнеописанием Хуайнань-вана, где имя этого человека действительно пишется Сюй Фу *** (ШЦ, т. VI, гл. 118, стр. 3086).
107
О многократных безуспешных попытках достичь заветных островов, населенных бессмертными святыми, у которых имелся якобы эликсир бессмертия, рассказывается в гл. 28 и 118. В 118 гл. легенда расцвечена разговором между Сюй Фу и духом моря (т. VI, стр. 3086).
Слово тун *** означает “юный слуга, юный раб”. Мы, как и Шаванн, выбираем первое значение, считая, что к святым посылали юных. Их могли отобрать в семьях черноголовых. Возможен и второй вариант толкования — “юные рабы”, идентичное ***. Доханьские источники и надписи, а также словарь Шо вэнь подтверждают такое значение. М. Вилбур приводит примеры ханьских текстов, где тун выступает в значении “раб” или “юный раб” (M. Wilbur, Slavery in China during the Former Han Dynasty, 1943, стр. 67), об этом же сообщает Т. В. Степугина (“О способах порабощения в древнем Китае во времена империй Цинь и ранняя Хань”, стр. 121). Л. С. Переломов в книге “Империя Цинь” (стр. 165) данное место переводит в соответствии со значением “юные рабы и рабыни”, а в монографии “Шан-цзюнь шу” касается этого вопроса в примечании (стр. 254–255, прим. 44). Мы полагаем, однако, что в данной ситуации, когда Ши-хуан поручал своим посланцам не работу где-либо, а общение с небожителями, более вероятно первое. Тем более что собрать три тысячи юных рабов и рабынь на крайнем востоке страны было труднее, чем просто набрать подростков. Тот факт, что всех юнцов очистили постом (гл. 28, стр. 1370), также говорит не в пользу “рабского” варианта. Э. Шаванн упоминает о стремлении Клапрота, Шлегеля и др. идентифицировать острова из легенды с Японией. Можно предположить, что древние жители восточного побережья Китая достигали на лодках каких-то островов в Желтом море, поэтому и могли зародиться фантастические рассказы об этих землях.
108
Пэнчэн находился в совр. уезде Туншань пров. Цзянсу, невдалеке от совр. Сюйчжоу. Река Сышуй протекала в юго-восточной части пров. Шаньдун и в древности сливалась с р. Цихэ, впадая потом в р. Хуайхэ (сейчас она впадает в озера). Упоминалась в гл. 2 и 5.
109
В 5 гл. уже говорилось о том, что символы власти дома Чжоу — девять треножников — перешли к дому Цинь. В преданиях рассказывалось о том, что один из этих треножников (или все девять) при перевозке утонул в р. Сышуй. Однако путь из чжоуской столицы в циньскую никак не лежал через Шаньдун, и надуманность этого рассказа очевидна. Можно предполагать, что ханьские конфуцианцы любым путем стремились бросить тень на “законность” правления династии Цинь.
110
Существовало несколько гор под названием Хэншань. В данном случае, по мнению Ян Шоу-цзина, имеется в виду гора в хребте Дабешань.
111
Сяншань, или в настоящее время Цзюньшань, находится на северо-восточном берегу оз. Дунтинху в совр. уезде Юэян пров. Хунань. В “Девяти напевах” Цюй Юаня имеется ритуальная песня “Владычице реки Сян” (русский текст см.: “Цюй Юань”, М., 1954, стр. 48–50), в образе которой воплотились души жены Шуня Э-хуан и его наложницы Нюй Ин. Считая духов реки виновными в испытанных им треволнениях, Ши-хуан велел “оголить гору”, т. е. опозорить женщин-духов.
112
Угуань — горный проход, служивший южными воротами в коренные земли Цинь. Находился в совр. уезде Шансянь на юге пров. Шэньси.
113
Боланша находился на территории совр. пров. Хэнань. Эпизод с очередным покушением на Ши-хуана описан также в 55 гл. (ШЦ, т. IV, стр. 2034). Аристократ из бывшего княжества Хань Чжан Лян, желая отомстить за погибшее княжество, решил убить императора Цинь. Вместе с помощником-силачом он метнул в колесницу тяжелый молот, но промахнулся. Чжан Лян скрылся и сменил фамилию. Позднее он служил у ханьского государя Лю Бана.
114
Чжао-ян *** — “утреннее солнце, Восток”, в противоположность си-ян *** — “вечернее солнце, Запад” (Эр-я, гл. 7, — ШСЦ, т. 38, стр.281).
115
В Ли цзи встречается выражение ци чжан ***, понимаемое как различия в ритуальной одежде между благородными и подлыми (ШСЦ, т. 21, Ли цзи чжэн-и, кн. 3, стр. 762). Хотя в надписи иероглифы идут в обратном порядке — чжан ци, но нами принято такое же толкование, отвечающее, на наш взгляд, духу абзаца.
116
Надпись на горе Чжифу пропала давно. Уже в сунскую эпоху Оуян Сю обнаружил лишь два десятка сохранившихся знаков из дополнения, сделанного по приказу Эр-ши-хуана (см.: Жун Гэн, стр. 144–145). В надписи на стеле имеется немалое число выражений и оборотов из чжоуских канонических книг: например и чжу *** — “наказывать по справедливости” взято из Шан шу; чжао линь *** — из Ши цзина и т. д., что объясняется влиянием эрудитов конфуцианского толка, оставшихся в свите Ши-хуана.
117
Формула у ши *** — “[важных] событий не произошло” заимствована историком из летописи Чунь-цю. Встречается в бэнь цзи лишь дважды.
118
О жертве ла духам предков, приносимой в конце года, упоминалось в 5 гл. (прим. 161). Причину изменения названия жертвы Пэй Инь и Сыма Чжэнь связывают с даоской притчей о святом Мао Мэне (Чу Чэне) и песенкой о нем, которую услышал император (ХЧКЧ, т. II, стр. 458). Изменение названия сулило бессмертие Ши-хуану.
119
Считалось, что в селении, общине — ли в среднем проживает 25 семей. Дар общинам был невелик и, по-видимому, предназначался для устройства пиршества по случаю победы над князьями.
120
Гуаньчжун — коренные земли Цинь в Шэньси, окруженные горами. Так как основные пути к ним проходили через горные заставы (Ханьгугуань на востоке, Угуань на юге, Саньгуань на западе, Сяогуань на севере), они получили название Гуаньчжун — “Среди застав”.
121
Стоимость даня риса (около 30 кг) в 1600 монет представляется высокой. Хотя речь идет, по всей видимости, о медных монетах, введенных Ши-хуаном, но и в этом случае такая цена предполагает наличие в руках населения большого количества новых денег и развитие товарно-денежных отношений, не говоря уже о выплавке металла. Между тем единое государство только начало свою деятельность. Поэтому данное свидетельство историка требует подтверждения.
122
Местоположение Цзеши установить трудно, так как имеется несколько вершин с таким названием. Комментаторы сходятся на том, что гора находилась на берегу Бохайского залива в пределах совр. пров. Хэбэй. Сунь И-жан (1848–1908) считал, что скала с надписью опустилась в море и поэтому текст стелы уже давно утрачен.
123
В современном издании подчеркнуты имена двух мудрецов, Сянь Мэня и Гао Ши. Но в 28 гл. Ши цзи упоминается один — Гао сын Сянь Мэня (ШЦ, т. III, стр. 1368–1369), он же фигурирует в 25 гл. Хань шу. В этом случае неясно назначение знака ши. Вероятно, имеется какой-то пропуск или ошибка в тексте.
124
Семь иероглифов, сообщающих о разрушении стен и насыпей в княжествах, повторяются вскоре в самом тексте стелы. Можно предположить, что здесь случайная интерполяция фразы, на что указывали Лян Юй-шэн (ЛЮШ, кн. 3, гл. 5, стр. 12), Такигава (ХЧКЧ, т. II, стр. 459) и др. Мы сохранили этот абзац в переводе, поскольку все существующие списки Ши цзи его содержат.