Страница 43 из 66
Под стать старшему лейтенанту были бойцы и младшие командиры. [166]
Батарея Болдырева являлась единственным артиллерийским подразделением, которое майор Тесленко выдвинул на открытые позиции для ведения стрельбы прямой наводкой. Подпустив вражеские машины на 500 метров, комбатр приказал открыть огонь правофланговому орудию сержанта Ю. Сидорова.
— Это как раз то орудие, Иван Семенович, на позиции которого накануне боя были Новожилов и секретарь партбюро Решетников, — уточнил А. К. Погосов.
Когда собрались и удобно расположились на траве все батарейцы, я заметил в задних рядах сержанта, который пристально смотрел на меня и улыбался. И я вспомнил его. Это был тот самый сержант, который в один из апрельских дней пришел на помощь, когда моя эмка застряла в кювете возле учебного стрельбища под Бердичевом.
— У вас здесь имеются и мои старые знакомые, товарищ Болдырев, — сказал я комбатру, указывая на сержанта.
Тот вскочил.
— Это и есть командир правофлангового орудия сержант Сидоров, о котором я докладывал вам, товарищ полковой комиссар.
— Очень хорошо. Ему и предоставим слово. Расскажите, товарищ Сидоров, как угощали сегодня фашистских танкистов.
Сержант немного смутился, но взял себя в руки и четко ответил:
— Честно говоря, угощение было взаимным, товарищ полковой комиссар. Фрицы нам тоже перцу дали. Троих из расчета ранило. Правда, все остались в строю. Видно, поэтому расчет и подбил три танка, пять бронетранспортеров, несколько мотоциклов.
— Кто отличился?
— Все, товарищ полковой комиссар! — бодро ответил Сидоров и почему-то густо покраснел. Подумав, он добавил, как бы оправдываясь: — Во время боевой работы у орудия все зависит от четкого выполнения своих функциональных обязанностей всеми номерами. Бойцы расчета действовали смело, слаженно. Никого не могу выделять...
Ответ сержанта очень понравился мне. Он свидетельствовал о том, что командир орудия по достоинству ценит своих подчиненных, что внутри этого маленького воинского коллектива царят дружба и настоящая боевая спайка. И глава всему — командир!.. [167]
— А вот Константину Пивоварову, заряжающему, все же пришлось поработать за наводчика, и довольно успешно: из трех подбитых орудием танков два — на его счету да еще два бронетранспортера и несколько солдат, — заметил Решетников.
— Что случилось с наводчиком? — спросил я.
— Наводчик ранен. Сейчас на перевязке в полковом медпункте, — ответил Сидоров. — Он молодец — подбил один танк и два бронетранспортера...
Командир батареи доложил, что всех отличившихся воинов он представил к правительственным наградам. А расчет Сидорова — в полном составе. Я поддержал его, поблагодарил за заботу о подчиненных. Они были настоящими героями дня. И мы в свою очередь отдали им должное — уже на другой день о подвиге артиллеристов полка знали воины всего корпуса...
Нелегко пришлось в тот день и другим частям 19-го механизированного. Ведя непрерывные арьергардные бои с превосходящими силами врага, обе дивизии наносили ему удар за ударом, заставляя маневрировать, сбивать темп наступления и продвижения к цели. Только части 43-й танковой дивизии, не считая артиллерийского полка, за 2 июля уничтожили 14 танков, 67 автомашин, более 40 мотоциклов и до полка пехоты{6}.
Главная забота командиров и партполитаппарата в этот период заключалась в том, чтобы сохранить боеспособность подразделений и частей, которые понесли немалые потери в людях и технике. Танкисты, пехотинцы, артиллеристы были вконец измотаны усталостью и бессонницей. Мы знали об этом и, преодолевая огромные трудности, обеспечивали доставку на поле боя горячей пищи, боеприпасов, горючего. Много было хлопот и с перестановкой в подразделениях командного состава, особенно командиров стрелковых отделений, танков, орудий и минометов. А что особенно радовало нас, так это поток заявлений с просьбой о приеме в партию и комсомол.
Вся партийно-политическая работа была сосредоточена на том, чтобы каждый боец глубоко осознал свою личную ответственность за исход боя, в котором участвовал, а в конечном счете — за судьбу Родины. Ведь именно здесь, на переднем крае борьбы с коварным и сильным врагом, решалось будущее Отчизны. [168]
Результаты боев, массовый героизм, проявленный бойцами и командирами, показали, что нам удалось достигнуть поставленной цели, несмотря на крайне неблагоприятную обстановку, сложившуюся тогда на киевском направлении.
Людвиполь — Городище
Так называлось утопавшее в зелени садов живописнее село, раскинувшееся по обе стороны шоссе между местечком Корец и городом Новоград-Волынский. Белоснежных украинских хат издали почти не было видно. Несколько раз мне довелось проезжать по притихшим улицам этого красивого села. А сейчас там находились немцы, и я наблюдал за ними уже в бинокль. Село горело, дым от пожарищ относило ветром далеко на восток. Соединения корпуса вместе с подоспевшей сюда 1-й артиллерийской противотанковой бригадой генерала К. С. Москаленко упорно отбивали многочисленные атаки вражеских танков и пехоты, готовились контратакой отбросить противника и овладеть селом, оседлать дорогу на Новоград-Волынский. Это было очень важно, так как по дороге непрерывно, днем и ночью, отступали войска нашей 5-й армии. Задача, кроме того, состояла в том, чтобы сорвать намерение фашистского командования развить успех и с ходу ворваться в Новоград-Волынский.
Успешным действиям войск обеих сторон сильно мешали проливные дожди. Правда, иногда они были нам на руку, так как распутица задерживала продвижение моторизованных частей противника, заставляла его искать броды через разбухшие речушки. Это позволяло нам оторваться от гитлеровцев, чтобы лучше организовать оборону на новых рубежах. И все же лучше бы их все-таки не было, этих дождей...
Против ожидания, активность немецкой авиации почти не снизилась. Фашистские асы, чувствуя безнаказанность, так обнаглели, что даже в одиночку и небольшими группами опускались до бреющего полета, чтобы расстреливать из пулеметов не только скопления наших войск и техники, но даже отдельных бойцов. А уж если ветер разгонял тучи и устанавливалась хотя бы на время ясная погода — тут же появлялись целые эскадрильи вражеских бомбардировщиков и истребителей и начиналась бомбежка.
Да, наших самолетов, к великому сожалению, почти не [169] было видно. Мы делали все возможное, чтобы разъяснить красноармейским массам причины такого положения. Но разъяснительная работа была лишь полумерой. Надо было мобилизовать людей на активную борьбу собственными силами и средствами с низколетящими немецкими самолетами. Определенный эффект давал залповый огонь подразделений из стрелкового оружия и пулеметов. Именно этим способом в течение 4–6 июля части корпуса сбили несколько «мессершмиттов» и «юнкерсов». Особенно преуспели в этом деле воины 40-й танковой дивизии. Их опыт широко пропагандировался во всех частях. И постепенно самолетобоязнь пошла на убыль. Пехотинцы, артиллеристы и даже танкисты смелее вступали в единоборство с фашистскими стервятниками и очень часто заставляли их держаться на почтительной высоте.
Перед контратакой под Людвиполь-Городищем успеха добились и воины 43-й танковой: один «юнкерс» был сражен дружным залповым огнем бойцов мотострелкового полка майора Н. Иванченко. Два других взорвались в воздухе от прямого попадания зенитных снарядов. Это так воодушевило пехотинцев, что они с яростью бросились в атаку и добились успеха — выбили врага из разрушенного до основания большого украинского села. Положение было восстановлено. Дорога очищена от гитлеровских войск.
По всему видно было, что гитлеровцы не смирятся с потерей Людвиполь-Городшца — важного опорного пункта, открывавшего им путь на Новоград-Волынский. И действительно, они бросили на штурм наших позиций до 20 танков и около полка мотопехоты. Нам пришлось туго. Ведь в обоих танковых полках 43-й дивизии к этому времени оставалось не более 75 боевых машин. И лишь 30–35 из них — КВ и Т-34. Все остальные — легкие танки типа БТ и Т-26.