Страница 36 из 48
— Не надо, Слава. Я в милицию не вернусь.
— Почему? Обиделась?
— Да нет. Просто противно там работать. Когда милиция из органа правосудия превращается в орган махинаций… Когда раскрываются только те преступления, которые раскрыть выгодно, а виновными становятся люди неугодные… Предпочитаю в этом не участвовать.
— А вот это уже пораженчество! Ты уйдешь, я уйду… А кто останется? Кунгурцевы и Гребешковы? К чему мы тогда придем? — парировал Славка.
— Мне все равно, — тихо ответила Лина.
— А мне нет, — сказал Алешка. — И я докажу, что ты была права. — Он обнял Лину. — Ты мне поможешь?
— Угу. — Лина снова смутилась. Ей всегда приходилось оставаться со своими «болячками» один на один, и, пожалуй, впервые в жизни рядом с ней был человек, который хотел ей помочь решить ее проблемы.
— И я помогу, — с готовностью вызвался Славка. — Хочешь ты работать в милиции или нет, но убийца Татуриных, если он существует, должен быть наказан. Хотя непонятно, почему так поспешили закрыть дело? Татурин-старший должен был бы, наоборот, заставить их землю носом рыть. Если только он не…
— Что — «не»? Не замешан в этом сам? — спросил Алешка.
— Нет, если он не боится, что вылезет попутно что-то другое, — закончил свою мысль Славка.
— Вполне возможно! Каждое уголовное дело, как спутанный комок ниток: потянешь одну, следом потянутся другие. А уж у кого-кого, а у Татурина наверняка таких ниточек не счесть. А может, Сергей Ильич хотел задействовать какие-то иные силы для расследования этого дела, более могущественные, чем районная милиция, которая к тому же и не очень стремится отыскать убийцу его сына и внучки, ведь он наверняка отправил на тот свет и Орловых… В том, что это не несчастные случаи, я теперь уверена на все сто, — убежденно сказала Лина.
— У тебя есть какие-то факты? — спросил Алешка.
— Нет, я чувствую. И хорошо, что я теперь не работаю в милиции. Предчувствия не надо подшивать к протоколу; к тому же еще один момент меня тревожит. В обоих случаях погибли две женщины и двое мужчин. Я, конечно, не эксперт, но и у Ксении, и у Ольги Степановны… у обеих сломана шея. Если Ксюша могла сломать шею в машине, как пожилая женщина получила такую же травму дома? — Лина помолчала. — А еще, возможно, он просто не знал всех подробностей.
— Лариса, — обратился к жене Славка, которая до сих пор не проронила ни слова, но все время вслушивалась в разговор. — Что-то ты мне рассказывала вчера про Ксению, повтори, пожалуйста.
Они все еще стояли на берегу озера. Лариса чувствовала себя здесь не совсем уютно; поежившись, она сказала:
— Я расскажу, только давайте пойдем домой, что-то стало прохладно.
— Да, идемте, — поддержала ее Лина. Она уже давно заметила, что Ларису пробирает мелкая дрожь. Мужчины были одеты теплее, чем Лариса. Даже Лина, как всегда, в джинсах и рубашке, слегка продрогла, а что уж говорить о Ларисе, на которой было короткое платье без рукавов.
— Замерзла? — Славка попытался согреть жену, крепко обняв, но она, поежившись, отстранилась.
— Пойдемте, пожалуйста. Я что-то за Аннушку беспокоюсь.
Они двинулись по знакомой уже тропинке в обратный путь, к даче Корниловых. Шли они не спеша, но каждому почему-то хотелось бежать бегом. Слава, чтобы разрядить атмосферу возникшей вдруг общей нервозности, попросил жену:
— Лара, ну, расскажи.
— А, да… — Ларису слова мужа вывели из задумчивости. — Зимой, на новогодней дискотеке, к нам в школу пришел молодой человек, его провел кто-то из ребят. Он пригласил танцевать Ксению. Она пошла, но потом, видно, он ей сказал что-то неприятное и она больше с ним не танцевала. Но он не унимался, стал грубо приставать. У нас ОМОН дежурит на таких мероприятиях, ребята хотели вывести его, а он вдруг выхватил пистолет. Все оторопели на мгновение, и он выскочил из зала. Тогда Ксения позвонила отцу, рассказала о случившемся. За ней приехали охранники, и тогда все закончилось благополучно… Примерно через месяц после этого случилось еще происшествие. Ксения вечером одна возвращалась домой. Тот же парень встретил ее на улице — прямо на оживленной улице подошел к ней и сказал: «Я тебя, сучка, все равно отымею! Подожди, только потеплее станет». Ксюша говорила, что ее отец разыскал этого подонка. Он оказался «шестеркой» из московской братвы, какая-то там группировка, не то солнцевская, не то еще какая-то, я уже не помню. Илья Сергеевич принял меры, парень больше не появлялся.
Лариса закончила свой рассказ как раз на подходе к дому. Здесь их опять ждал сюрприз: калитка опять была открыта. И не просто отперта — распахнута настежь.
— Люди, у меня что-то происходит с головой, — удивился Алешка. — Или что-то с этими ненормальными замками: я их запираю, а они сами открываются. Мне это уже начинает надоедать!
— Да, пора менять замки, — кивнул Славка.
Едва увидев открытую калитку, Лариса, не обращая ни на кого внимания, бросилась на крыльцо и изо всех сил стала дергать за ручку двери. Дверь не поддавалась: замок был цел.
— Лара, постой, я открою, — отстранил ее Алешка.
После того как дверь была отперта, Лариса бросилась в комнату, где спала Анечка. Тревоги ее оказались напрасными: девочка крепко спала на прежнем месте.
Лина подергала дверь, ведущую в квартиру Орловых, она тоже была заперта, и Лина попросила Алешку:
— Проверь, пожалуйста, все остальные двери и помещения.
— Да, непременно!
— Я с тобой, — окликнул Алексея Славка.
Они вышли во двор и в ту же минуту услышали, как хлопнула калитка. Мгновенно бросившись на звук, ничего не увидели. На освещенной дорожке — ни души, в даче напротив никто не жил. Они еще раз осмотрели все вокруг, но ничего подозрительного не обнаружили. Решили, что это ветер и их богатое воображение сыграли с ними и на этот раз злую шутку.
— После милиции и Татурина здесь брать больше нечего, нечего искать. Значит, нечего и бояться, — заключил Алешка, запирая калитку. — Пошли домой, а то жутковато как-то становится от всего этого.
Утром Алешка проснулся от телефонного звонка. Он схватил трубку:
— Алле, я слушаю!
— Алешенька, — услышал он мамин голос, — я тебя разбудила, извини, пожалуйста.
— Ничего, мам, я уже проснулся. — Алешка посмотрел на часы: 7.30. — Что случилось?
— Все в порядке, мы звонили вчера вечером, трубку никто не брал.
— Я ходил на озеро гулять.
— Опять? Ну и как? — усмехнулась мама. — Ничего не нашел?
— Нет, хватит и того, что уже найдено.
— Алеша, а мы отыскали новых консьержей. Они выехали сегодня ночью, значит, жди, с минуты на минуту будут у тебя. Встреть их, прими и все покажи. Их зовут Алла Георгиевна и Станислав Янович Григорьевы. Они вынужденные переселенцы из Прибалтики. Нам их порекомендовали как очень порядочных людей. Будь с ними, пожалуйста, вежлив.
— Хорошо…
— Лина еще спит? Передай ей привет.
— Мама… — удивился Алешка.
— Ну что мама, будто я тебя не знаю. Да, ее мама беспокоится, что она будет много ходить пешком или еще, чего доброго, полезет в огород. Ограничивай ее, пожалуйста, ей все это вредно.
Алешка снисходительно выслушал родительский совет.
— Я ее на руках носить буду.
— Дай бог, благословляю вас. На выходные мы к вам приедем, встречайте, с нами будут и Брахмановы, передай это Лине. Береги ее, у нее только характер сильный, а сама она очень слабенькая. Шутка ли, полжизни на ортопедическом щите!
— Я все знаю, мама. И я все понял. Все сделаю.
— Надеюсь на тебя, сынок. Как у вас с продуктами?
— У нас все есть.
Раздался звонок — звонили в ворота. Алешка закричал в трубку:
— Мама, все, приехали твои консьержи! Пошел встречать. Пока. Целую.
Он положил трубку, быстренько натянул штаны и вышел во двор. Отпер калитку и увидел стоящих на улице мужчину и женщину, сразу решив, что прибывшие — люди интеллигентные. Оба строго и со вкусом одетые. В семь утра, после ночи в поезде у Аллы Георгиевны была безупречная прическа, а Станислав Янович — при галстуке и в шляпе. С собой всего два чемодана и небольшая сумка.