Великий и Могучий

Павел впустил Рогова в квартиру (Лебедев этого делать категорически не захотел), тот тщательно запер за собой входную дверь и уверенным шагом проследовал в комнату, где за столом сидел хозяин квартиры.

— Слов не нужно, — попросил капитан. — В этой квартире установлена прослушка, так что содержание вашего разговора мне уже известно. Борис Павлович, полагаю, вы понимаете, какое наказание будет на вас наложено. Под суд вас отдавать не за что, вы не нарушили ни одного российского закона. Отправить несколько писем — это совсем не преступление. Но, к счастью, есть высший суд, наперсники разврата, как говорится. В моём лице. Вы парализовали работу над важнейшим оборонным проектом, причём сознательно! А разговор с полковником состоится чуть позже, но состоится обязательно! Ваши действия — в чистом виде государственная измена, и безнаказанными они остаться не могут.

— Не спешите вы так. Прочитайте сперва вот это, — предложил Лебедев и протянул Рогову тот лист бумаги, на котором распечатал текст своего якобы завещания.

— Спешить действительно некуда, — согласился капитан. — Отчего бы и не прочесть? Сочтём это исполнением последнего желания приговорённого.

Рогов погрузился в чтение. Глаза его заблестели, дыхание участилось.

— Профессор ему что, порнуху подсунул? — поинтересовался Павел у Нины, но та лишь недоумевающе пожала плечами, ведь ей было известно не больше, чем супругу.

— Да! — радостно вскрикнул Рогов, дочитав до конца. — Именно так! Полностью согласен! Каждый болельщик имеет право, нет — даже обязан, увидеть мундиаль собственными глазами!

— Что такое мундиаль? Первый раз слышу это слово, — призналась Нина.

— Не может быть! — усомнился Павел. — Мундиаль — это финальный турнир чемпионата мира по футболу. Это слово постоянно звучит в новостях.

— А, футбол, — презрительно протянула Нина. — Знаю, как же не знать! Двадцать два бугая в течении полутора часов гоняют один мяч. Так или примерно так описывал когда-то это, без сомнения, очень полезное для общества занятие Аркадий Исаакович, но не Гринберг.

— Вот я полтора часа и посмотрю, как они это делают, — сообщил капитан, довольно улыбаясь. — Южная Африка, конечно, безумно далеко, но самолёты туда регулярно летают, так что уж как-нибудь доберусь. А то, чем я занимаюсь здесь — это самая настоящая фигня!

— Вышибающее письмо, — догадалась Нина. — Профессор явно мастер своего дела!

— Ну, что ж, Борис Павлович, я так понимаю, вы очень хотите, чтобы я немедленно отправился в ЮАР. Я так и сделаю, считайте, что ваше желание уже исполнено. А с фигнёй постараемся покончить как можно быстрее. Вот сейчас я быстренько вас убью, и — курс на мундиаль!

— Может, не надо его убивать? — попросила Нина. — Он вроде хороший дядька, да и патриот России, каких ещё поискать.

— Вы что, жалеете его, Нина Георгиевна? Напрасно. Он вот вас совсем не пожалел.

— О чём это вы, Анатолий Семёнович?

— Сейчас объясню. Вы же знаете, что «Русский мир» строго засекречен. Господин Лебедев вам выложил всё, что сам о нём знал, а ему было известно очень многое. Я обеспечиваю необходимый уровень секретности проекта, и что, по-вашему, я теперь вынужден с вами сделать? И всё это только потому, что Борису Павловичу показалось неправильным умирать в гордом одиночестве!

Что означают слова Рогова, Павел догадался очень быстро. Потому пока Нина что-то отвечала капитану, Верховный Маг незаметно к нему приблизился и нанёс молниеносный прямой удар справа в челюсть, резкости которого могла бы позавидовать даже гремучая змея. Разумеется, при условии, что оное пресмыкающееся и умеет завидовать, и об этом ударе каким-то образом узнает. Нина, не вникая в детали, атаку мужа поддержала, бросившись противнику в ноги. Рогов, маленький замухрышка, казалось, был обречён на безжалостное избиение, однако всё произошло ровно наоборот.

Капитан как-то очень уж непринуждённо перехватил руку Павла и слегка надавил пальцами на запястье, а затем, когда скорчившийся от невыносимой боли Павел уже ничего вокруг себя не видел, ладонью коснулся его груди, и тот рухнул на пол, не в силах даже пошевелиться. Нина ухватила Рогова за колени и собиралась проводить бросок, но капитан положил правую ладонь ей на плечо, и женщина с громким стоном тоже повалилась на пол.

— Вы что, всерьёз надеялись меня избить? — удивился капитан. — Все ваши победы — в далёком прошлом, а я довольно неплохо владею джиу-джитсу, это такая техника рукопашного боя самураев. Разумеется, я изучал не архаичную технику, а осовремененную. И результат — налицо, точнее, на полу! Что ж, Павел Дмитриевич и Нина Георгиевна, вы ни в чём не виноваты, но, к сожалению, оказались не в то время и не в том месте. Сейчас вы умрёте.

Ни Павел, ни Нина ничего вокруг не видели, у обоих глаза застилала пелена дикой боли, зато Лебедев заметил, как из коридора в комнату проскользнула тень и совершенно бесшумно помчалась к разглагольствующему капитану. Маг вызвал себе на помощь демона или какую-нибудь ещё сверхъестественную сущность, догадался Борис Павлович, ранее всегда отрицавший магию как таковую. Демон подбежал сзади к Рогову, который понятия не имел о его присутствии, и ударил капитана по голове.

— Самурай, блин! — высказался демон. — А я тогда лучший тренер по харакири! Ну, и лох! Решил мочить — так мочи, нечего болтать попусту!

— Вовчик! — обрадовалась Нина, которой досталось чуть меньше, и она уже почти пришла в себя. — Как ты сюда попал, бандит хренов?

— А что сюда попадать? Дверь, ясное дело, заперта, но эти замки — только от честных людей. Любой домушник их откроет за минуту. А я так вообще справился за двадцать секунд!

— Нет, Вовчик, я не об этом. Я о том, что ты тут делаешь?

— Нина, ты что, забыла, я же ваша крыша! Вот и крышую! А то многие думают, что крыша — это только бабло струшивать, типа, она, кроме как от себя, ни от кого не защищает. А вот скажите сейчас, что вы мне не рады!

— Вовчик, я тебе не просто рад, я тебе рад на целый ящик коньяка! — объявил Павел, тоже потихоньку приходящий в норму после боевых приёмов Рогова.

— Не, ящик — это сильно много, — возразил Вовчик. — Две бутылки будет в самый раз. Хотя нет, лучше три!

— Да не вопрос! Только сначала откровенно скажи, каким ветром тебя сюда занесло? А то в благородных разбойников, честно кого-то крышующих, мы как-то не очень верим.

— Паша, ты прямо насквозь людей видишь! Ну действительно же, лучший маг Северного Космоса! Понимаешь, Миша позвонил, и говорит, чтоб я тебя спасал, а не то он меня живым похоронит. Этот самурай крутой, конечно, но Миша раз сказал, то так и сделает, у него слова с делом не расходятся. Особенно такие слова. Я его больше боюсь, чем самурая. Кстати, ещё он просил тебе передать, что тот тип, которого ты ищешь, это полковник ФСБ. Это ему человек Лысого сказал, с погонялом Тюлень, если тебе интересно. Он и фамилию полковника назвал, только Миша её не запомнил. Говорит, что Шпиц, а разве такие фамилии в ФСБ бывают? Но у нас же тут не сотня этих полковников! Найдёшь его уж как-нибудь.

— Лысый-то откуда такие вещи знает? — поинтересовалась Нина. — Вроде ФСБ — не его уровень.

— Не его, — согласился Вовчик. — Но телефонные разговоры в «матюках» его человек прослушивает, на всякий случай. А может, и не только телефонные. Вот и услышал что-то. А потом решил Мише сообщить, уж не знаю зачем.

— Хоть вы и пришли без приглашения, я всё равно вам очень рад, — наконец, очнулся Лебедев. — Вас, юноша, я так понимаю, зовут Владимир?

— Не, не Владимир. Вовчик я. Только не надо на «вы», хорошо? Я парень простой, мне на «ты» привычнее.

— Ну, как скажешь, Вовчик. Тогда меня зовут Борюсик.

— Ага. Запомню. Привет, Борюсик.

— Так вот, Вовчик, этого самурая, как ты его называешь, ты убил или нет?

— Не! Я ж не мокрушник. Живой он, блин, только не в себе.

— Ты уверен?

— А то! Я точно не мокрушник.

— Нет, Вовчик, я о другом. Ты уверен, что самурай ещё живой?