Страница 48 из 71
Не дожидаясь темноты, покидаем Севастополь, конвоируя транспорт «Грузия», имеющий на борту около семисот человек раненых и триста тонн груза. Курс - Туапсе. Оттуда вернемся в Новороссийск за новым маршевым пополнением и грузами. И снова в прорыв к Севастополю.
О том, что противник намерен предпринять очередной штурм города, мы узнали 4 июня в Новороссийске, когда стояли под загрузкой боеприпасами. Приемка предстояла немалая, а тут, как назло, получилась задержка с подвозом. Вообще в Новороссийске это случалось крайне редко, и я, признаться, не припомню второго такого случая, когда бы просто так, из-за чьей-то невнимательности или забывчивости, нарушились погрузочно-разгрузочные работы. К этому вынуждали только крайние обстоятельства. Почему же нет машины с зенитным боезапасом для корабля?
На юте нервничает Навроцкий, то и дело поглядывая на часы; время у нас ограничено, к Севастополю мы должны подойти так, чтобы успеть разгрузиться в темноте. Со стенки причала спускается по сходне наш военком - только что с командиром лидера они ходили в штаб и политотдел базы.
- Что твои орлы скучают на причале? - спрашивает у Навроцкого.
- Да вот с машинами затор, а время не ждет.
- Не горюй, артиллерист! Командир задержался в штабе специально по этому вопросу. Будь спокоен, без зенитного боезапаса не уйдем.
И тут же делится с нами последними новостями:
- Есть данные, что немцы вот-вот начнут новый штурм. Вторую неделю они ведут усиленный артиллерийский обстрел города. Зверски бомбят порт. Такой длительной и мощной артподготовки еще никогда не было. Так что без полных норм боезапаса сейчас туда и носа не покажешь.
Едва Емельян Филимонович успел об этом сообщить, как командир зенитной батареи лейтенант Беспалько выкрикнул:
- Машины с боезапасом!
На корабле и на стенке все пришло в движение. Снаряды потоком поплыли в погреба, чтобы аккуратно разместиться [173] на стеллажах. Принимаем боезапас, располагаем в кубриках маршевое пополнение. На причале за погрузкой следит флотский командир Виктор Дмитриевич Быстров, представитель базы. Когда бы мы ни осуществляли погрузки и выгрузки, Быстрое всегда на причале. Казалось, этот человек никогда не отдыхает. Все у него готово, все продумано. На самолеты противника, появляющиеся над Новороссийском с апреля месяца, он не обращает ни малейшего внимания. Мы с Быстровым сдружились. Сначала поводом к этому были служебные дела, а после войны стали дружить семьями. У Виктора Дмитриевича незаурядная биография. В комсомол он вступил еще в 1919-м, а в партию - в 1925 году. Участвовал в гражданской войне, был курсантом первой военной объединенной школы имени ВЦИК. Дважды стоял в карауле у квартиры В. И. Ленина. В 1922 году по ходатайству ЦК РКСМ вместе с группой кремлевских курсантов был переведен во флот. Служил на Балтике и Черном море, плавал на многих кораблях, затем его перевели в штаб.
В период Великой Отечественной войны Быстрое участвовал в обороне Одессы, Севастополя, Новороссийска. Был в составе десанта на Мысхако, где получил два ранения. Затем принял должность военно-морского коменданта косы Чушка на Керченском полуострове. В декабре 1943 года Виктора Дмитриевича снова перебросили на Балтику, где он участвовал в десанте на Куришгофской косе, был на командной должности в Либавском гарнизоне. Службу закончил на Черном море, ушел в отставку в звании полковника, кавалером семи боевых орденов.
Не было, наверное, случая, чтобы Быстров лично не проводил уходящие в Севастополь корабли. Однажды, придя в Новороссийск, мы увидели на причале человека с забинтованной головой. За повязками трудно было узнать нашего неутомимого Быстрова. Он рассказал, что во время очередного массированного налета вражеской авиации получил осколочное ранение в голову, но после оказания медицинской помощи остался на причале, поскольку под загрузкой стояли корабли, державшие курс на Севастополь.
Вот и нас проводил Быстров. «Харьков» отошел от причала и, круто развернувшись, направился к выходу из гавани. Едва форштевень пересек линию боковых [174] ворот, командир отделения сигнальщиков Евгений Чернецов доложил на мостик:
- На посту сигнал лидеру «Харьков»: «Желаем счастливого плавания!»
- Ответьте: благодарим! - откликается Мельников.
И вот, казалось бы, привычный сигнал, сопровождающий нас каждый раз, когда уходим в Севастополь, но как радостно видеть его! Значит, за нас волнуются на берегу, верят в наше благополучное возвращение?
День выдался погожим. Черноморское лето властно вступало в свои права. Легкий приятный ветерок обдавал прохладой и свежестью. За долгую зиму и холодную ненастную весну мы отвыкли от солнца и ясного горизонта. В мирное время плавать в такую погоду одно удовольствие, но теперь… Сигнальщики во главе с лейтенантом А. М. Иевлевым на мостике - каждую минуту можно ждать непрошенных «гостей»!
Лейтенант Иевлев мне как-то по особому симпатичен. Характер у него тихий и застенчивый, делает все незаметно и добросовестно. В походе он всегда находится на мостике, подавая пример бдительности, и сигнальщики лидера равняются на своего командира. Ни разу еще вражеская авиация не застала лидер врасплох.
Иевлев опускает бинокль и, перехватив мой взгляд, качает головой:
- Ну и погодка! Так и шепчет: смотри в оба, не забывай о «воздухе».
Значит, думаем мы об одном. И не только на мостике. У кормового 130-мм орудия старшина Дмитрий Заика уложил на матах дистанционные гранаты и шрапнельные снаряды. На них мелом обозначены цифры: 1, 2, 3.
- Меню из трех блюд? - спрашиваю у старшины.
- Так точно! - откликается на шутку Заика. - А если мало будет, то можно расширить. Всегда найдем, чем попотчевать «гостей».
До ужина на корабле сохраняется боеготовность № 2. Погода не изменилась. Воздух столь прозрачен - на расстоянии шестидесяти миль справа по курсу можно различить вершины Крымских гор. После ужина на юте собирается немало людей. Здесь не только «харьковчане», но и много красноармейцев из маршевого пополнения. Никому не хочется сидеть в душном кубрике. Как обычно, моряки и красноармейцы знакомятся, показывают друг другу фотографии родных. Ни у меня, ни у Веселова [175] как-то не поворачивается язык сказать об организации выхода на верхнюю палубу. О порядке напоминает грянувший сигнал боевой тревоги. Самолеты противника в воздухе!
Со стороны Крымского побережья приближается пока еще едва заметный самолет-разведчик. Он явно намеревается сблизиться с нами, не спеша сокращает дистанцию, но держится на большой высоте, вне досягаемости огня лидера.
Кружит он минут двадцать, высматривая наш курс и тип корабля, затем удаляется. Боевой тревоге дан отбой, но, понятно, ненадолго. После захода солнца Иевлев докладывает:
- Пятерка «юнкерсов» на корабль!…
- Не зря тебе погода шептала… - успеваю напомнить лейтенанту его же слова.
Не отнимая бинокля от глаз, он подтверждает:
- Не зря, не зря… Теперь слово за артиллеристами.
А от дальномерщика Сергея Семенкова так и сыпятся доклады о дальности и высоте. Мельников переводит ручку телеграфа на «самый полный ход». Все его внимание на самолетах. Главное - не упустить мгновение, когда из-под брюха «юнкерса» покажутся бомбы, чтобы дать команду на руль. Мы с Иевлевым занимаем места на крыльях мостика, готовые в нужный момент предупредить командира о наиболее угрожающем самолете. Наступают минуты предельного напряжения. Корабль один на один с атакующим противником.
В монотонный рев моторов вдруг пронзительно врезается залп зенитной батареи. Но вражеские летчики демонстрируют нам свои «крепкие нервы» - самолеты, не меняя направления, упрямо идут на снижение. В стрельбу включились зенитные автоматы, корабль вздрогнул от залпа носовых орудий главного калибра.
Трассы автоматных очередей прошивают задымленное небо, стараясь достать головной самолет. Несмотря на оглушительный грохот, слышится нарастающий свист бомб - не выдержав плотного прицельного огня, противник начинает бомбометание. По незамедлительной команде командира корабль круто уклоняется вправо. Смерчи воды вздыбливаются где-то за кормой, спиной чувствуем несильный удар взрывной волны. И вдруг в передней части фюзеляжа только что отбомбившегося головного самолета вспыхивает яркая искра. Вслед за этим [176] самолет выпускает дымный шлейф и резко идет на снижение. Летчик пытается дотянуть до берега, но не успевает - кабельтовых в двадцати от корабля врезается в спокойную гладь моря.