Страница 43 из 71
- Мы прибыли весьма своевременно, - продолжал Мельников. - Враг жмет, не считаясь с потерями. В окопах дело часто доходит до рукопашной. Военный совет вызвал из Туапсе корабли и транспорты с 345-й стрелковой дивизией. Пока подойдет подкрепление, защитникам города будет особенно нужна артиллерийская поддержка. Поэтому все корабли, находящиеся в Севастополе, остаются на своих местах для осуществления огневой поддержки.
И мы стояли! За весь период обороны нам еще не приходилось вести столь интенсивный и продолжительный огонь по противнику. Количеству заявок, поступающих по телефону от флагманского артиллериста, уже был потерян счет. Никто не помнил, сколько воздушных атак мы отразили за эти три декабрьских дня. Ни у кого не было времени ополоснуть лицо водой и побриться. «Харьковчане» быстро заросли щетиной, их лица потемнели и на холодном ветру приобрели багровый оттенок. С момента выхода из Туапсе никто не отдыхал, если расчетам удавалось часок передремать в кубрике, считалось, что повезло. Люди совершали то, что в мирное время казалось бы невозможным. Командир и комиссар часто обходили орудийные расчеты, поддерживали, подбадривали людей.
Подходим к 130-мм орудию старшины Дмитрия Заики. В стрельбе перерыв, но расчет остается на месте, знают: через минуту-другую вновь придется стрелять.
- Как вы тут, не замерзли на ветру? - спрашивает Мельников. [153]
За всех отвечает Заика:
- Никак нет, товарищ командир. Греемся у печки системы «харьковчанка». Работает на пороховом топливе. - И он указывает на ствол орудия с почерневшей от беспрерывной стрельбы шаровой краской.
Довольный находчивостью старшины, Мельников ладонью касается ствола и тут же поспешно одергивает руку - ствол раскален. Раздается взрыв хохота. Смеется и Пантелеймон Александрович. Хорошо, что командир и комиссар понимают шутку, ведь не зря говорят: «Шутка-минутка, а заряжает на час».
В бухте стоит непрерывный грохот. Стреляем мы, стреляют другие корабли. По корабельной радиосети стараемся чаще передавать результаты стрельбы - это тоже подбадривает людей. Поэтому я стараюсь почаще заглядывать к Иевлеву, чтобы поскорее передать экипажу хорошие вести.
Посеревший лицом Иевлев улыбается и, не снимая наушников, сообщает:
- Корпост передал: стрельба идет успешно. Только что взорваны две машины с боеприпасами и рассеяно подразделение пехоты.
Навроцкий с разрешения командира корабля передает по артиллерийской связи радостную весть комендорам. В ответ - громовое «ура!»
Вдруг командир отделения сигнальщиков Евгений Чернецов докладывает:
- Штабной катер идет к «Харькову»!
Пока мы строили догадки, кто это решил к нам пожаловать, остроглазый Чернецов определил: на катере член Военного совета Черноморского флота дивизионный комиссар Н. М. Кулаков. Мы с комиссаром поспешили за Мельниковым на ют встретить высокое начальство.
На палубу неторопливо и спокойно, как будто в Северной бухте царит тишь да гладь, поднимается плотный смуглолицый человек с крупными чертами лица. Одет Кулаков в кожаный реглан без знаков различия.
Выслушав доклад Мельникова, он с улыбкой сообщает причину визита:
- Направился, было, в Южную бухту, вдруг слышу на «Харькове» кричат «ура»! Дай, думаю, узнаю, не самого ли Эриха фон Манштейна удалось накрыть вашим артиллеристам. [154]
В тон ему отвечает наш комиссар:
- К сожалению, товарищ дивизионный комиссар, наши успехи скромнее, но если такой случай представится, наши артиллеристы непременно им воспользуются.
Узнав истинную причину ликования комендоров, Кулаков попросил передать экипажу, что приход отряда кораблей с морскими пехотинцами и огонь корабельной артиллерии очень помогли защитникам города. Он посетил уже ряд кораблей и остался доволен боевым настроением экипажей и результатами стрельб.
- Ну как, артиллеристы, не обижаетесь, что мало приходится стрелять? По отзывам командиров частей, которые вы поддерживаете огоньком, стреляете хорошо. За это - большое спасибо!
- Что-то фашист обнаглел окончательно. Вот мы его и пытаемся остудить! - откликается кто-то.
- Верно, товарищи. Севастополь стал им поперек горла. Они думали, что овладеют им с ходу и сразу двинутся на Кавказ. А тут получился затор. Севастополь им нужен как главный перевалочный порт для снабжения армий кавказского направления. К тому же у них освободились бы завязнувшие здесь войска и не пришлось бы нести столько потерь в технике и живой силе.
Беседа принимает все более оживленный характер. Краснофлотец заряжающий Даниил Яхно интересуется:
- Верно ли, что у немецких солдат отобрали шинели и обещали отдать в Севастополе?
- Правда, - смеется Николай Михайлович. - Так им и сказали: возьмете Севастополь - получите свои шинели и горячий обед.
- А сейчас, выходит, фрицы всухомятку живут?
- Выходит, что так, - соглашается Кулаков.
- Долгонько им тогда мерзнуть под Севастополем. А многие получат не суконные, а деревянные шинели. И вместо обещанных Гитлером вилл в Крыму - два метра крымской земли…
- Товарищ дивизионный комиссар, а как на передовую попасть, в морскую пехоту? - интересуется кто-то из краснофлотцев.
Кулаков с теплотой в голосе замечает:
- Вы разве не считаете, что, придя на корабле в Севастополь, попали на передовую? Здесь и есть самая настоящая передовая!
И, как бы в подтверждение его слов, у орудия появляется [155] Навроцкий с просьбой разрешить открыть огонь - получена новая заявка на уничтожение живой силы противника.
- Вот видите, а вы говорите… В тылу не получают таких заявок, - напоследок замечает Кулаков и, проводив отцовским взглядом краснофлотцев, спешащих занять свои боевые места, покидает корабль.
…Во второй половине дня из штаба СОР поступило приказание: с темнотой быть готовыми к выходу в море. Снова предстоит нелегкий переход. К тому же перед самым выходом санитарные машины доставили на лидер двести человек раненых, в том числе тяжелых. Все кубрики и каюты комсостава превращаются в лазарет. Кроме того, мы идем не одни, а в составе конвоя совместно с эсминцем «Шаумян» - сопровождаем транспорты «Калинин», «Серов» и «Димитров» до Туапсе. Море неспокойно. Штормит. Транспорты и эсминец «Шаумян» вышли из базы несколько раньше нас и приходится их догонять. Уйдя вперед, они успели лечь на фарватер, а «Харьков» только подходил к Феоленту, когда нам вдогонку посыпались светограммы с приказанием оперативного дежурного охраны водного района повернуть конвой на обратный курс, так как на фарватере обнаружена плавающая мина. Мельников, немного поколебавшись, принял решение продолжить путь.
Вслед за светограммами примчался катер ОВРа, и невидимый в темноте посыльный в мегафон потребовал нашего возвращения. Мельников, назначенный командиром конвоя, решения не отменил.
- Если я скомандую капитанам повернуть на обратный курс, где гарантия, что транспорты не окажутся на минном поле? - объяснил он.
С катера долго и упорно добивались своего, но Мельников не сдавался, вступил в голову конвоя и повел его за собой.
Конечно, в решении Мельникова была доля риска, и если бы какой-либо из транспортов наскочил на плавающую мину, вся ответственность легла бы на командира конвоя, но расчет Мельникова был правильным: ко времени прохода транспортами перевала мину снесло сильным штормовым ветром. Наш переход окончился благополучно. Командование признало действия Мельникова верными. [156]
Потинцы встречают героев Феодосии
Приближение Нового года всегда волнительно. Прощаясь со старым годом, подводишь итоги, ведешь счет приобретениям и потерям, оглядываешься на прошлое и пережитое. Шесть месяцев уходящего года мы ведем бои с сильным и коварным врагом, за эти шесть месяцев каждый из нас испытал то, чего не довелось испытать, пожалуй, за всю предыдущую жизнь. Много потерь понес наш народ, вся страна: кровь, смерть, слезы на оккупированных врагом территориях, оставленные города, разрушенные заводы и фабрики, опустошенные колхозные нивы. Огромного напряжения от всех и каждого потребовала война. Красная Армия выстояла под Москвой, сорвала надежды гитлеровцев на молниеносную войну. Мы научились воевать с хорошо вооруженным и обученным противником, осознали главное: фашистов можно бить и побеждать. Черноморцы, прошедшие героическую оборону Одессы и двухмесячную оборону Севастополя, обрели дух стойкости и непобедимости. Шесть месяцев черноморская эскадра воюет умело и стойко, для кораблей нет непогоды, нет трудностей, которые нельзя преодолеть. Каждый корабль, каждое соединение кораблей открыло счет большим и малым победам. Неприступным оказался морской бастион - Севастополь. Каждый день его обороны - это уже была победа.