Страница 4 из 71
Помню, как однажды командир крейсера Аполлон Кузнецов преподал всем нам урок решительности.
Отряд учебных кораблей ночью стоял на рейде в Капорском заливе. Только-только началась самая трудная, как ее называли прежде, «собачья вахта» - с полуночи до четырех часов утра, - когда вдруг на крейсере была сыграна боевая тревога. В считанные секунды мы подготовили [15] оружие и технические средства крейсера к немедленному действию. Привыкнув к частым учебным тревогам все надеялись, что и на этот раз нам будет дана очередная вводная, после чего вновь разойдемся по кубрикам. Однако отбоя не последовало: к рейду приближалось неопознанное судно, не отвечавшее на запросы. Аполлон Кузнецов - он был старшим на рейде - приказал артиллеристу произвести выстрел осветительным снарядом. Одновременно команда приготовилась к стрельбе фугасными снарядами. Ночную тишину разорвал выстрел бакового орудия. Мы жадно всматривались в движущуюся цель, готовясь вступить в первый настоящий бой. Но освещенная цель оказалась тихоходным водолеем, который шел к нам с запасом питьевой воды, продовольствия и долгожданной почтой.
До нашего выстрела на водолее царило полное благодушие. Разрыв осветительного снаряда сразу вывел команду из состояния блаженного покоя, капитан водолея вспомнил свои обязанности, заработала сигнализация, нам засемафорили, кто они такие и с чем идут.
Для нас это была первая в жизни настоящая боевая тревога, к тому же со стрельбой. Еще с большим уважением мы смотрели на командира крейсера.
Хорошо запомнился и вечер прощания с «Авророй». Вокруг курсанта Сергея Саркисова, организовавшего небольшой струнный оркестр, собираются не только практиканты, но и члены экипажа - с ними мы познакомились и сдружились. И, конечно, тут же возникает задорное матросское «яблочко». В кругу - наши лучшие танцоры Володя Николаев и Павел Половинкин. Сколько удали, веселья в незатейливых коленцах этого дорогого каждому матросскому сердцу танца! Прихлопами и присвистом мы подбадриваем наших танцоров, все учащающих ритм. По всему Кронштадтскому рейду катится с «Авроры» «яблочко». Улыбается сдержанно командир, улыбаются руководители нашей практики и боцманы, вспоминая, видимо, и свою молодость… Прощай, «Аврора»!…
Первые учебные стрельбы прошли на Балтике. В следующем году продолжились они на Черном море, где для группы артиллеристов-курсантов была создана главная учебная база на крейсере «Коминтерн», которым командовал Ю. К. Зиновьев. Что и говорить, результаты первых стрельб оставляли желать лучшего. Щит, раскачивающийся на волне, даже в прицел казался чрезмерно малым, [16] поймать его в перекрестье поначалу было невозможно, и нам оставалось только диву даваться, как это опытные комендоры ухитряются поражать его чуть ли не с первого залпа. Но научиться метко стрелять мы были обязаны - ведь в этом состояла наша завтрашняя жизнь и служба на флоте. Надо было не только уметь управлять огнем, но и постигать тайну точной наводки орудий. И курсанты постепенно учились…
После крейсера «Коминтерн» мы продолжали практику на 35-й береговой батарее. Уже тогда она представляла собой мощный форпост. В массивные бетонные бункеры были упрятаны склады, силовые подстанции, горючее. Четыре 12-дюймовых орудия, расположенных попарно в броневых башнях, разветвленная система блиндажей, окопов и ходов связи - все здесь было продумано и рассчитано для отражения противника не только с моря, но и с суши. Многому предстояло поучиться у береговых батарейцев. Особенно, что касалось дисциплины, порядка, боевой выучки.
Пройдет менее десяти лет, и на долю 35-й морской береговой батареи, расположенной на подступах к Севастополю, выпадет исключительно важная роль в системе героической обороны. Под командованием капитана А. Лещенко 35-я батарея восемь месяцев будет отражать беспрерывные атаки противника, уничтожая огнем боевую технику и живую силу гитлеровцев. Она станет одной из непреодолимых преград для фашистов, рвущихся к Севастополю. Враг систематически обрушивал на батарею удары своей авиации, производил мощные артналеты, но так и не смог сломить боевой дух батарейцев. И только в ночь на 2 июля 1942 года, когда все боевые возможности будут исчерпаны, батарею по приказу командира взорвут, чтобы она не попала в руки противника…
День за днем, незаметно промелькнули годы учебы в училище. Море, корабли, учебные классы… Казалось, только вчера мы пришли в эти старинные стены, а сегодня - уже курсанты старшего выпускного курса. Училищная газета «Фрунзевец» в мае 1934-го писала: «Позади четыре года большевистской борьбы за знания. И теперь головной шеренгой лучших ударников ВМУ стоят курсанты-выпускники на пороге окончания училища. Путь их за время прохождения учебы есть путь достойных сынов пролетариата, пославшего их на защиту наших границ… Выйдя из училища, выпускники будут по-большевистски [17] драться за боевую подготовку, за укрепление мощи Красного флота, чтобы ковать из себя героев, подобных славным полярникам-летчикам, спасшим челюскинцев…»
Сдаем последние государственные экзамены, волнуемся как никогда. Кому и где придется служить, на каких морях плавать, под чьим командованием? Эти вопросы волнуют всех, но до поры до времени ничего не известно.
Живем одной мыслью: поскорее бы попасть на свой корабль!
Меня направили на Тихоокеанский флот.
В «Дивизионе плохой погоды»
Владивосток - город удивительный. Не только своим местоположением на берегу живописнейшей бухты Золотой Рог, не только климатом, соединившим северную суровость и южную мягкость, и не смешением восточной экзотики с укладом жизни старого российского порта. Наше воображение больше всего поражало то, что именно здесь за два года, несмотря на удаленность, был создан новый Тихоокеанский флот. Еще два года назад не было ни кораблей, ни кадров, ни сложного берегового хозяйства, необходимого для жизни флота.
Два года - срок необыкновенно малый, но именно столько времени понадобилось, чтобы заложить основы обороноспособности наших дальневосточных морских рубежей. К моменту нашего приезда уже были переоборудованы под минные заградители бывшие транспорты «Томск», «Эривань», «Ставрополь», «Теодор Нетте» и «Астрахань», а рыболовные траулеры «Ара», «Гагара» «Пластун», «Баклан» и другие превращены в тральщики. На берегу собирались новые корабли - подводные и надводные. Командиры, ранее прибывшие с других флотов на Тихоокеанский флот, уже ознакомились с некоторой технической документацией, чертежами турбин, вспомогательных механизмов, изучили специальную литературу. Всех интересовал ход работ по восстановлению судоходства. И днем и ночью в сопках гремели взрывы, пугая новичков своей схожестью с артиллерийской канонадой. Мы сразу окунулись в атмосферу делового напряжения и творческого горения. [18]
Прямо с вокзала всех прибывших курсантов - артиллеристов, штурманов, минеров - развезли на машинах по кораблям. Вместе со мной на бригаду заграждения и траления попали Константин Мельников, Григорий Пирожков, Павел Половинкин, Василий Чалый, Николай Кошкарев, Аркадий Ципник. Помнится, на бригаду торпедных катеров пошли Лев Пантелеев, Леонид Перцов, Георгий Дьяченко, Георгий Тимченко, Владимир Клюка, а на бригаду подводных лодок - Михаил Томский, Анисим Емец, Михаил Котухов. А еще раньше, в Хабаровске, мы расстались с нашими однокурсниками, которым предстояло служить на Краснознаменной Амурской флотилии. Среди них был мой закадычный друг, тоже донбассовец, Григорий Грецкий.
Артиллеристам Константину Мельникову, Григорию Пирожкову, Павлу Половинкину и мне достался минный заградитель «Астрахань».
- А, курсанты-фрунзенцы! Весьма и весьма рад! С приездом! - встретил нас командир минзага Петр Иванович Марин. - Думаю, стажировка пройдет успешно, и скоро мы отпразднуем ваше первое командирское звание.
Дело в том, что тогда выпускники училища должны были еще пять-шесть месяцев стажироваться на кораблях, стать дублерами командиров секторов, дивизионов или групп и за это время подготовиться к самостоятельному исполнению обязанностей по своей специальности. Затем здесь же, на флоте, предстояло сдать экзамен и лишь после этого присваивалось командирское звание.