Страница 9 из 127
Прокручивая в мыслях предстоящий разговор с представителями банка, я вошла в освещённую кают-компанию, сделала несколько шагов по направлению к видеофону... и вдруг настороженно замерла, уловив краем глаза какое-то движение. В следующую секунду я резко повернулась и увидела широкоплечего русобородого и рыжеусого мужчину лет сорока, который сидел развалясь на мягком диване и глядел на меня с самодовольной ухмылкой, словно подтрунивая над моей беспечностью.
«Проклятый Оганесян! – с быстротой молнии промелькнуло у меня в голове. – Он всё-таки перехитрил меня...»
– Здравствуйте, мисс, – произнёс незваный гость почему-то по-английски. – Я вас давно жду.
Преодолев оцепенение, я тотчас выхватила из своей сумочки парализатор. Незнакомец среагировал на это мгновенно: вскочил с дивана, будто подброшенный пружиной, проворно уклонился от выстрела и резким взмахом ноги выбил из моей руки оружие. Затем перешёл от каратэ к вольной борьбе, повалил меня на пол лицом вниз, а сам уселся сверху, не позволяя мне подняться.
– Вот чёрт! – несколько растерянно пробормотал он всё на том же английском. – Надо же, как нехорошо получилось... Что с вами, мисс? Разве вы не поняли, кто я?
– А как я могла понять? – ответила я, повернув голову вбок, чтобы в рот не забивался пушистый ворс ковра. – Вы же не представились.
– Но ведь... – Незнакомец осёкся. – Ага! Значит, Лайонел был прав!
Я понятия не имела, кто такой Лайонел и насчёт чего он был прав. Я не знала даже такой элементарной вещи, как имя человека, который ткнул меня лицом в ковёр. Ясно было только одно – он не киллер. Во-первых, незнакомец говорил по-английски с отчётливым британским акцентом, а киллер Оганесяна, если бы ему взбрело в голову заговорить на этом языке, наверняка говорил бы с акцентом армянским. Во-вторых же, киллер вообще не стал бы балясничать со мной, а выстрелил бы сразу, как только я вошла. И в-третьих, в-последних, с Оганесяном я рассталась меньше часа назад, и тогда у него даже в мыслях не было посылать своего человека в космопорт. А чтобы пробраться в ангар, минуя бдительную охрану, и проникнуть в поставленную на сигнализацию яхту, требовалось достаточно много времени.
Так что мой таинственный посетитель не был посланцем Оганесяна. Кем он был и что здесь делал – оставалось загадкой. Но убивать меня он не собирался, иначе уже убил бы. Да и насиловать тоже – это я поняла и по его репликам, и по тому, как мягко, чуть ли не нежно, он сделал мне подсечку, а сейчас прижимал к полу очень бережно, стараясь не причинять лишнюю боль.
Убедившись, что моей жизни и чести ничего не угрожает, я почувствовала громадное облегчение. Хотя до полного спокойствия мне было далеко: ведь я по-прежнему находилась во власти незнакомца, который (и это было хуже всего) принадлежал к числу тех редких представителей рода человеческого, которых я не могла «прочитать», чьи мысли и намерения были для меня тайной за семью печатями. Таких людей я старалась избегать, ибо в их обществе чувствовала себя слепой и беспомощной. Лишь один-единственный раз я сумела близко сойтись с «нечитаемым» – но это было исключение, лишь подтверждающее общее правило.
– Сейчас я отпущу вас, и мы спокойно поговорим, – сказал незнакомец. – Прошу вас, не выкидывайте никаких фортелей. Ведь если бы я хотел причинить вам зло, то уже давно это сделал бы. Вы согласны?
– Да, – ответила я.
Его рука положила на ковёр рядом с моим лицом прямоугольную пластиковую карточку, затем он встал с меня, отступил на несколько шагов в сторону и подобрал с пола мой парализатор.
Я приподнялась на локтях и первым делом посмотрела на оставленную им карточку. Это было служебное удостоверение Интерпола, выданное на имя специального агента Генри Д. Янга, сотрудника Управления по борьбе с организованной преступностью. Бородатое лицо на фотографии в общих чертах совпадало с лицом стоявшего передо мной человека.
Первое, что пришло мне в голову при виде удостоверения, была мысль, что мой отец наконец-то решился обвинить меня в краже. Однако я сразу отбросила эту версию как несостоятельную. Я вовсе не хочу сказать, что мой родитель неспособен засадить свою единственную дочь за решётку, ещё как способен – хотя бы для того, чтобы наказать меня за «непослушание», заставить унижаться перед ним, просить прощения, клятвенно обещать ему, что я стану хорошей девочкой и больше не буду огорчать папочку. Но вряд ли ради этого он стал бы рисковать собственной свободой – а в своём прощальном письме я ясно дала ему понять, что его ожидает, если он вздумает преследовать меня. И он прекрасно знал, что это не пустые угрозы.
Впрочем, если даже допустить, что речь всё-таки идёт о тех семи похищенных миллионах, то в этом случае меня бы просто арестовали местные копы по ордеру Интерпола. Я слишком мелкая рыбёшка, чтобы за мной посылали специального агента, тем более из Управления по борьбе с организованной преступностью. Скорее всего, я интересовала их как возможный источник информации о моём отце – уж он-то вполне отвечал профилю Управления и заслуживал внимания даже не одного, а целого десятка специальных агентов.
Я медленно встала на ноги и убедилась, что со мной всё в порядке, разве что немного побаливало запястье, куда пришёлся удар ногой.
– Рада с вами познакомиться, сэр, – сказала я, возвращая Янгу удостоверение. – Ну, не то чтобы я готова кувыркаться от радости, но всё же меня успокаивает, что вы не грабитель и не убийца.
Он что-то невнятно пробормотал в ответ, взял левой рукой удостоверение и неловко сунул его во внутренний карман своего пиджака. Только тогда я заметила, что его правая рука безвольно свисает вдоль туловища.
– Ах! Так я всё же задела вас?
Янг утвердительно кивнул:
– К счастью, у вас был не пистолет, а всего лишь парализатор.
– На Арцахе ношение смертельного оружия для частных лиц запрещено, – объяснила я, направляясь в угол кают-компании, где находилась аптечка экстренной помощи. – А я привыкла уважать законы.
Ясное дело, я не стала говорить, что с некоторых пор, вне зависимости от местных законов, не ношу при себе оружия, способного убить человека. Пять лет назад я попала в одну переделку и едва не погибла из-за того, что у меня был плазменный пистолет, которым я никак не решалась воспользоваться. А из парализатора я стреляю без всяких колебаний.