Страница 3 из 87
— В самом деле?
— Да, никого.
— Но ведь кто-то звонил же!
— На мониторе никого нет.
— Мария, если тебе несложно, выгляни. Осторожно. Не исключено, что это балуются. На прошлой неделе дворник Калякин точно так же названивал в половине двенадцатого ночи и просил найти свою метлу. Тебя тогда не было. Понятно, что количество выпитого в желудке дворника исчислялось мегалитрами.
— Я-то открою, — сказала я недовольно, — но, только если это шуточки, я этого шутничка «вынесу», как эти ваши фавориты в «верняках»!..
И я подошла к двери и потянула на себя ручку. Дверь отворилась. К моим ногам с глухим шумом упала… девушка. Она упала и застыла в неподвижности. Скрюченные пальцы левой руки, поднятой до уровня уха, безжизненно царапнули пол.
С головы девушки соскользнула серая вязаная шапочка и упала на пол. Пролились белокурые волосы. Я замерла от изумления. За моей спиной возник босс. Он на мгновение отпрянул, словно его коротко ткнули в грудь, а потом выговорил:
— Нет, ты ее уже не «вынесешь». Кто-то «пропер» ее чуть раньше тебя…
2
Я не стала медлить, а натянула ботинки, накинула плащ и выскочила на улицу, тщательно захлопнув за собой дверь. Взгляд метнулся от площадки перед дверью, где я заметила следы крови, к фонарям. Чахлый снег под ними был истоптан многочисленными следами. Не нужно было обладать аналитическими способностями Шерлока Холмса или хотя бы моего босса, чтобы понять — только что тут происходила отчаянная и, главное, молчаливая борьба. Ведь все произошло под нашими окнами, а никто не слышал ни звука.
Я осмотрелась вокруг. Никого. Вероятно, те, кто убил эту девушку, давно испарились. Я прищурилась и увидела на снегу кровь и — выбитый зуб. Резец. На лице убитой девушки я повреждений не заметила, следовательно, зуб принадлежал преследователю. Или — одному из преследователей, что вероятнее, если высчитывать по следам.
«Так… — подумала я, разглядывая снег, — здесь она шла спокойно… здесь она побежала, а ее нагнали… нагнали, судя по всему, в нескольких метрах от двери нашего офиса. Так… драка. Наверное, девушка была неплохо подготовлена физически, если отбивалась от нескольких мужчин и все-таки сумела вырваться и подбежать к двери, где ее убили… чем? Вероятно, выстрелом в спину. Ну, это скоро выяснится, а вот как она сюда попала и зачем — боюсь, это уже останется тайной».
— И где она? — вдруг прозвучал из-за дерева скрипучий старушечий голос, и ко мне подкатился внушительный колобок, затянутый в желтое старомодное пальто и в пуховый платочек, из-под которого желчно блестели глаза и топорщился длинный — такие суют во все щели — нос. Это была пенсионерка из соседнего дома, Ариадна Никифоровна, самое несносное существо во дворе. Ей до всего было дело. Она искренне полагала, что от нее не должно укрыться ничего: кто куда ездил, кто кого пригласил в гости, кто пришел домой пьяным и прочее и прочее. За эти ее качества Родион Потапович привлек бабку к внештатной работе в нашем агентстве и подкидывал неплохие прибавки к пенсии. Кстати, зачастую деньги не выбрасывались на ветер. Ариадна Никифоровна была прирожденным сыщиком, этакой русской мисс Марпл, но если английский аналог был беззлобной старушкой, этаким божьим одуванчиком, то наша бабуля — крокодилом в юбке, пусть и вышедшим на пенсию и обзаведшимся выпадающей вставной челюстью.
— Кто — она? — переспросила я.
— Ну, эта… цаца.
— Какая цаца, Ариадна Никифоровна?
— А эдакая… которая на такси прямо во двор заехала. Как будто нельзя выйти из тачки пораньше и несколько метров пройти. Она бы еще в подъезд зарулила!
Я начала смутно подозревать, что мне повезло. Если Ариадна Никифоровна видела, как во двор заезжало такси и как из него выходила эта девушка, то боевая старушка могла досконально запомнить все подробности. И скорее всего, запомнила.
— Я вышла на улицу с собакой, — продолжала старуха, — прогулять ее. Животному же нужно гулять! — с напором надвинулась она на меня, как будто я резко возражала против выгула собак во дворах (а надо бы возразить!). — Гуляю, — продолжала она. — А тут такси во двор заезжает, и оттуда эта мымра вываливается. Вся такая… этакая. Я подумала: проститутка. Дай, думаю, прослежу, к кому того… приехала. А она — к вам вроде как. А тут же в арку еще одна машина въезжает…
— Какая машина?
— А такая… которые в сериалах про бандюганов! Жип, — ответила Ариадна Никифоровна.
— Джип?
— Ну да, жип. И написано что-то по-ихнему… по-американски. А из жипа выскочили два здоровилы таких… здор-рровых! И за этой припустились. Ага, думаю, это ее эти… менеджеры… спонсоры… сутенеры, о! — подобрала она наконец нужное слово. — И за ней! А я пока успела, разве за ними угонишься! Они туда, к вам побежали, за деревьями мне не видать. Я — туда, а они мне навстречу. Я еле отскочить успела. Думаю — еще пристрелят, как в сериале «Крот». Ага. Сели они на свой жип и умотали. А я — сюда. У меня нога болит, — сообщила Ариадна Никифоровна, — вот только и подошла. А тут уже ты, Маша.
— А такси?
— Что — такси?
— Где такси?
— Так уехало же.
— А номер, Ариадна Никифоровна, номер вы не успели запомнить? — осведомилась я.
— Чей? Бандюганов этих… сутенеров? Дык он у них был грязью забрызган. А оббежать машину, чтоб сзади зайти и там посмотреть, я не успела. Уехали раньше.
— Нет, не джипа номера. Такси.
— Ах, такси? Номер? А как же! А вдруг, думаю, пригодится. Номер я даже записала, вот! — И она протянула мне сложенную вдвое бумажку, на которой карандашом был выписан номер такси. Я глянула и аккуратно уложила в карман.
— Еще вопрос, если позволите.
— А ну так задавай, Машенька, — с готовностью откликнулась та. — Я ж этих… кого… думала, может, тебе и Родиону Потапычу пригодится… а то мало ли оно что… жизнь-то вот какая пошла, абы как!.. — на подъеме закончила она свою бессвязную речь.
— Спасибо. Почему вы решили, что эта девушка — проститутка?
— Ну а что ж? Время позднее, погода опять же… а она разъезжает! Да и не видела я ее тут что-то раньше, значит — нездешняя. А в такую пору… в такую, значит, пору по гостям одни бляди ходют! — закончила она.
Аргументация была исчерпывающей, не подкопаешься. Я спросила:
— Значит, вы видели, как те двое бросились за ней вдогонку? Так?
— Ага. Вдогонку. А потом за деревьями не видно было, что там, значит… вот. А как они обратно пошли, я решила узнать, куда девица подевалась. А тут тебя встретила. А девицы нет.
— А может, та девица я и была? — улыбнулась я.
Старуха прищурила один глаз и глянула на меня с гневным недоумением. Потом глаз раскрылся, а вместе с ним и рот, из которого хлынуло:
— Да? Ты? Да и не стыдно тебе, Маша, мне, старой, голову морочить? Я ж хоть и постарела, но из ума еще не выжила. Та была в куртке и в кожаных этих… штанах, и совсем другая… да! А ты в плаще… да и вообще — что, я тебя, нашу соседку, от какой-то шлюхи не отличу?
— А может, она вовсе никакая и не проститутка?
Но Ариадну Никифоровну было бесполезно сбивать с единожды занятой позиции. Как писал два с лишним века назад турецкий генерал, комендант крепости Измаил, «скорее небо упадет на землю и Дунай потечет вспять». Теми же принципами мыслила и моя твердокаменная соседка и никогда не оставляла занятых рубежей, даже если ее мнение было заведомо ошибочным и абсурдным.
— А кто ж она, как не эта, прости… прости, господи, а?.. Вышла, пошла. А у Вовки Колесникова жена уехала в Турцию за шмотками на неделю, вот Вовка и рад стараться, пока жены-то нет. Небось она к нему и шла-то, а потом куда-то пропала. Ты ее видала али нет?
Я неопределенно повела плечами и спросила:
— А те, кто выскочил из джипа… вы, случаем, не разглядели их лиц?
— Да кто ж их разберет, они все на одно лицо. Один был бритый, как в «Агенте национальной безопасности». Он, когда назад шел, все плевался и матерился, не хуже нашего дворника Калякина во хмелю. Я потом глянула. Кровью бритый плевался. Врезал ему кто-то хорошо.