Маркета Лазарова

Теперь разыгрывается третий, четвертый и пятый акты битвы. Пиво ранен и выплевывает раздробленные зубы; вот упал Ян, Кристиан рухнул и лежит недвижим. О час сражения, о исполненный стенаний час! Кому понадобились кровь и эти ужасы?! Вы — сволочи! Сброд! Небеса разбушевались и негодуют от отвращения, а святой Георгий топает в гневе ногой. Тьфу на вас, негодяи!

Около шести часов; спускается сумрак, и битва разбойниками проиграна. Пиво стоит на верху холма. Чуму на него, чуму на старого драчуна! Разбойники побросали все свои ценности и спасаются бегством. Бегут на конях. Кое у кого на руках — младенцы, кое-кто из детей, уцепившись за пояс взрослого, скачет, сидя на крупе лошади. Женщинам отданы самые ходкие кони. Козлик и все прочие из последних сил сдерживают напор солдат. Наконец и они бросаются вниз с холма.

Последняя рана, последний удар. Козликов жеребец встает на дыбы, всаднику не удержать его, и вот они уже валятся вниз, уже хрустят кости разбойника и лошадиные мослы. Ах, этот злополучный прыжок! Козлик хотел уйти последним, как и подобает настоящему предводителю, и вот что приключилось — он угодил в плен! Будет схвачен и повешен!

Сыновья его давно внизу, под горой, бегут, не ведая о лихой беде. Миколаш далеко опередил всех, но вот он останавливается поднять ребенка, свалившегося с коня. Истекает минута. Мимо девушки и разбойника пронеслась бегущая стая, я говорю — мимо девушки и разбойника, ибо Маркета Лазарова неразлучна со своим возлюбленным.

В какой-то книге писано, что любовь — учитель улыбок, и это не так глупо, скажу я вам! Миколаш освоил некое подобие улыбки и, стирая кровь с лица ребенка, поступает согласно новой привычке.

Маркета обвязала голову мальчонки платком, и теперь они садятся на коня. Ах, все еще недостаточно пролито крови! Только они сели на коня, как настигли их двое солдат. Миколаш проткнул мечом одного из коней, не заботясь о седоке, и седок рухнул на землю вместе с животным. Второго королевского холуя Миколаш ударил по бедру и раздробил ему кость. Этот человек уже никогда больше прямо не ходил и даже не стоял прямо.

Ей-богу, теперь пора нашим любовникам поторопиться, ибо вижу я, что к месту стычки поспешают иные пары. Миколаш заметил это вовремя; схватил за узду неприятельского коня и приказал Маркете гнать что есть мочи. «Живей!» — крикнул разбойник своей невесте и сам вскочил на спину жеребца, так что тот задрожал, бедный. Едва успев взобраться в седло, выхватил Миколаш меч, чтоб отразить напор новых всадников. Разбойник двинулся им навстречу; жеребец его скачет галопом, а солдатские кони бегут на рысях. Ах, опасаюсь я, господи, что будет Миколаш раздавлен их превосходящей силой; боюсь, что убьют его прежде, чем обретет он спасенье, и прежде, чем откроется ему истина. Он разбойничал и жил, как живут рысь и волк. Ниспошли ему победу, помоги вышибить дух из этих парней!

Черт побери, и кто бы мог подумать, что королевские солдаты так страстно жаждут уцелеть? О, лукавые мохначи! Да вы живьем проглотили бы кающегося грешника вместе со шпорами! Но где там! Мы еще держим в руках меч, и морда наша наливается силой.

Миколаш отскочил с их дороги, и тут — потому что мчались всадники слишком быстро — случилось так, что не смогли они задержать свой бег. Бог допустил, чтоб они рассеялись по лесу, и Миколаш в ярости перебил их всех, одного за другим. В тот день Козлик был взят в плен, а многие его сыновья пали в бою; сверх этих несчастий не произошло ничего, достойного упоминания, ни среди тех, кто спасался бегством, ни среди преследователей, ни у тех, кто задержался, собирая добычу. Миколаш, переловив солдатских коней, поскакал вслед за своими братьями.

Повествование не последует за ним.

Глава Пятая

Внимание, с которым вы слушаете эти истории, пусть снова вернется к тому моменту битвы, когда Миколаш и его люди напали на часть капитанова войска. Вы помните, что граф Кристиан и Лазар были пленены одновременно? И что же с ними сталось? Многоуважаемые господа, оба старца трусили рысцой подле коней, с петлей, болтавшейся на шее. Разбойникам и дела не было до того, что веревка натягивается, они спешили к своей цели! Смилуйся, господи, над несчастными старичками! Никто их не щадит! И все-таки! Миколаш обернулся и, увидев стариков, с головы до ног покрытых грязью и снегом (ибо шлепались они, словно дети, не привыкшие ходить), приказал перерубить путы.

«Скажи-ка мне свое имя», — молвил он, обращаясь к Кристиану.

Граф ответил, вкладывая всю надежду в звук своего голоса. И стало так, что припомнилась разбойнику ночь, которую он провел в цепях. Представилась ему цепочка узников, молоденький Кристиан и Маркета Лазарова. И сделался он счастлив, словно рыбак, сети которого полны рыбы. Он был счастлив оттого, что обстоятельства переменились, что промеж жеребцов своих он влечет тех, кого так долго ждали. Он возвращался, как муж, идущий с дарами. Он был счастлив, и в счастье своем повернул к себе голову Лазара, повторяя имя Маркеты. Лазар, однако, чуть не плачет. «Дайте им коней, — молвил до крайности удивленный разбойник, — дайте им коней, пусть они развеселятся, дайте им еды, дайте им всего, что только душе их угодно!»

Ах, дурачок, какая еда в вашем мешке?! Обглоданная кость! А вы чувствуете себя богачом, раздавая блага, и сознание правоты разглаживает ваше чело. Вы, путаник, ваше толкование вещей сокрушает читателя, которому ясны человеческие мысли.

Слыхивал я, будто водятся в океане такие твари, что окрашивают вокруг себя воду, и она попеременно становится то голубой, то розовой, то шоколадного цвета. Окрашивать море! Окрашивать время! А что? Разве не окрашивает дух человеческие поступки? Да есть ли где чистая истина?

Уверенность, с которой я принялся за повествование, истаивает, и я, право, не знаю, смею ли я одобрить ликование разбойников, ибо Лазар плачет. Хорошо, пусть смерть в боевых сражениях не наводит на вас тоску, слезы любовниц, оплакивающих утраченную девственность, вас не трогают, но рыдания старцев? Не случалось ли такое и с вами? Может, надежды ваши были похищены так же, как надежды этого Лазара?

Пиит, которого я снова призываю в свидетели, заметил однажды, что многие из нас подобны перевяслу, которое сохраняет вид и подобие круга, словно и до сих пор перехватывает пояс вывалившегося снопа.

Право, не знаю, придется ли это по душе скептикам, угожу ли я мудрецам, греющимся у печки, но я держу сторону Миколаша, держусь этого свирепого малого, мне нравится ощущать великолепное кипение жизни под его шкурой. Стократно жаль мне всех неудачников, но в этом повествовании полюбился мне Миколаш, хотя он и изверг.

Вблизи от лагеря разбойники спешились и начали подъем на крутую гору. Их уже приметил Козликов дозор. Уж доносятся до них голоса разбойников. Граф прислушался и, различив веселость в этих звуках, снова обрел надежду. Прибавив шагу, он обогнал Лазара, который — в отличие от этого отца — колебался. Беднягу удручал шум в разбойничьем стане, опасался он, что Маркете там приходится худо. Многоуважаемые государи мои, я не знаю, отчего убийцу порой приводит в ужас убийство, а вора — кража. Лазар, конечно, был бродяга и жулик, бог весть сколько награбил дукатов, сколько девок перепортил в молодые годы, но теперь он от всего сердца взывает к милосердию господа и королевских законов. Какой он ни на есть, вы слышали его речи. Теперь черед графа Кристиана. Пусть поднимется и скажет своему сыну и разбойникам все, что готов им сказать,

«Сын мой, — говорил он, превозмогая скорбь, — вижу я тебя в дурном месте, и сам ты — будто исчадье ада, а я вижу тебя невредимым и без оков. Не обманывают ли меня мои глаза? Ясно ли мое зрение? Ты ли это? Какая-то ведьма касается твоего плеча и целует ежеминутно».

Молодой граф отвечает ему, и по его ответу нам не трудно распознать, как целомудренна юношеская любовь и первая близость.

«Батюшка, ты ошибаешься! — сказал Кристиан. — Ведь это Александра! Жена моя!» Как легко мы заключаем браки, когда нам девятнадцать лет!