Страница 9 из 73
Чтобы понять, в чем конкретно выражается своеобразие созданного Конан Дойлем персонажа и каковы методы его работы, остановимся на романе, в котором этот герой впервые предстает перед читателем, — на романе «Этюд в багровых тонах», во многих отношениях «программном» для писателя.
«Этюд в багровых тонах» делится на две части. В первой, сразу же после знакомства и сближения Холмса и доктора Уотсона, полиция приглашает сыщика, чтобы тот помог ей разгадать одно странное преступление. Богатый американец Дреббер найден мертвым в заброшенном лондонском доме. Около трупа видны пятна крови, на теле погибшего нет никаких следов ранений. Нет и никаких улик, свидетельствующих о способе, каким было совершено убийство (если речь вообще идет об убийстве), равно как и о личности преступника и мотивах преступления.
Впрочем, как оказалось, улики имеются, и в довольно большом количестве, но полиция слишком слепа, чтобы их обнаружить и понять их истинный смысл. Холмс прежде всего замечает оставшиеся в уличной грязи отпечатки колес и следы человека, из чего уверенно заключает, что заброшенный дом ночью одновременно посетили два человека, один из которых убит, а другой, человек могучего телосложения, — очевидно, убийца. Оба они приехали в наемном кэбе, и Холмс твердо убежден, что кучер и был убийцей. По следам, обнаруженным в комнате, сыщик устанавливает также, что пятна крови оставлены самим убийцей, у которого пошла кровь носом, что лицо у него красное, а рост такой-то и такой-то и что убийство совершено из мести и причиной тому женщина.
Чтобы привлечь исчезнувшего преступника и разоблачить его, Холмс использует прием, явно позаимствованный у героя Эдгара По. Так как рядом с убитым найдено женское кольцо, а Холмс убежден, что оно очень дорого убийце, сыщик публикует в газете сообщение о находке, указав имя и адрес Уотсона. Сцена, предшествующая появлению преступника, также целиком заимствована у По вплоть до таких деталей, как подготовленный пистолет, заранее открытая дверь и, разумеется, уверенность сыщика, что преступник непременно придет. Вопреки ожиданиям, однако, в комнату вместо убийцы-кучера входит старуха. Она рассказывает друзьям, что кольцо потеряно ее дочерью. Холмс знаком приказывает Уотсону вернуть драгоценность, но, когда женщина уходит, идет за ней. Старуха садится в кэб, а Холмс незаметно пристраивается на запятках. Однако, когда экипаж останавливается, оказывается, что старуха исчезла. Только тут Холмс понимает, что «старуха» была на самом деле переодетым мужчиной, по всей вероятности, молодым и ловким, раз уж он сумел выкинуть такой «номер».
Между тем один из инспекторов полиции с присущей ему близорукостью задерживает в качестве обвиняемого сына женщины, у которой останавливался Дреббер. Второй, не менее близорукий инспектор заподозривает секретаря Дреббера Стэнджерсона. Но прежде чем полиция задерживает Стэнджерсона, выясняется, что тот уже убит у себя в гостинице, и на этот раз без всякой таинственности — он был зарезан ножом, а убийца, несомненно, проник в комнату по лестнице и по ней же скрылся. Но и тут полиция не сумела разобраться в смысле очевидных улик, истинное значение которых понял опять-таки один Холмс. Это относится прежде всего к двум пилюлям, найденным в комнате и внешне совершенно одинаковым, но одна из них безвредна, а другая — смертельный яд. Эти пилюли убеждают Холмса, что убийцей Стэнджерсона был тот же субъект, который покончил и с Дреббером.
Чтобы выяснить имя убийцы, Холмс посылает в Америку телеграмму, а для его поимки использует уличных мальчишек. И вот в присутствии Уотсона и обоих инспекторов Холмс неожиданно начинает собираться в дорогу. Вызванный мальчишками кэбмен входит в комнату, чтобы взять багаж, и в этот момент сыщик резким движением защелкивает на его руках наручники.
— Джентльмены, — восклицает он, блестя глазами, — позвольте представить вам мистера Джефферсона Хоупа, убийцу Еноха Дреббера и Джозефа Стэнджерсона.
Можно было бы ожидать, что роман подошел к концу и что через несколько неизбежных страниц, объясняющих, как Холмс пришел к своему открытию, читатель спокойно захлопнет книгу. Но на самом деле здесь кончается лишь первая часть романа.
Вторая его часть, по существу, представляет собой новый роман. Это история, или, точнее, предыстория, преступления, рассказанная убийцей. И на протяжении еще целых пяти глав рассказ ведет уже не Уотсон, а сам Конан Дойль, доктор получит слово лишь в заключительных главах.
Без всякого предисловия действие романа переносится совсем в другое время — на много лет назад — и в другое место — в дикий край Америки, населенный сектантами-мормонами. Детективный роман уступает место приключенческому, тоже, впрочем, не лишенному убийств и кровавых рас-прав. Мы знакомимся с историей до сих пор совершенно нам не известного Джона Ферье, узнаем во всех подробностях его биографию и его путь к богатству, знакомимся с его любимой дочерью Люси, а также и с ее женихом, уже упомянутым Джефферсоном Хоупом. Несмотря на то что Люси уже обручена, два молодых человека, Дреббер и Стэнджерсон, представители двух наиболее влиятельных мормонских семей, пользуясь отсутствием жениха, ревностно оспаривают ее друг у друга, ничуть не считаясь с чувствами самой девушки. Ферье назначается месячный срок, в течение которого он должен выбрать одного из них в мужья Люси, неподчинение грозит ему смертью. Но за день до истечения срока появляется Хоуп и увозит девушку и ее отца из мормонского селения. Однако беглецов настигают, Ферье убит, а Люси против ее воли выдана замуж за Дреббера. Через месяц она умирает от горя. Уцелевший Хоуп клянется отомстить за гибель любимой. И повествование продолжается.
Теперь это уже рассказ о долгих годах, когда Хоуп, стремясь осуществить акт возмездия, преследует Дреббера и Стэнджерсона по всей Америке и Европе, пока наконец, прибыв в Лондон, не достигает своей заветной цели.
Дальше слово опять получает Уотсон. Исчерпывающе, как уже привык читатель, он рассказывает о признании Хоупа, затем передает монолог Холмса, в котором сыщик наряду с последними неизвестными читателю подробностями повторяет и все уже ему известное, чтобы наглядно продемонстрировать процесс раскрытия загадки. И под конец читатель, уже проникшийся симпатией к убийце, с облегчением узнает, что ему не грозит ни суд, ни приговор, так как тот вовремя успевает умереть от разрыва сердца.
Приключения Шерлока Холмса и сейчас еще довольно широко переиздаются и читаются. Другой вопрос, какой процент этих читателей составляют взрослые и каковы их критические требования, а также степень получаемого ими удовольствия. Ведь когда перечитываешь эти известные всему миру произведения, с трудом заставляешь себя испытать хотя бы часть тех восторгов, которые охватывали тебя в детстве, и даже вообще с трудом понимаешь, что могло вызвать весь этот восторг.
Шерлок Холмс — личность, которая своими качествами и действиями может внушить нам уважение — особенно если мы понятия не имеем о криминалистике, — но не в состоянии вызвать к себе симпатию. Отдельные подробности, как, например, его любовь к музыке, игра на скрипке и употребление наркотиков, сами по себе отнюдь не могут создать у нас впечатление живой индивидуальности. Это лишь внешнее средство, использованное автором, чтобы скрыть отсутствие этой индивидуальности и бедность характера своего героя. Холмс «статичен» или, точнее, безжизнен не потому, что он с избытком наделен разными достоинствами, как пишет Элиот, а потому, что среди них отсутствуют именно те черты, которые могли бы облечь этот образ в плоть и кровь, отсутствует именно та сложность и органичность, которые отличают живой образ от образа-схемы. У этого героя есть особые приметы, но нет души, он действует, но не живет.
Вышеизложенные требования могут кому-нибудь показаться чересчур высокими для произведений этого жанра. Но даже если мы попытаемся их обойти, это вряд ли поможет нам испытать к герою большую симпатию. Вероятно, для того, чтобы придать Холмсу побольше индивидуальности, автор наделяет своего героя беспредельным самодовольством и великодушным презрением к окружающим. Каждая вторая его реплика содержит или похвалу самому себе, или иронию по отношению к собеседнику. Вначале это, возможно, и выглядит забавно, но с течением времени начинает раздражать, потому что тщеславие этого человека, представленного нам чуть ли не гением, действительно граничит с глупостью. Даже самое банальное из своих открытий он демонстрирует с апломбом чудотворца; при обнаружении малейшей улики у него «вырывается крик радости», а когда Уотсон делает ему очередной комплимент, он «краснеет от удовольствия». Большая часть детективных произведений Конан Дойля посвящена не описанию событий, а излюбленному занятию как автора, так и героя: Уотсон задает глупые вопросы, а Холмс глубокомысленно отвечает на них, демонстрируя свою мудрость. Вообще, если исключить врага-преступника, достаточно ловкого, чтобы запутать расследование, нашего сыщика окружают одни лишь глупцы, очевидно, для того, чтобы контрастнее его выделить. Но если подобный контраст — единственный способ, которым герой может «выделиться», то это дает нам серьезные основания усомниться в его гениальности. Если же Конан Дойль создал своего не только банального, но и весьма посредственного Уотсона, отождествляя с ним читателя, то это значит, что он весьма невысокого мнения и о читающей публике.