Туманян

По четвергам происходили открытые собрания Общества, на которых можно было слушать лекции не только об армянской литературе, но и о литературном творчестве соседних народов: грузин и азербайджанцев. Отдельные вечера были посвящены Шекспиру, Сервантесу. Л. Н. Толстому, А. С. Грибоедову, Генриху Сенкевичу. Идейным знаменем массово-пропагандистской работы товарищества служили слова Туманяна: «Нет более благородной почвы и более великой связи для лучшего сближения и познания народов и внедрения в них взаимной любви и уважения, чем литература, в которой выявляются их лучшие чувства, их национальный гений и дух».

С. Зорьян, который был постоянным участником литературных вечеров, организованных Кавказским обществом армянских писателей, в своих вос-поминаниях рассказывает о том, что эти вечера привлекали многочисленную аудиторию интеллигенции, учащейся молодежи, музыкантов, врачей, служащих. «Одним словом, там были все, кто интересовался армянской литературой».

Доклады и лекции проходили бурно. Возникали ожесточенные споры, полемика. Туманян в качестве председателя произносил вступительное и заключительное слово. «С особым тактом, — пишет Зорьян, — имея собственные суждения, он умел уважать все оттенки мысли. «Истина рождается в столкновении различных взглядов и мнений», — любил говорить Туманян древнее изречение и своим заключительным словом «усмирял» страсти разгоряченных оппонентов».

На вечерах Общества происходили творческие встречи деятелей искусства, работников науки и культуры. Впервые армянские народные певцы— ашуги выступали совместно с писателями. Участие талантливых исполнителей музыкантов привлекало массу слушателей. Туманян работал с неиссякаемой энергией, с огромным воодушевлением он строил все новые и новые планы. Желаемому размаху деятельности Общества препятствовало отсутствие средств. Все важные культурные начинания поддерживались главным образом неимущими слоями населения. Армянская буржуазия как всегда оставалась равнодушной к судьбам литературы. Туманян прилагал большие усилия, чтобы не только сохранить Общество, но и обеспечить его нормальную деятельность. Оно несомненно сыграло в истории армянской литературы свою положительную роль. «Мне думается, не ошибусь, — пишет Зорьян в своих воспоминаниях, — если скажу, что в 1913–1915 гг. вечера общества писателей были самыми интересными явлениями армянской культурной жизни».

Интенсивная деятельность в Кавказском обществе армянских писателей не мешала Туманяну выступать в периодической печати.

В своих статьях на историко-литературные темы Туманян с чувством уважения и благодарности произносил имена основателей армянской письменности Месропа Маштоца и Саака Партева65, писателей Хоренаци66 и Нарекаци67, Шнорали68 и Кучака69, Саят-Новя и Абовяна, Налбандяна и Сундукяна, Агаяна и Прошяна и многих других, которые, по словам поэта, обогатили армянскую литературу «своими великолепными делами».

Туманян защищал и обосновывал творческие принципы реализма и народности. По мысли армянского поэта, дух каждого народа находит свое наиболее яркое отражение в литературе, включая в это понятие и устное народное творчество. Под влиянием русской революционно-демократической мысли, эстетической теории Чернышевского, Туманян понимал значение литературы в борьбе за лучшую жизнь народа и ставил перед нею широкие просветительские задачи. Литература должна быть активной силой, которая не ограничивается задачей правдивого воспроизведения действительности, но и произносит свой приговор над жизнью. «Литература не только зеркало, — говорил Туманян, обращаясь к молодежи, — и если даже зеркало, то весьма странное, волшебное зеркало. Она не только отражает время, события и лица, но дает жизни свое тепло и свой свет».

В историко-литературных экскурсах и размышлениях о назначении литературы Туманян ставил основной вопрос о типе писателя. Он говорил о том, как литература постепенно освобождалась от опеки царей и меценатов, как она, наконец, стала выходить на широкий простор народной жизни. Он искренно сожалел, что Гете жил в Веймарском дворце, что Фирдоуси был певцом Махмуд-шаха70, что Руставели воспевал царицу Тамару71. «Я уже не говорю, — писал Туманян, — о Корнеле, Расиме и других, которые вне дворца другой жизни и не понимали». Туманян противопоставлял им Беранже и Бернса, в песнях которых он видел яркое проявление реализма и народности. «Речь идет не о величине талантов, — разъяснял армянский поэт свою мысль, — а о духе, направлении, мировоззрении… В одном случае жизнь господствующей прослойки, в другом — жизнь народа. В одном случае в роли зрителей — народы, в другом — цари».

Туманяну больше по сердцу поэты, которые были с народом, «воспевали его горе, воодушевлялись его мечтами, выбирали своих героев из его среды». И тогда «вместо царской мантии появилась повседневная одежда простого человека, вместо дворцовой драпировки и парков раскинулась свободная природа, и вместо напыщенных трескучих фраз начал господствовать народный язык со своими живыми оттенками, строгим стилем и прозрачной ясностью».

Литературные симпатии Туманяна не ограничились рамками армянской и русской литературы. Наряду с Пушкиным и Лермонтовым он особенно любил Байрона и Шекспира. В годы молодости, в 1894–1896 гг. он перевел на армянский язык «Шильонского узника» и два отрывка из первой песни «Чайльд Гарольда». По всей вероятности, интерес к английскому поэту возник не без влияния Лермонтова, который принадлежал к числу любимейших поэтов Туманяна.

С творчеством Шекспира Туманян познакомился еще в ученические годы. Ему посчастливилось видеть на сцене знаменитого армянского трагика Петроса Адамяна72 в роли Гамлета. Туманян был потрясен игрой актера и шекспировской трагедией.

Последовавшая за спектаклем ночь, по признанию самого Туманяна, имела решающее значение в его литературной биографии. Он настолько полюбил образ Гамлета и творчество его создателя Шекспира, что принялся писать драмы, темы которых он черпал из исторического прошлого Армении. Первая из них, написанная в 1894 году, называлась «Артавазд II». Сюжеты двух последующих — «Царь Ованес» и «Виген Мамиконян», оставшихся незавершенными, он взял из истории Ани — древней столицы Армении. Однако взыскательный автор не был удовлетворен работой и уничтожил свои пьесы. В архиве писателя сохранились лишь черновые наброски, относящиеся к ранним драматургическим опытам. Позже Туманян уже не возвращался к драме, хотя мысль о работе над ней постоянно волновала его. Шекспир остался его любимым писателем и «драма в поэзии» была любимой формой поэтического творчества.

Особый интерес к Шекспиру, признание огромного значения его наследия для будущего развития литературы вызвали специальную статью Туманяна, посвященную разбору нового армянского перевода «Гамлета». В этой статье Ованес Туманян сделал обстоятельный анализ армянского текста. Сравнив перевод с русскими изданиями, он указал на плохой язык и смысловые искажения, допущенные в армянском переводе.

В 1900 году Туманян вновь возвращается к «Гамлету» в связи с появлением следующего перевода шекспировской драмы. На этот раз автор рецензии не ограничился лишь разбором армянского текста, а высказал целый ряд общих, принципиальных суждений о проблеме художественного перевода, о сложности самой задачи воспроизведения поэтического текста на другом языке.

Образ Шекспира жил в сознании армянского писателя и в зрелые годы его литературной и общественной деятельности как символ победы разума и света, как мощный голос освобожденного от средневековых пут человечества. В 1916 году, к 300-летию со дня смерти Шекспира и Сервантеса, Туманян писал: «Этот день спешит навстречу страдающему человечеству, как символ международного единения, как свидетельство того, что народы шлют друг другу не только разрушающие снаряды, но и все самое возвышенное, о чем может мечтать человек: что есть у народов священные связи, крепкие и нерушимые даже тогда, когда рвутся и попираются договоры, скрепленные королевскими печатями.». Армянскому писателю особенно дорога была мысль о «нерушимой, крепкой, священной» связи между народами. Шекспир и Сервантес и подобные им гиганты художественной мысли, по утверждению Туманяна, скрепляют, делают нерушимой эту «священную связь» и общность высоких духовных интересов и конечных целей, помогая всем передовым силам человечества объединиться в борьбе за мир и счастье народов.