Туманян

Армения — горная страна. Многочисленные цепи малых и больших возвышенностей тянутся по армянской земле. Вершины Арарата и Алагяза покрыты вечными снегами. Между гор разноцветными коврами лежат поля и нивы. В долинах и на склонах гор чернеют деревни. Над каменистыми дорогами нависли громады темных скал. В окрестностях городов и сел раскинулись фруктовые сады. По краям дороги зеленеют стройные ряды серебристых тополей…

Географическое положение, суровые природные условия, неблагоустроенные, узкие, каменистые дороги способствовали сохранению в Армении натурального хозяйства и патриархального уклада жизни. Горы, глубокие ущелья затрудняли сообщение между разбросанными населенными пунктами, в особенности зимою, когда свирепствовали метели. Под снегом тогда бесследно исчезали дороги, и надолго закрывались все пути сообщения с внешним миром.5

Основную массу народа в Армении составляло крестьянство. Деревня жила замкнутой жизнью. Здесь сохранились пережитки феодально-патриархальных отношений, долго оставался нетронутым старинный быт. Крестьянское население строго придерживалось дедовских обычаев — адатов, покоящихся во многом на суевериях и предрассудках, иногда бесчеловечных и несправедливых, в особенности по отношению к женщине.

Детство Туманяна прошло в этой патриархальной среде. И наряду с яркими картинами народных праздников и мирных бесед у вечернего очага, наряду с неповторимыми пейзажами родной стороны в память ему врезались сцены горя народного: бесправие, нищета при беспросветном тяжелом труде, отсталость и дикие, «освящённые стариной», обычай, заставляющие добрых в сущности людей совершать необычные по своей жестокости поступки.

Все это нашло впоследствии отражение в творчестве Туманяна, горячо любившего свой народ и помогавшего ему своими произведениями найти дорогу к светлому будущему.

Туманян не без чувства гордости и с нескрываемым восхищением говорил о своих предках, неустрашимых храбрецах древнего Лори. Обращаясь к образам прошлого, к древним лорийцам, он видел в них отважных сынов народа, которые горели благородной любовью к отчизне, самоотверженно защищали родную землю.

Знакомство с героическим прошлым родного края оставило значительный след в поэтическом сознании Туманяна. Он любил возвращаться к рассказам

О древних обитателях Лорийского ущелья, об их храбрости и подвигах. При этом в своем повествовании он указывал на древние камни и скалы, как на живых свидетелей героического прошлого. Он говорил собеседнику: «Вон, видишь, большой камень, около него было…», или «вот здесь на берегу, когда лорийцы купались в реке, напали лезгины». Все это чрезвычайно важно для понимания роли древней культуры края, воспитавшей в Туманяне чувство живой связи с историческим прошлым, развившей в нем способность, отталкиваясь от реальных ощущений, силою воображения создавать верную и красочную картину событий далеких времен.

Глубоко интересовало Туманяна и сравнительно более близкое прошлое, свидетельствующее о воинственном характере лорийцев. Один из ранних прозаических опытов армянского поэта — рассказ «Из жизни храбрецов» посвящен истории родного края. В нем автор возвращался к событиям 20-х годов прошлого столетия, к знаменательному периоду жизни армянского народа, когда русские войска освобождали древнюю страну от многовекового ига поработителей. Туманян повествует о том времени, когда население целого ряда областей, преследуемое полчищами Гасан-хана, вынуждено было скрываться в ущелье, о том, как один из прославленных лорийцев Оваким Юзбаша со своим отрядом подбадривал народ, организуя активное сопротивление врагу. Отец Овакима, старик Меграб, изображен Туманяном как патриарх Лорийских ущелий, который «вовсе и не думал о том, что ему уже более ста лет». Подвиги сына и его друзей давали ему новую силу и энергию, приносили радость, и вновь трепетало сердце в его старческой груди. Туманян называет Меграба старым орлом, «гордо восседавшим на высоком утесе», который, посмеиваясь над врагами, рассказывал о блистательных подвигах своих предков. «Для подлого врага, — говорит старик, — у нас наготове меч и винтовка, для честных людей — хлеб да соль».

Прадед Туманяна по отцу славился своим смелым, воинственным характером. Писатель Хачатур Абовян в романе «Раны Армении», вспоминая старинных удальцов — игитов Лорийских ущелий и рассказывая об их мужественной борьбе против поработителей армянской земли, воссоздает эпический

былинный образ прадеда Ованеса Туманяна, одно имя которого «заставляло трепетать камни». Он обладал большой физической силой: «двое мужчин не могли обхватить его, пять человек не могли скрутить одну его руку. Нога его всю жизнь ступала по цветам, по зеленым лужайкам, у горных ручьев. В лесу впервые открыл он глаза в своей колыбели…» Прадед писателя стоял во главе многолюдной семьи. Несмотря на свой возраст, он работал наравне с молодыми людьми, а в веселые минуты лихо заламывал папаху и плясал, когда все плясали. Вечерами, под кровом шатра, собрав вокруг себя членов своей семьи, он рассказывал о старине, об отваге лорийцев, о лезгинах и турках…

Дед Туманяна был также человек незаурядной физической силы, отлично владел оружием и считался лихим наездником. Он был добр, гостеприимен, жизнерадостен; слыл веселым и остроумным собеседником. Помнившие его старики говорили, что Ованес Туманян многими чертами характера напоминал деда.

Маленький Ованес не видел его, но много красочных рассказов о нем услышал от бабушки.

Ованес родился 19 февраля (по новому стилю) 1869 года в деревне Дсех (ныне Туманян). Отец его тэр-Татевос[4] был сельским священником6. Он принадлежал к числу тех цельных и чистых натур, которые часто можно встретить в народе. Тэр-Татевос был человеком с отзывчивым сердцем и пользовался уважением населения всего края. Туманян очень любил своего отца и память о нем сохранил на всю жизнь. «Наилучшее и самое драгоценное, что я имел в жизни, — писал Туманян, — это был мой отец. Он был человеком благородным, в полном смысле этого слова, чрезвычайно гуманным, щедрым и глубоко серьезным». Сан священника не мешал ему быть отличным стрелком и великолепным наездником.

Мать писателя Сона была из того же села Дсех. Она происходила из простой крестьянской семьи. Отец ее был пастухом, который провел всю свою жизнь на лоне природы. И мать Туманяна «впервые открыла глаза в горах». Она, пишет Туманян в своей краткой автобиографии, была настоящей девушкой гор, как говорят крестьяне, «беспокойной ланью». После замужества Сона стала волевой и деятельной женщиной, на которую легла вся тяжесть хозяйственных забот. У нее было восемь детей: пять сыновей и три дочери. Дни ее, с рассвета до поздней ночи, проходили в бесконечных хлопотах и непрерывном труде.

По своему характеру Сона нисколько не походила на мужа. «Двое совершенно противоположных существ встретились друг с другом, — говорит Туманян в своих записях. — Она не в состоянии была переносить беспечный и расточительный характер моего отца, и они постоянно спорили меж собой. По этой-то именно причине отец мой иногда тайком вершил свои дела. Часто случалось, что как только мать уходила из дому, он ставил меня у дверей караулить, в то время как сам пересыпал зерно какому-нибудь обездоленному крестьянину или спустившемуся с гор азербайджанцу». В семье Туманяна бывало шумно, но все споры и перебранки обыкновенно кончались миром.

Детство Туманяна прошло в Лори. Богатое историческое прошлое этого горного края еще в годы молодости привлекало внимание поэта. По своему географическому положению, — говорит он, — деревня Дсех казалось была создана в виде естественной неприступной крепости. Небольшая равнина с юга была окружена густыми, непроходимыми лесами, а с остальных трех сторон — глубокими ущельями. Но не географическим положением Туманян объясняет тот факт, что в эти места почти «не вступала вражеская нога», а тем, что там жило могучее горное племя.

4

Тэр — владыка, отец, форма обращения к священнику.