Страница 55 из 65
Он с трудом добрался до табурета и расслабленно опустился на него. Затем он перевалился на пол погреба, чувствуя себя каплей ртути в шесть футов величиной, увидел, как она выплюнула вино, которое держала во рту, и провалился в забытье.
Вот что это было: мертв! Мертв и похоронен. Когда Дэнни почувствовал, что его сознание с трудом возвращается из бесконечных пространств, то почти мгновенно пришел к этому заключению. Он находился в вязкой, непроницаемой темноте. Дэнни попытался заговорить, закричать, прошептать, но не смог сделать ничего, даже разомкнуть рот. Челюсть была плотно подвязана, как у трупа. Он не мог двинуться, поднять головы, разогнуть руку или ногу. Мертв и похоронен, иначе это не воспринималось. Елена отравила его, убила, похоронила его тело в погребе. Но почему? Мендоза… Что-то, связанное с этим именем, но не с Еленой Мендоза, и не с Энрико, что-то другое, что-то похожее… Дна! Вот оно. Ана Мендоза. Что-то, связанное с некоей Аной Мендоза.
— Вы проснулись, мистер Дейн?
Голос маркизы шел справа, и он обнаружил, что может двигать головой, совсем немного, в этом направлении, но не настолько, чтобы увидеть ее.
— Так, я вижу, что вы проснулись. Теперь я хочу, чтобы вы внимательно меня выслушали, чтобы поняли, что с вами происходит. Возможно, вы уже догадались, что в вино было кое-что подмешано. Это очень просто сделать: длинная игла для подкожных инъекций вводится в старую пробку и сильный наркотик из шприца выпускается в вино. К наркотическим средствам доступ у меня свободный, ведь я была медсестрой, а покойный маркиз — врачом. Вы лежите на медицинской кровати, которые используются в больницах. Вы надежно привязаны к постели, у вас завязан рот, и вы лишены возможности видеть. Эта кровать была привезена в дом для моего мужа в последние месяцы его болезни. После того как он умер, она хранилась в погребе. Вы желаете знать, почему я сделала это с вами? Месть — вот причина. Мы, испанцы, свято верны традициям мести. Они питают нас. Месть может поддерживать искру жизни даже тогда, когда, казалось бы, нет смысла жить. И мы умеем мстить, изощренно и долго.
— Эта женщина сошла с ума, — сказал Дэнни себе.
— Первое, что вы должны осознать, мистер Дейн, это то, что вы исчезли, и таковым будете считаться всегда. Никто не знает, что вы здесь. Вы позаботились об этом сами, не так ли? Вы сказали вашей доверчивой бедняжке-жене, что отправляетесь играть в карты с друзьями. Вы припарковали машину на расстоянии полумили от этого дома и прошли пешком остаток пути. Машину отогнали уже гораздо дальше, настолько далеко, что, когда ее найдут, никому не придет в голову связать ее со мной или с этим домом.
Вы похвалили мой погреб, от этой иронии судьбы я получила наслаждение. Это действительно великолепный погреб… По замыслу прежнего владельца, он должен был при надобности служить противоатомным убежищем, поэтому в нем есть секретный бункер, о котором не знают даже слуги. Он надежен, оснащен кондиционером, отоплением, санитарными удобствами и не лишен комфорта. Человек может лежать здесь, за винными бутылками, долгое время. Да, мистер Дейн, именно здесь, внизу. Сейчас вы находитесь в этом бункере. Отныне и навсегда.
Со сдавленным стоном безысходности Дэнни попытался разорвать свои путы, но он был привязан за шею, грудь, живот, запястья, колени и лодыжки.
— Эти ремни из очень крепкой кожи, мистер Дейн, толщиной в полдюйма, со стальной нитью. Пристяжки снабжены крепкими замками, от которых есть ключ только у меня.
Его пробил холодный пот, мышцы напряглись. Он напружинился изо всех сил и делал конвульсивные движения, но не мог сдвинуться ни на дюйм из того положения, в котором был закреплен. Он перестал делать бессильные попытки, сердце глухо стучало, ноздри раздувались, хватая воздух.
Ее голос теперь доносился слева.
— В начале этого вечера вы упомянули маленькую мексиканскую девочку, сбитую вашим мистером Волманом. Здесь двойная неточность. Это была не мексиканка, а маленькая испанская девочка — моя шестилетняя дочь Ана. И как вам прекрасно известно, за рулем был не мистер Волман. Это были вы, не так ли, мистер Дейн?
Ее голос то удалялся, то приближался по мере того, как она расхаживала взад и вперед и каблуки постукивали по бетонному полу.
— О да, это были вы! Вам удалось обмануть полицию и газетчиков, но вы не обманете меня. Частный детектив предоставил мне ваше досье, такое же толстое, как телефонная книга Лос-Анджелеса. Не надейтесь, что этот детектив проинформирует полицию о моем интересе к вам, если прочтет в газетах о вашем странном исчезновении. Он сделал свою работу из искренней благодарности к моему мужу, который однажды спас ему жизнь, и эта же благодарность заставит его молчать. Среди ваших прочих неблаговидных поступков, я знаю, есть и договоренность с мистером Волманом, которому вы отвели роль мальчика для битья за ваши делишки, ваше неблагоразумное поведение, ваши дебоши и преступления. Он спасал вас от справедливого наказания во многих случаях, но на этот раз придется платить вам. Все люди, бывшие свидетелями того наезда, в один голос утверждали, что за рулем был известный киноактер Дэнни Дейн, что это именно он сбил моего ребенка. Они узнали вас, а когда «признался» мистер Волман, их убедили в том, что они ошибаются. И вы, как было уже неоднократно, вновь получили свободу идти своей дорогой, безнаказанно шагать по человеческим жизням, оставляя следы горя, боли и страданий. Безнаказанно до нынешнего дня.
Конечно, у меня нет того, что вы называете юридическими доказательствами, которые с юридической точки зрения убедили бы судью и присяжных. Мое доказательство здесь, в материнском сердце, и я буду единственным вашим судьей.
С внезапным приливом сил Дэнни попробовал опрокинуть кровать, произвести хоть какой-то шум, сломать замки. Но ничего не произошло, а кровать даже не пошатнулась.
— Мне бы хотелось, чтобы вы поняли, если сможете, — продолжала Елена, что вы отняли у меня, когда искалечили мою Ану. Возможно, человек, погрязший в разводах, не в силах понять этого. Но после смерти мужа Ана стала всем, что у меня есть в этом мире. Мой единственный ребенок, чье рождение лишило меня возможности иметь детей еще. Ана воплощала для меня Вселенную, и когда вы сбили се своей машиной…
Казалось, душа Дэнни перешла в его голосовые связки. Он делал отчаянные попытки что-нибудь сказать, установить с ней связь, но все, что удавалось ему, было лишь жалобным подвыванием.
— Когда вы сбили моего беззащитного ребенка, то повредили ее маленькую головку, нанесли ей необратимую травму. Она должна была умереть, но какое-то злое чудо, сатанинское вмешательство позволило ей жить. Она лежит сейчас в больничной палате, парализованная, не в состоянии шевельнуть даже пальчиком. Она лишена речи и зрения. Мой ребенок! Маленькая смышленая пташка, рожденная щебетать, резвиться, приговорена к невыразимой пытке неподвижностью, тьмой, к жизни, подобной смерти!
Некоторое время она молчала. Он слышал ее дыхание, но она не плакала.
— Вы разделите ее судьбу, мистер Дейн. Я хорошая медицинская сестра и буду добросовестно о вас заботиться. Вы получите самый лучший уход, такой получает и мой чудесный ребенок. До конца ваших дней, мистер Дейн, до конца вашей жизни.
Он опять сделал бесплодную попытку заговорить.
— Врачи говорят, что невозможно определить срок ее жизни. Месяц, год, два года, пять? Но сколько бы она ни прожила, мистер Дейн, это будет ровно столько, сколько проживете вы. Когда она умрет, умрете и вы. Не раньше. На вашем месте я бы молилась, чтобы она умерла скорее.
Он услышал скрипучий звук придвигаемого стула и шелест платья, когда она села.
— Я хочу быть справедливой, — сказала она. — Я не буду лишать вас ничего, что имеет моя дочь с точки зрения удобств. Я навещаю ее каждый день, и каждый день я буду навещать вас. Я читаю ей книжки, те же самые книжки я буду читать вам. Вам повезло, так как книги не на испанском, а на вашем языке. Я полагаю, вначале вы будете противиться этому утешению. Но я предвижу день, возможно, это будет через месяц или через год, когда после посещения моей дочери я приду к вам и, придвинув мой стул ближе, скажу, что не буду читать вам этим вечером. Я предвижу, как вы будете стараться сказать что-либо, как из-под вашего кляпа раздастся молящий стон, потому что вам будут необходимы любые слова, человеческий голос, неважно чей, любой звук жизни, любая зацепка, все равно что, только бы занять себя чем-то, не позволить сойти с ума. Поэтому я надеюсь, что вам понравятся книжки, мистер Дейн. Это любимые книжки Аны. Постарайтесь получить удовольствие от них. Поверьте мне, вам больше не от чего будет получать удовольствие.