Страница 5 из 65
Холлисон откинулся спиной на переборку с видом человека, с которого свалился тяжелый груз и который наконец выполнил свой давний долг.
С души Артура тоже свалился груз. На две тысячи в год да еще с условием, что он должен их отрабатывать, далеко не уедешь. Немного толку и от неопределенной надежды, что он когда-то что-то получит по завещанию. Но теперь он знает наверняка. Через несколько дней он, Артур Кросс, станет одним из двух наследников большого состояния. И если дядя Чарльз умрет, то он тут же заполучит эти деньги.
Глядя на лысую голову Холлисона, Артур думал: «Один удар по ней чем-нибудь тяжелым — и дело сделано».
Его настроение улучшилось. Осуществились его самые лучезарные надежды. После месяцев тревоги и страха он наконец сможет действовать! Он получит то, что хочет, то, что ему нужно, — кучу денег, авиабилет в Южную Америку и новую жизнь. Но пока придется вести очень осторожную игру.
— Большое вам спасибо, дядя Чарльз. Не знаю даже, чем я это заслужил. В конце концов, Джеффри — ваш сын, а я… Конечно, вы никогда не делали между нами различия, но, по сути дела, я не имею на вас никаких прав. Во всяком случае, это вопрос будущего, далекого будущего. Правда, Джеффри? Я с удовольствием вернусь на фабрику и буду очень стараться. Если вы увидите, что я уже не тот, вы всегда можете меня уволить. Когда мне приступать к работе?
— Превосходно, — сказал Холлисон. — Значит, договорились. А где ты собираешься жить, Артур? У нас дома есть несколько свободных комнат, так что милости просим. По правде говоря, я буду рад, если в доме появится еще одна живая душа. Миссис Армстронг — весьма достойная особа, но только чересчур строга. Хотелось бы, чтоб в доме кипела жизнь, приходили бы девушки — пора вам, молодые люди, подумать и о женитьбе.
— Только не все сразу, — отозвался Артур. — Джеффри, почему бы тебе не пригласить девушек из Женского корпуса? Устроили бы вечеринку.
— Отличная мысль, — обрадовался Холлисон. — От меня будет пара бутылочек портвейна.
Джеффри весело захохотал.
— Вот это будет в лучших флотских традициях!
— Остряк! — сказал Артур. — Так вот, дядя, насчет квартиры. Если можно, я с удовольствием поживу у вас, но ведь есть еще квартира в Твикенхеме — там остались все мои книги и мебель. Я надеюсь, что ее мне вернут. Все-таки хочется иметь собственную конуру.
— Как будет угодно, мой мальчик. Но мой дом всегда к твоим услугам. Во всяком случае, надеюсь, что здесь мы часто будем собираться втроем.
— Конечно, — сказал Артур.
— Ну, ладно, как будто все. А теперь поехали домой. Как раз вернемся к чаю. Уже холодает. — Холлисон удовлетворенно вздохнул. — Чудно провели денек!
Джеффри вымыл рюмки в маленьком камбузе и прибрал в каюте. Они спустились в ялик, и на этот раз за весла сел Джеффри. Прилив подхватил легкую лодочку, и Джеффри лишь слегка подгребал, любуясь изящными линиями «Беглянки».
— Должен тебе сообщить, — сказал Артур, — что у тебя на роже расплылась глупейшая ухмылка.
— Очень может быть, — ответил Джеффри. — Не налюбуюсь на нашу «Беглянку»!
— Ох уж эти моряки, — насмешливо заметил Артур.
Глава 2
Кросс немедленно принялся разрабатывать план убийства дяди. Его не беспокоили угрызения совести — совесть его медленно и мучительно умерла в концлагере, словно нерв в прогнившем зубе. Он не испытывал к Холлисону ни привязанности, ни жалости, но не испытывал и неприязни. Ему стали чужды многие простые человеческие чувства. Сейчас Кроссом руководил только страх. Он видел слишком много смертей, вовсе не хотел умереть сам, а намеревался жить и наслаждаться всеми благами жизни.
Кросс не знал точно, сколько денег ему достанется после смерти дяди, но Холлисон был богат, а жил весьма скромно. Во всяком случае, его дом в Ричмонде не отличался роскошью: в прислуге было только двое — экономка и приходящая горничная. Собственно говоря, старик мог позволить себе гораздо более, шикарную яхту, чем «Беглянка», но Холлисон, создавший свое дело почти из ничего, знал цену деньгам и не был склонен сорить ими. Так что наследство обещало быть порядочным.
С самого начала Кросс поставил себе задачу рассчитать план убийства, как ходы в шахматной задаче, предусмотрев все возможные варианты. День за днем, сидя у себя в кабинете на фабрике, он перебирал их в уме. Беседовал ли он с людьми, нанимающимися на работу, разговаривал ли с заказчиком, диктовал ли письма — все это происходило как бы на поверхности его сознания. Въехав недели через две в свою прежнюю квартиру, он часами лежал, запершись, на диване, курил и обдумывал план убийства.
Главное — ему необходимо железное алиби. При каких бы обстоятельствах ни умер дядя Чарльз, Кросс и Джеффри автоматически попадают под подозрение как его наследники. И в первую очередь Кросс, поскольку племянник скорее убьет богатого дядю, чем сын — богатого отца. Это подозрение будет подспудно присутствовать в мыслях следователя. Поэтому убийство надо совершить таким образом, чтобы следствие с самого начала исключило Кросса из числа подозреваемых. А если у Джеффри алиби не будет, тем лучше. От этого план Кросса только выиграет.
Он спросил себя: «Каким условиям должно отвечать фальшивое алиби?» Во-первых, необходимо, чтобы время смерти было установлено как можно точнее. Об этом ему надо будет позаботиться. Тут нет ничего особенно сложного.
Затем нужны надежные свидетели, люди беспристрастные и по возможности солидные, лишенные эксцентризма; надо, чтобы они не были под хмельком, находились в здравом уме и доброй памяти. Их должно быть по крайней мере двое.
От свидетелей потребуется, чтобы они заявили под присягой, что подозреваемый не покидал их общества в течение всего того времени, когда могло совершиться убийство… Нет, это невозможно: время убийства надо определить заранее.
Можно подойти к вопросу с другой стороны. Свидетели должны знать — не предполагать, но знать! — что отсутствие подозреваемого в течение нескольких минут не играет никакой роли, поскольку он находился так далеко от места убийства, что физически не мог иметь к нему никакого отношения. Если, например, они в это время находились на расстоянии получаса езды на автомобиле от места убийства, отсутствие подозреваемого в течение пяти минут не имело никакого значения.
Короче говоря, чтобы получить идеальное алиби, ему надо как-то внушить двум здравомыслящим и честным свидетелям, что они были совсем не там, где находились на самом деле.
Это логически стройное рассуждение так понравилось Кроссу, что он наградил себя за него рюмкой виски. Но как воплотить эту мысль на деле, он не знал. Кросс нервно взъерошил волосы. Если бы можно было посоветоваться с Муссфильдом, его шахматным партнером в лагере. Он представил себе Муссфильда: сидит, развалившись в кресле, очки в стальной оправе сдвинуты на лоб, в толстых губах зажата гаванская сигара. Тот быстро что-нибудь придумал бы.
«Странно все же, — подумал Кросс, — как легко было убивать людей тысячами и как опасно сейчас убить одного».
Две недели Кросс почти непрерывно ломал голову над проблемой алиби. Как внушить нормальному, здравомыслящему человеку, что он был там, где на самом деле его не было? И не только обычному человеку, но скептически настроенному полицейскому следователю? Для этого необходимо что-то материальное, одного внушения недостаточно. Недостаточно и свидетельства его органов чувств, например заявления типа: я знаю, что я там был, потому что слышал фабричный гудок или звонок трамвая или чувствовал запах, скажем, пивоваренного завода, мокрой древесины или костра. Такого рода свидетельства недостаточно убедительны, чтобы спасти подозреваемого от петли. Единственный орган чувств, которому доверяют присяжные, — это зрение. Надо, чтобы свидетель мог сказать: «Я знаю, потому что видел». Неоновую рекламу, допустим, или дом, или вывеску рыбной лавки. Но как заставить его увидеть то, чего на самом деле нет?