Страница 10 из 11
Занимая антибуржуазную позицию, Сартр всегда склонялся к радикальным социалистическим взглядам, хотя и утверждал, что марксистом не является. Но поскольку его экзистенциализм всё больше тяготеет к социальной вовлечённости, он склоняется к утверждению, что такова тенденция философии в целом. Сартр утверждает, что в современном мире существует только три философии: Декарт — Локк (предшественник Юма), Кант — Гегель, а также марксизм. Вскоре он начинает рассматривать экзистенциализм как «паразитическую систему, живущую на грани познания, которому она раньше противопоставляла себя, но в которое сегодня хочет быть интегрированной». И вскоре он уже утверждает, что «марксизм перевоплотил человека в идею, а экзистенциализм ищет его везде, где он действительно существует — на работе, дома, на улице». К 1952 году Сартр становится марксистом.
Однако сохраняя свой индивидуалистический настрой, он отказывается стать членом какой бы то ни было политической партии. Его главным bête noir становится Коммунистическая партия. «Я считаю, что истинный марксизм был совершенно извращён, фальсифицирован коммунистами».
Если раньше Сартр был революционером в философии, теперь он становится философом революционеров.
Радикальные движения по всему миру вдохновляются его трудами. Он делает революционные заявления по вопросам дня. В Южной Америке, в Африке, восставшей против колониализма, даже в маоистском Китае книги Сартра читаются и его идеи обсуждаются всеми мыслящими людьми. Он посещает Россию и коммунистическую Восточную Европу, пытаясь лавировать между скалой тоталитаризма и экзистенциалистской свободой. Его идеи подтасовываются и используются властями и «борцами за свободу» в собственных целях. Как всегда, сартровское прочтение политических ситуаций имеет мало отношения к политической действительности. Его крепостью были идеи. Это действительно было тщетой существования в абсурдном мире.
Но выбранная им позиция смела, и это отрицать невозможно. Его здравое, хотя и упрощённое отношение к войне за независимость в Алжире (которая велась против Франции) привело к тому, что он подвергся нападкам французских правых экстремистов. В другой раз он, взобравшись на ящик, произносил речь о солидарности на захваченном рабочими автомобильном заводе в то время как вооружённая полиция собиралась взламывать ворота. Ни полиция, ни рабочие не обратили внимания на его интеллектуальный анализ ситуации. Он остался, по существу, одиноким интеллектуалом, с его идеалистическими нелепостями, однако в журнале Les Temps modernes его голос звучал на всю Францию, Европу и мир.
Сопровождаемый де Бовуар, он встретил Кастро, посетил Прагу после русского вторжения, пил чай с командиром красной китайской армии.
Вернувшись в Париж, он продолжал писать, подстёгивая себя наркотиками. Результатом были пространные книги, наполненные мудрыми диалектическими и вдохновлёнными марксизмом аргументами, не приходящие ни к какому выводу.
Сартровская последняя важная квази-философская работа «Критика диалектического разума» (Critique de la raison dialectique) опубликована в 1960 году. На более чем 750 страницах он пытался выработать отношение к марксизму. «Я уверен, что только с позиций исторического подхода можно объяснить человека», — утверждал он теперь. Его идеи были отголоском марксистского историцизма, детерминистские представления о развитии цивилизации и диалектический анализ истории импонировали его взглядам. Он остался марксистом, но его марксизм был неортодоксальным.
Классический марксизм не смог, по его мнению, адаптироваться к меняющейся реальности.
Однако основные положения сартровской критики Маркса сами не выдерживают критики. С точки зрения Сартра, Маркс недостаточно внимания уделил проблеме ограниченности ресурсов. В анализе этой проблемы Сартр позволяет мыслям растечься по древу. Все человеческие отношения управляются дефицитом, утверждает он. Даже при перепроизводстве дефицит проявляется в качестве дефицита потребления.
Основное правило цивилизации на её современной стадии развития гласит: «Убивай или голодай». Даже насилие, ведущее к конфликту, ведомо «внутренним дефицитом», и т. д.
И всё-таки среди всей этой чуши пробиваются проблески гениальности, особенно в пьесах, которые он продолжает писать. Конечно, художник в нём доминирует над мыслителем. Отрицательный персонаж, будь то убийца или палач, часто изображается трагическим героем, оказавшимся в ситуации, которой он не может избежать.
Он понимает, что делает, и он отвечает за свои действия, но не может поступить по-другому. По словам ведущего критика Сартра Филипа Соди такие персонажи «являются жертвами их собственных действий и умерщвляются их собственными намерениями… обвиняемые на скамье подсудимых истории, причём исполнителями обвинения являются они сами». Эти жертвы являются «последними представителями христианских чувств в мире, где Бог умер, но ни история, ни любовь не могут занять его места».
В 1964 году Сартр был представлен к Нобелевской премии по литературе — главным образом за свою автобиографию, а не философские и политические писания. Он отказался от премии, утверждая: «Писатель не должен зависеть от каких-либо институтов».
Здоровье Сартра всё ухудшалось, но он продолжал выступать с непримиримыми политическими заявлениями по событиям дня в журнале Les Temps modernes и возглавлять уличные демонстрации против властей. Правые экстремисты откликнулись лозунгами вроде: «Смерть Сартру!», и полиция пыталась взять его под стражу, но за него было кому заступиться. Президент де Голль авторитетно признал его «великим человеком истории» и аргументировал: «Вольтеру не место за решёткой». Впрочем, к этому времени Сартр был не столько Вольтером, сколько Тин-тином (Тин-тин — репортёр, известный персонаж комиксов. — Примеч. перев.). Время шло. Возникли новые философские направления: структурализм и постмодернизм, и новые фигуры: Барт, Деррида, Фуко. Пигмеи его тени… Но Париж всегда был городом моды.
Они стали последней интеллектуальной модой левого движения. Эпоха Сартра уходила. 60-е перешли в 70-е, Сартр платил всё более высокую цену за увлечение наркотиками, ставшее поистине фаустовской сделкой с дьяволом: только так он мог ещё заставлять себя работать. Посещаемый де Бовуар и верной свитой молоденьких экзистенциалисток (некоторые из них, впрочем, стали уже зрелыми женщинами), Сартр угасал. Стимуляторы, писанина, вино, сигареты, женщины — всё исчезло одновременно. 15 апреля 1980 года Сартра не стало. Спустя четыре дня состоялись похороны. К похоронной процессии, двигавшейся вдоль Латинского квартала, мимо кафе, где он писал последние работы, присоединилось 25 000 человек. Дерзкая публика этих мест, выступавшая против всех и всяческих авторитетов, пришла отдать дань уважения своему герою, самому последовательному борцу с лощёной буржуазной респектабельностью.
Из произведений Сартра
Человек обречён быть свободным.
Мир объяснений и разумных доводов и мир существования — два разных мира. ‹…› Существование — это не то, о чём можно размышлять со стороны: нужно, чтобы оно вдруг нахлынуло, навалилось на тебя, всей тяжестью легло тебе на сердце, как громадный, недвижный зверь — или же ничего этого просто-напросто нет.
Случайность — это нечто абсолютное, совершенная беспричинность. Я хочу сказать, что — по определению — существование не является необходимостью.
Существовать — это значит БЫТЬ ЗДЕСЬ, только и всего; существования вдруг оказываются перед тобой, на них можно НАТКНУТЬСЯ, но в них нет ЗАКОНОМЕРНОСТИ.
Первым делом экзистенциализм отдаёт каждому человеку во владение его бытие и возлагает на него полную ответственность за существование.