Страница 2 из 5
Небо затянут черные тучи. Радиоактивный дождь сменится продлившейся несколько лет зимой, а затем вдруг разродится неожиданным потеплением. Две трети суши станут непригодны для жизни. Забавно, но во время этого экологического кризиса не пострадают лишь заключенные в подводных тюрьмах. Кто-то будет даже поговаривать, что стоит и людям уйти под воду, но никто всерьез не рассматривал возможность, что уцелевшие двенадцать миллиардов людей можно разместить на океанском дне. Да и не было гарантии, что природа сможет восстановить себя. Из шести построенных атараксиками городов уцелело два. Сколько прошло в тех городах веков? Сколько сменилось поколений?
Коробки времени. Может быть, именно это нужно людям для того, чтобы пережить этот кризис? Нет, не пережить, оттянуть неизбежный конец. Атараксики – эти холодные, лишенные чувств, вырождающиеся существа – слушали представителей человечества долго и терпеливо. Потом, все так же холодно и беспристрастно, их представитель – тот самый, что говорил без универсального электронного переводчика, – заявил:
– Вам нужно спасать себя, а не оттягивать свою гибель.
Никто вначале не понял, что атараксик говорит всерьез – сочли пустословием. Каждый, кому не лень, в то время говорил о том, что нужно спасать планету, но спасения не было. Атараксик спокойно выслушал ряд демократических фраз о неизбежности, необратимости, затем объявил металлическим голосом, что его раса может помочь найти для человечества новую планету, построить корабли и, благодаря генераторам времени, совершить Великое переселение.
Так начались долгие, растянувшиеся на десятилетия приготовления.
2
Миру объявили о Великом переселении в лето, когда Джуд Левенталь окончила четырехлетний курс обучения в школе актерского мастерства. Хотела ли она стать актрисой? Наверное, да, особенно если учитывать, что все ее предки, включая далеких прабабушек, снимались в кино. Джуд шутила, что это семейное проклятие. Известие о гибели планеты, которое преподносили сразу, решив, что так удастся свести панику к минимуму, Джуд и ее друзья тоже встретили как шутку. Представьте себе загородный дом, компанию подвыпивших подростков, включенный телевизор – и тут такое заявление!
Диктор на экране смотрит прямо в камеру и говорит, что планета умирает и что вскоре состоится Великое переселение. Потом идут длительные дебаты, где сторонники переселения уверяют людей, что когда-нибудь им удастся вернуться, что планета исцелит себя, но для этого ей нужно сбросить на какое-то время гнет человечества. Слишком много людей, слишком мало природных ресурсов и близкое к новой катастрофе количество опасных источников энергии, чтобы поддержать жизнь людей.
– Да ладно! – Джуд рассмеялась первой, толкнула своего друга детства и начинающего режиссера Феликса Денсмора в плечо. – Признайся, это ты сделал! Нанял актера, добавил эффектов…
Следом за Джуд на Феликса набросилась и остальная компания.
– Шутка что надо! – гоготал Алекс Донов.
– Да, действительно, что надо… – кивала уже изрядно набравшаяся Мэри Свон.
Все они испугались, и все хотели верить, что это шутка. Но Феликс Денсмор не улыбался, не признавался в розыгрыше. И нетрезвая компания начала требовать от него признание.
– Это уже не смешно, Феликс! – кричали девушки. – Совсем не смешно!
– Чертов придурок! – ворчали парни. – Пошутили и хватит…
Джуд не знала, почему из раскрасневшихся, возбужденных лиц запомнила лицо Йоны Келлера. Молодой музыкант, приглашенный Феликсом Денсмором, сидел на подоконнике и курил, не принимая участия в нетрезвых дебатах. Средней комплекции, среднего роста, средней внешности. Джуд не замечала его прежде, да и сегодня бы не заметила, если бы не это его спокойствие.
– Признайся, – сказала Джуд, подходя к нему, – Феликс уже сказал тебе, что это розыгрыш?
– Что? – Келлер поднял на нее нетрезвые глаза.
– Брось! Все взволнованы здесь, кроме тебя. Скажи, когда Феликс задумал этот розыгрыш?
– Ты говоришь о том, что показали по телевизору?
– Ну конечно.
– Тогда это не розыгрыш. – Келлер жадно затянулся сигаретой.
Джуд смотрела ему в глаза, пытаясь отыскать хоть что-то, способное выявить в нем лжеца, но либо он был хорошим актером, либо говорил правду.
– Откуда ты знаешь, что это не розыгрыш Феликса? – спросила Джуд.
– Думаю, он бы уже признался, если бы это был розыгрыш. – Еще одна жадная затяжка. – К тому же посмотри на него. Он напуган не меньше вас.
Джуд долго разглядывала Феликса, затем решила, что Келлер прав, и тихо выругалась. Она села рядом с музыкантом и попросила у него сигарету. Ночь за открытым окном была тихой и светлой.
– Думаешь, мы все умрем? – спросила Джуд.
– Правительство обещает забрать почти всех.
– И ты в это веришь?
– Не знаю… Почему бы и нет? Атараксики обещают помочь. Кажется, именно они нашли для нас планету.
– Мне не нравятся атараксики. Они как камни. Никаких чувств.
– Поэтому они здесь. Хотят понять, сравнить себя и нас. Что-то исправить.
– Ничего они не исправят, – Джуд тяжело вздохнула и посмотрела на друзей, которые продолжали прессовать Феликса, заставляя признаться в розыгрыше.
– Чертовы придурки! – улыбаясь сказала Джуд.
– Почему бы тебе не вступиться за своего парня? – предложил Келлер.
– Он не мой парень. К тому же… – она пытливо, по-юношески игриво заглянула своему новому знакомому в глаза. – Почему бы тебе не заступиться за своего друга?
– Он не мой друг.
– Нет? Я думала, это он пригласил тебя.
– Мой отец работал на его семью. Мы были с Феликсом знакомы с детства. Но мы не друзья. Не можем быть друзьями.
– Теперь понимаю, почему ты держишься обособленно.
– Нет. Не понимаешь. Даже Феликс не понимает. Притворяется, что понимает, но между нами всегда будет пропасть.
– Он режиссер, ты музыкант, я актриса, – Джуд перестала улыбаться. – Неважно, каким было наше детство, теперь мы все играем в одной песочнице. – Она нахмурилась, увидев улыбку, изогнувшую губы Келлера. – Что теперь не так?
– Ничего. – Келлер перекинул ноги через подоконник и начал выбираться из окна загородного дома Денсморов.
– Куда ты, черт возьми?
– Там есть озеро. Сейчас мало осталось чистых озер. И лодка. – Келлер достал из кармана спичечный коробок. – И еще вот это.
– Что там?
– Сейчас такого тоже осталось мало, – Келлер заговорщически подмигнул. – Я вырастил это сам, – он развернулся, собираясь уйти.
– Подожди! – остановила его Джуд и тоже начала выбираться из окна, свесила ноги, замерла. – Помоги же мне, Йона! – нетерпеливо сказала она Келлеру, боясь, что сейчас кто-то из друзей заметит бегство. – У меня большие каблуки, я не смогу спрыгнуть.
– Сними туфли, – Келлер не то издевался, не то просто не хотел делиться содержимым своего спичечного коробка.
– Чертовы музыканты! – заворчала Джуд, однако туфли все-таки сняла, спрыгнула с подоконника в тот самый момент, когда Келлер снова отвернулся, решив, что Джуд передумала. – И не надейся! – сказала она, догнав его.
Правая нога после неудачного прыжка болела. Туфли Джуд несла в руках. Трава была высокой, почти до колен. Голоса друзей, доносившиеся из открытого окна, стихали, оставались за спиной. Пролесок с раскидистыми кронами старых деревьев скрыл небо. Под ногами захрустели сухие ветви.
– Думаю, лучше тебе обуться, – сказал Келлер, но Джуд уже и сама поняла это.
– Никогда не знала, что здесь есть озеро, – сказала она, стараясь не отставать от музыканта.
– Здесь много чего есть, о чем никто не знает. Даже Феликс.
– Мне кажется или в твоем голосе сквозит пренебрежение?
– Мне кажется или ты училась на актрису, а не на психолога?
– Ну точно – пренебрежение.
– Нет пренебрежения. Просто мой отец работал здесь, а когда живешь в одном доме не один год, многое о нем узнаешь.
– Феликс тоже жил здесь.