Голубка в клетке

Дядя Дани и мадам взглянули на него растерянно.

— Значит, ты уже знаешь?

— Конечно. Значит, вам уже сообщили? Что же все-таки с ним случилось?

— Что ты, что ты! Никто ничего нам не сообщал, — пробормотал дядя Дани. — Ни единого словечка. Да провались я на этом месте, если хоть что-нибудь подозревал! Но все-таки это ужасно!

— Не стоит огорчаться, дядя Дани. Надо срочно найти кого-нибудь взамен. Есть у вас кто-либо под рукой?

Старый адвокат удивленно вытаращил глаза на Алторьяи, а затем с горьким юмором указал на мадам Люси.

— Вот как! Ну что ж, вот мадам Люси под рукой. Подойдет?

— Мадам? Шафером? Да ты не рехнулся ли, дядя Дани?

— Я перестаю тебя понимать, Пишта. Ты просто не в себе. Хотя не удивительно. Кто мог подумать? Чертовы вертушки, этот слабый пол весь такой!

— О ком ты?

— Об Эстер, разумеется.

— А-а... Она еще не одета?

— Кто?

— Да Эстер же!

Наш адвокат многозначительно переглянулся с мадам Люси, затем пожал плечами и судорожно начал тереть руки, словно намыливая их.

Первой начала догадываться компаньонка. В конце концов Алторьяи не двадцатилетний студент, чтобы вот так сразу свихнуться. Значит, здесь какое-то недоразумение.

— Судя по всему, — заговорила она, обращаясь к Алторьяи— вы еще не знаете об исчезновении.

— Как так не знаю? Я ведь уже сказал, что мне это известно, — спокойно ответил Алторьяи.

Это спокойствие снова озадачило гувернантку.

— Может быть, вам известен и адрес?

— Нет, этого я не знаю. Да и какое мне дело? По мне, беги он куда угодно, одно ясно — подлый он человек.

— О ком вы говорите?

— О ком же еще, как не о Корлати.

— Вас невозможно понять. При чем здесь Корлати?

— Тысяча чертей, разве мы не о нем говорим все это время? Он куда-то уехал сегодня ночью и весьма мило подвел меня.

В уме мадам блеснул наконец свет истины.

— Теперь я знаю, куда он уехал.

— Ну?

— Так ведь ясно же, — с живостью воскликнула она, — он бежал вместе с Эстер!

Алторьяи побледнел, глаза его полезли на лоб.

— С Эстер, — пролепетал он. — Бога ради, что произошло с Эстер?

Из прихожей раздался звонок. Наверное, пришли подружки Эстер или второй шафер. Дядя Дани поспешил им навстречу. А мадам Люси осталась просвещать жениха.

— Мы уже четверть часа говорим о ней, мосье. А вы все о Корлати да о Корлати. Этой ночью Эстер исчезла — таковы факты. Наутро мы застали ее кровать даже не разобранной. И, представьте себе, этот старый Янош исчез вместе с ней. Я всегда говорила, что по нем веревка плачет.

Алторьяи упал в кресло, схватившись за виски.

— Печальный случай, — прервала тяжелую тишину мадам прочувствованным голосом.

— Да, — глухо отозвался Алторьяи.

— Подумайте только, на старости лет я осталась без места. Алторьяи ничего не слышал, в его голове гудело, на лбу

выступили вены, взгляд стал леденящим, ужасным, губы непроизвольно подергивались. Он думал вслух:

— Какой позор! Какой позор! (Он не говорил: «Как мне больно».)

— Она взяла с собой и подвенечное платье из прекрасного воздушного шелка! — вздыхала мадам. — Ох, боже мой!

— Что скажут люди? — продолжал рассуждать Алторьяи. (Что говорило его сердце, он не принимал во внимание.)

Он беспокоился только об общественном мнении. Что скажут в клубе, что будут говорить министры?

Наверняка будут смеяться.

А как отнесутся к случившемуся его кредиторы? О, уж эти наверняка смеяться не будут.

Справившись с уже ненужными свадебными визитерами, дядя Дани злобно набросился на Алторьяи:

— Ну, сударь, что теперь будем делать? Что случилось, того не изменить. Выходит, ты оказался безруким дурнем, а не тот, другой. Где теперь мои восемь тысяч форинтов? Если ты такой большой политик, давай придумывай, разбойник, что нам теперь делать!

— Я знаю, что мне делать, — прохрипел Алторьяи. — Я убью этого негодяя. Я найду его хоть под землей!

* * *

Собственно говоря, долго искать Корлати не пришлось. Он обвенчался с Эстер в Пожони*, несколько медовых дней провели они в Вене, затем спокойно перебрались на старую квартиру Петера на улице Надьштацио.

И вот в один прекрасный день Алторьяи с удивлением увидел Петера за игральным столом в карточном зале клуба. Он был погружен в игру и только что объявил «мизер». Один из его партнеров, губернатор Гравинци, применив тактику выжидания, с напряженным вниманием рассматривал засорившийся мундштук. Сначала он прочистил один его конец, затем, вытянув свою и без того длинную шею и запрокинув голову, стал дуть в него с такой силой, что окурок порториканской сигары вылетел из него прямо в потолок. Это интермеццо с прочисткой мундштука служило лишь поводом для того, чтобы во время упражнений с шеей бросить ястребиный взгляд в карты удачливого игрока, непреодолимо притягивавшие к себе его внимание. В это же время третий партнер, тяжело дыша, подсчитывал карты.

Алторьяи решительно направился к столу. Корлати заметил его, вздрогнул и растерянно уставился в карты, решая про себя, как поступить. Что бы ни случилось, он все встретит с улыбкой. Разумеется, лучше всего обратить это дело в шутку. Да если как следует разобраться, то это и в самом деле не было ничем иным.

Цинично посмеиваясь, он первым протянул Алторьяи руку.

— Сервус, Пишта! Quo modo vales? [Как поживаешь? (лат.)]

Алторьяи ответил ему ледяным уничтожающим взглядом и опустил руку на плечо Гравинци.

— Как вы все можете сидеть за игральным столом с этим презренным подлецом? — произнес он, указывая другой рукой на Корлати, и спокойно прошел в другой зал.

Корлати покраснел и вскочил с места, бросив карты на середину стола.

— Ну уж это слишком. Это требует крови!

И, взбешенный, он побежал искать секундантов. Партнеры переглянулись.

— Похоже, что мы поймали его на «мизере».

(Друзей по зеленому столу не интересовало, что будет с их партнером, — самым важным для них была игра.)