Философия в будуаре

Фоменко: А зачем утруждаться? Бывало, сядешь на левую руку, потом достаешь и начинаешь заниматься онанизмом. Это называется «секс с незнакомкой» – рука ничего не чувствует.

Собчак: То есть незнакомка все-таки лучше, чем жена?

Фоменко: Незнакомка негибкая – она ведь онемела, пока я на ней задницей сидел.

Соколова: Переходим к следующему пункту нашей программы. В психологии существует теория замещения, это когда люди компенсируют физические несовершенства...

Собчак: Короче, правда, что у всех настоящих мачо маленький член?

Фоменко: Да, это так. Но лично я сейчас записался в очередь на специальную операцию.

Собчак: Нет, ну серьезно. Я думаю, что вы говорите неправду. У вас же большой нос. А считается, что, если у мужчины большой нос, это значит, что и член соответствующий.

Соколова (авторитетно): Все это глупости.

Собчак: А у меня всегда совпадало.

Соколова: Жалко все-таки, дорогая, что мы с тобой не мужчины. С такими носами все бабы были бы наши.

Фоменко: Увы, мой нос создает у вас превратное впечатление. Но вскоре я сброшу завесу тайны с органа, который вас так интересует. Я планирую триумфальное возвращение в отечественный шоу-бизнес, а в нем, как известно, с маленьким х...ем делать нечего. Поэтому я собираюсь сделать операцию – в прямом эфире.

Соколова: Вас покажут по каналу Discovery?

Cобчак: Почему вы все переводите в шутку? У вас что, действительно на эту тему комплексы?

Фоменко: Я весь состою из комплексов.

Собчак: Мне кажется, комплексы присутствуют у всех публичных людей.

Фоменко: Я не часто ломлюсь в ящик.

Соколова: Это сейчас. А отчего, кстати, тебя совсем перестали показывать?

Фоменко: У меня маленький член, поэтому его неудобно туда засовывать...

Соколова: Но раньше как-то получалось?

Фоменко: Раньше я экспериментировал...

Собчак: А как вы поняли, что член – маленький? Вы когда первый раз измерили?

Фоменко: Я открыл журнал GQ и прочитал, что средний х...й мужчины... забыл!

Cобчак: Говорят, средний – 12 сантиметров.

Соколова: А ты откуда знаешь?

Собчак: А я тоже читаю журнал GQ!

Соколова: В GQ таких маленьких не печатают.

Фоменко: Вы забыли про диаметр!

Собчак: Между прочим, диаметр гораздо важнее, чем длина.

Соколова: Это кому как.

Собчак: Двадцать – вот залог счастья!

Соколова: Эту колонку проплатило агентство по увеличению пениса.

Собчак: Так как же ими все-таки меряетесь?

Соколова: Маленькая иллюстрация на тему. Мне нужно было для статьи нарисовать комикс – несколько омоновцев, которые писают. А в кружочках надо было подписать их реплики. Я обратилась к мужской части редакции – слушайте, говорю, расскажите, какими словами вы обмениваетесь, когда писаете? Повисла тишина, а потом кто-то сказал – а мы ни о чем не говорим, мы смотрим и сравниваем.

Собчак: Николай, это правда?

Фоменко: Честно говоря, я в такой компании никогда не писал. А теперь, девочки, я вас хочу спросить. Вот мы читаем в женских журналах, что размер члена – это полная ерунда и никому не интересно, женщинам важны чувства и умение пользоваться этим членом, вертеть им в разные стороны. Это правда?

Соколова: Как бы тебе сказать...

Фоменко: Только не надо про эффект сосиски, пролетающей по коридору, я прошу тебя!

Соколова: Я на днях прочла книгу Чарльза Буковски «Женщины». Книга про то, как старый чувак, который всю жизнь проработал на почте, начал писать стихи. И ему стали давать разные падкие на стихи глупые бабы. И вот он описывает, как трахает бесконечное количество этих баб. И рассуждает, кто из них лучше, кто хуже. Так вот, по мнению лирического героя, самый главный недостаток в женщине – большая вагина. То есть мы говорим – маленький член, а они говорят – большая вагина.

Cобчак: Это и есть вечный дуализм бытия.

Фоменко: Девочки, а что вы застеснялись? Сейчас такая вагинопластика, все возвращают, как было...

Собчак: А кто может любить маленькие вагины? Правильно. Тот, у кого маленький х...й!

Соколова: Логика, однако.

Собчак: А мне кажется, что главное – не физиология, но антураж. У Бертолуччи есть отличный фильм «Под покровом небес». Там один из героев – арабский принц с закутанным лицом, в которого влюбляется Моника Беллуччи. И вот в какой-то момент он снимает повязку с лица, и мы понимаем, что это банальный никому не интересный арабец. А был просто романтический антураж – повязка, верблюд, прислуга. Вот так и в вас, Николай, – интригует этот мачизм. Эти цепочки на шее, щетина, смачный плевок сквозь зубы.

Фоменко: Да полно вам, Ксения. Я бы посмотрел на того, кто посмел бы при вас плюнуть. Вы бы через секунду встали и ушли.

Собчак: Нет, я люблю брутальных. А вас, Николай, какие женщины возбуждают?

Фоменко: Мне нравится, когда девушки разговаривают.

Собчак: Значит, мы должны действовать на вас, как ведро виагры.

Фоменко: Не уверен.

Собчак: А как вы думаете, какие мы в постели?

Фоменко: Кто это «вы»?

Собчак: Ну вот я и Соколова.

Фоменко: Про вас я могу сказать, что вы занимаетесь сексом механически, подстраиваетесь под происходящую ситуацию и на самом деле пока вы еще не в курсе... Вы еще не знаете, что настоящий секс – это когда теряешь сознание. И к этому надо стремиться. Соколова в этом смысле, конечно, более серьезный человек, но ей необходимо выпить. Эту границу надо поймать, потому что, если она выпьет чуть больше, она, конечно, потеряет интерес к сексу. Я думаю, правильная доза – это два бокала красного. И после второго уже можно брать.

Соколова: Нельзя. Потому что после второго меня как раз пробивает «на бычку» и до пятого лучше не подходи.

Фоменко: Не рассказывайте! Я же помню. У вас бычка начинается после пятого.

Соколова: Конечно, если после второго нет секса, то после пятого начинается бычка.

Собчак: А я вообще против секса на первом свидании. Мне кажется, за таким сексом нет никаких личностных отношений и ничего серьезного получиться не может.

Фоменко: Может. Может получиться такое, что всю жизнь перевернет. Бывает так, три часа разговора, потом секс, и наутро ты словно в другом мире просыпаешься и бросаешь ради этого все.

Соколова: Вы, мои новые друзья из Петербурга, оба романтики. То ли дело мы со стариком Буковски – another day, another body!

Фоменко: А вы, Ксения, к старику не примазывайтесь. До него вам еще пить и пить.

Соколова: А я стараюсь. Потому что слишком остро ощущаю несовершенство этого мира. К тому же алкоголь, как вы знаете, Николай, увеличивает количество потенциальных секс-партнеров. Начинаешь обращать внимание на брутальных мужчин.

Фоменко: Вот за это и выпьем!

Твердый в каждом знаке 

Главный редактор газеты «Коммерсантъ» Андрей Васильев – о мужской брутальности 

Собчак: Андрей, мы хотели бы поговорить с вами о брутальных мужчинах. Хотите вы того или нет, но мы воспринимаем вас именно так.

Васильев: Так я для вас брутальный? Как человек или как мужчина?

Собчак: Как человек вы нам сейчас не интересны. Нам интересно, какой вы мужчина. Я, как известный любитель садомазохизма и прочих извращений, воспринимаю вас как мужчину жесткого, который может вот так вот прийти, грубо схватить и...

Васильев: Меня, конечно, прикалывает, что вы меня так воспринимаете. Но я на самом деле не такой.

Соколова: А какой?

Васильев: Я старый страус. В мое время принято было обниматься, целоваться. Приходишь бывало со свидания, а друзья тебе – ну что, целовались? А потом е...ались? Да какое там!

Собчак: Вам лет 16, наверное, было?

Васильев: Да нет, гораздо больше! Это были, конечно, дремучие времена, но та закваска до сих пор осталась. Сейчас я как в той шутке: раньше боялся, что откажут, а теперь боюсь, что согласятся.

Соколова: Интересно, а когда страх пришел?