Страница 14 из 46
Открыв глаза, Лолита наклонилась ко мне, губы ее приоткрылись. Ее мучили сомнения.
— Я на самом деле не лгала, Шелл, — тихо заговорила она, — но... может, он и виноват в смерти того человека. — Она облизнула губы. — Квин и вправду убил Хеймана?
— Приказал убить его. Один из его безмозглых наемников утопил этого тщедушного старика в океане. Все, о чем я говорил тебе, — правда. Ответь мне тем же, Лолита.
— Я действительно не лгала, — снова повторила она. — Я просто... просто расскажу тебе, как все произошло на самом деле. — Она перевела дыхание. — В тот вечер, когда убили мистера Флегга, я была здесь. Ко мне постучался мистер Квин, и я впустила его. Минуты две он говорил о том, что подыскал мне работу в «Гардения-Рум». Был очень веселым и дружелюбным, и я, конечно, обрадовалась обещанной работе. Мы все еще обсуждали его предложение, когда услышали вой сирен. Похоже было, что машины остановились возле нашего отеля. Мистер Квин пошел узнать, что случилось, и через несколько минут вернулся. Он сказал, что в гостинице убили мужчину — прямо сейчас, пока мы разговаривали, — и полиция уже задержала парня, который это сделал, его нашли в комнате убитого, возле его тела. — Она помолчала. — Так вот, потом он сказал, что ему грозят серьезные неприятности, если полиции станет известно, что в момент убийства он находился в отеле, поскольку несколько лет назад он вляпался в одну историю и попал в картотеку полиции. Замучат проверками, так он сказал. — Она перевела дыхание. — Во всяком случае, он попросил подтвердить, если меня станут спрашивать, что пришел ко мне около восьми и находился у меня до приезда полиции.
— А в котором часу это было?
— Около двадцати пяти минут девятого. Так и записано в моих показаниях.
— Знаю. Но он пришел к тебе в начале девятого, верно?
— Шелл, сейчас уже не помню. Честное слово, не знаю, во сколько он пришел ко мне. Зачем мне было запоминать точное время? Хотя даже тогда... Мне показалось, что мистер Квин находился у меня не так долго. Но, понимаешь, мне и в голову не пришло, что он мог быть замешан в этом деле.
— И у тебя не возникло никаких сомнений во время судебного процесса?
— Засомневалась немного, когда давал показания Росс Миллер. Но потом выступил свидетель, у которого он купил пистолет, и мистер Вайс рассказал свою историю. Вот я и решила, что, наверное, Росс Миллер виновен.
— Очевидно, так же решили и присяжные. — Я сел на диван рядом с Лолитой. — Квин застрелил Флегга, позвонил Россу, а потом пришел к тебе за алиби. Этот бандит сумел убедить тебя, что находился в твоем номере дольше, чем это было на самом деле. Если бы ты заартачилась, он все равно заставил бы тебя дать такие показания. Твой рассказ да еще показания Вайса и Хеймана сняли с Квина все подозрения. Все прошло как по маслу. Теперь от твоих показаний мало толку, но все же лучше рассказать эту историю полиции.
— Не знаю, Шелл, не знаю. Мне не по себе. — Она покачала головой, взметнув густое облако черных кудрей. — Кому станет лучше от моих показаний? Ведь это события годичной давности. Шелл, у меня нет твердой уверенности относительно этих нескольких минут. И мои показания ничего не изменят.
Вероятно, она была права. Даже если добавить ее показания к рассказу Дорис Миллер о визите к ней Вайса — что квалифицировалось бы как показания, основанные на слухах, — чашу весов это не поколебало бы. Поскольку и Вайс, и Хейман мертвы. Конечно, ее показаний недостаточно, чтобы отсрочить исполнение приговора над Миллером. Они ничего не стоят, а Лолите явно не хотелось повторять в полиции историю, которую она только что рассказала мне. Ведь ее могли обвинить в даче ложных показаний, а Россу Миллеру от них никакой пользы.
— Радость моя, — сказал я, — порой полуправда хуже законченной лжи. Тебе, наверное, стоит рассказать свою историю, даже если мы от этого ничего не выиграем. — Я задумался. — Если до вторника не придумаю что-нибудь получше того, что у нас есть на сегодняшний день, пойду в полицию и расскажу им все, что знаю. У меня нет доказательств, только слухи, показания, основанные на слухах, предположения — и то, что рассказала мне ты. Но если полицейские захотят поговорить с тобой или получить твои показания, исполни свой долг. Помогут твои показания или нет, все равно выполни их требования. Хорошо?
Почти целую минуту она раздумывала над моим предложением, потом кивнула:
— Ладно, Шелл. Если это необходимо.
— Именно так. А теперь надо как можно скорее уехать из «Уайтстоуна». И не говори никому, куда переезжаешь, особенно Фрэнку Квину.
Она искренне удивилась:
— Неужели ты действительно считаешь, что мне грозит опасность?
— Конечно нет, — ответил я, — не больше, чем Вайсу, или Хейману, или миссис Синей Бороде, или...
— Ты не заставишь меня проявить слабость. — Глаза ее засверкали.
— Слабость... — Я оборвал себя на полуслове: глаза ее метали молнии, а брови гневно сдвинулись. Чтобы дать ей успокоиться, я слегка изменил тему нашего разговора: — Ты упоминала о работе в «Гардения-Рум». Что это за работа?
— Я певица, исполняю баллады, шуточные песенки, мексиканские песни. — Глаза у нее все еще сверкали.
— Почему Квин в первую очередь заговорил с тобой о работе? И как он узнал, что ты живешь здесь, в «Уайтстоуне»?
— Как-то раз вечером, больше года назад, я пошла с друзьями в клуб, и они уговорили управляющего позволить мне исполнить парочку песен. Мистер Квин тоже был там, и ему понравилось мое выступление. Он сказал, что готов помочь мне устроиться на работу в клубе.
— Это было еще до убийства Флегга?
— Да, примерно за месяц до этого. Так вот, у меня тогда не было работы, и его предложение прозвучало для меня сладкой музыкой. Я сказала ему, где живу, но не очень-то надеялась увидеть его еще раз. Приняла его за владельца клуба, что-нибудь в этом роде.
— Может, так оно и есть. У него вложены деньги в несколько клубов в городе. А где находится этот клуб?
— В отеле «Баркер», на Третьей улице.
— Знаю.
Я знал, о чем идет речь. До меня доходили слухи, что «Баркер» — большой, дорогой отель, расположенный в весьма респектабельном районе города, — излюбленное место встречи местных гангстеров. Ничего удивительного, поскольку управляющим «Баркера», по моим сведениям, был один из подручных Квина, громадный, наглый, отбывший свой срок громила по имени Фарго, который смотрел на меня примерно с тем же выражением, как вегетарианец на свиную отбивную. Мне не приходилось сталкиваться с Фарго. Но когда я вел дело одного клиента, то помог трем подразделениям из отдела по борьбе с хищениями поймать хорошо организованную банду, занимавшуюся кражей мехов, — и отправил отца, брата и сестру Фарго в Фолсом, под надежную охрану. Так что он, естественно, испытывал ко мне самые нежные чувства.
— Дитя мое, — сказал я, — это заведение слова доброго не стоит. Если у тебя есть хоть капля здравого смысла, постарайся держаться от него подальше...
— Подальше? — прервала она меня. — Но моя работа...
— Никакая работа не стоит этого. В этой гостинице заправляют подручные Квина, другие, возможно, живут в этом заведении. Им ничего не стоит спихнуть тебя с лестницы, ничего удивительного, если при этом ты сломаешь шею, или тебя собьет автомобиль, когда выйдешь из клуба, или вывалишься из окна...
— Ты это серьезно?
— Конечно серьезно. Видишь ли, в среду утром Миллера поведут в газовую камеру. До этого времени Квин будет вертеться как уж на сковородке. Не важно, чем ты занимаешься, держись только подальше от «Гардения-Рум» и отеля «Баркер». Разумнее всего переехать в другой отель, чтобы никто не знал...
— И не подумаю. И прекрати ругать меня.
Я застонал. Обхватив руками голову, поднял глаза к потолку и молил Бога дать мне силы. «О, эти женщины, — думал я, — почему они так не похожи на мужчин?» Но что толку в несбыточных мечтах! Я пытался убедить Лолиту, но не сумел. Может, слишком сгустил краски, хотя мне так не казалось.