Убей меня завтра

— Ты думаешь, что и твои… твои друзья тоже там?

— Те четверо типов, которые собирались убить меня? Конечно! Если они уже не рассчитались со Счастливчиком Райаном. Вместо него там все равно найдется парочка других. Но одним больше, одним меньше — дела не меняет.

Он покачал головой.

— Послушай, Шелл, и как это тебе удалось дожить до такого возраста?

Я усмехнулся.

— За это я должен благодарить мой бравый дух, мое точное планирование, мою необыкновенную способность предвидеть факты, мои знания в области криминологии, мои знания людей, а также умение разгадывать кроссворды, а также…

— Хватит, хватит! Теперь я знаю все.

Когда я уже держался за ручку двери, Пол сказал:

— Шелл… — Он замолчал, потом начал снова: — Скажи мне, ты не можешь разбудить меня завтра в восемь? А то я порой не слышу будильника.

Глава 17

Когда я направил луч лазера на цоколь высокой каменной стены, окружающей дом Кинга, была уже полночь.

Я не стал спрашивать позволения у доктора Фредзиндера, можно ли мне использовать лазер или нет — мне почему-то казалось, что он ответит отказом. Некоторые маловерующие читатели сейчас скажут, что я его выкрал, но это не соответствовало действительности. Я собирался все вернуть. И лазер, и автомашину.

Да, мне пришлось забрать и машину, так как не исключалась возможность, что Уитон и его друзья опознают мой «кадиллак». А позади взятого взаймы автомобиля красовался взятый взаймы прицеп, на котором размещалась аппаратура, воспроизводившая лазерный луч.

У олеандровой изгороди я отцепил прицеп и собственноручно стал тащить его к стене. Лужайка была — насколько я помню — легко простреливаемая, но я был начеку.

Тащить прицеп было очень трудно, и я не пожелал бы, чтобы его тащил запряженный в повозку бык, но поскольку быка не было, пришлось эту работу выполнять Шеллу Скотту. Правда, для этого мне понадобилось больше времени, чем быку, но ведь и я вам не настоящий бык.

Я нагнулся и направил трубку, из которой должен вылетать луч, все превращающий в песок, на цоколь стены. Потом включил! Это было опьяняющее чувство! Дело пошло даже лучше, чем во время моей первой лекции, которую я давал Блютгетту. Я направлял луч несколько выше, и через несколько секунд уже образовалось отверстие в пятьдесят сантиметров высотой и тридцать шириной.

Я нагнулся, просунул голову и, не увидев никого, пролез в отверстие.

Первая часть плана прошла блестяще.

Я с осторожностью обошел дом вокруг. Я не ожидал встретить часового — и из-за высокой стены, и из-за погоды. Тем не менее я не выпускал пистолета 45-го калибра из правой руки.

На первом этаже в одной из комнат горел свет. Если смотреть с улицы, то окно находилось слева. Оно было довольно широкое, и с внутренней стороны на нем висели занавески. Я простоял у окна минуты две-три, я слышал голоса людей, но не смог понять ни слова.

Я выискал себе окно, которое было достаточно удалено от освещенного, потом достал из кармана ролик изоленты, специально предназначенной для этой цели, и заклеил крест-накрест стекла окна. Я легонько постучал по нему и большинство осколков прилипло к ленте. Некоторые осколки упали в комнату и зазвенели, но я не придал этому значения. Меня волновали более серьезные вещи. Я вытащил осколки стекла так, чтобы я мог пролезть в образовавшееся отверстие. Проникнув внутрь, я использовал свой карманный фонарик только в исключительных случаях, поскольку в старом доме было много коридоров и поворотов, фонарик был иногда просто необходим.

В воздухе преобладал прелый запах сырости и пыли. Пару раз под моими ногами предательски скрипнули половицы, но минуты через три я увидел под одной из дверей полоску света, которая подсказала мне, что я нахожусь у цели.

В тот же момент я услышал из-за двери и голоса. Внезапно мне стало как-то не по себе. Начали дрожать колени, мышцы ног стали словно из резины, и я почувствовал, как по лицу потекли струйки пота.

Возможно, сказывалось напряжение последних дней и часов. Возможно, мои железы начали усиленно работать, а возможно, все дело было в тех голосах, которые я слышал из комнаты.

Это не помогло мне сосредоточиться, а мне это было чертовски нужно. — Как было бы великолепно, если бы я сейчас, уже находясь перед дверью, потерял сознание, — подумал я. — Тогда для гангстеров, собравшихся за дверью, это был бы подарок небес.

Я хорошо мог себе представить, как они смотрели бы на распростертое тело несчастного Шелла Скотта.

Вот я и остался стоять на месте, делая глубокие вдохи и занимаясь гимнастикой, пока не почувствовал, что кожа снова приобрела нормальную чувствительность, а ноги перестали быть резиновыми. Да и мыслить я теперь мог получше. Я подумал, например, что совершенно легко могу попасть в эту комнату — достаточно лишь нажать на ручку двери, поскольку не было никакого логического обоснования для того, чтобы собравшимся здесь понадобилось запирать дверь на ключ — в этом-то доме-крепости.

Итак, я приготовился.

Обе пушки 45-го калибра — Счастливчика Райана и моя — были сняты с предохранителей. Я еще раз глубоко вздохнул, хотел взяться за ручку двери и в последний момент застыл.

И как раз вовремя.

Дело в том, что я заметил, что обе мои руки держали пистолеты. Для битвы, к которой я приготовился, это было хорошо и разумно, но у меня не было третьей руки, чтобы открыть дверь.

С неохотой я сунул один из пистолетов за пояс. Потом снова глубоко вздохнул, нажал на ручку и вошел.

Я правильно предположил, что дверь не заперта на ключ. Я быстро ее распахнул и вбежал в комнату.

В следующий момент я уже падал на пол, вытаскивая из-за пояса вторую пушку и чувствуя, как бешено колотится у меня сердце. Оба пистолета я сразу направил в тот угол, откуда слышались голоса, и лишь потом я посмотрел туда и увидел магнитофон…

Магнитофон?

Из него как раз слышался голос: «Я как раз собирался погасить сигарету и вдруг вижу — „клоп“…»

Чертова невезуха. Куда бы я ни приходил, я везде вижу магнитофоны. Они, кажется, магически притягивают меня. Я был весь в поту и с удовольствием всадил бы пару пуль в этот говорящий прибор.

«Боже, эта несчастная свинья…»

У меня не было даже времени повернуться на этот голос. Но голос я узнал. Теперь я узнал его. Он принадлежал Фрэнки. А он был мертв. Мертв?

В моей голове мысли проносились со скоростью средней величины урагана. Значит, могло быть и еще хуже…

Правильно.

Хуже стало тогда, когда мимо моего левого уха просвистела пуля. Я отпрыгнул влево. И пока я совершал свой прыжок, я попытался в прыжке перевернуться с тем, чтобы иметь возможность видеть парней лицом к лицу — тех парней, ради которых я сюда пришел.

Попытайтесь, друзья, перевернуться в прыжке. Если вы не артисты балета, то у вас возникнут те же трудности, что возникли у меня. Я не полностью выполнил этот балетный номер и очутился лицом к окну, то есть сделал на полоборота больше.

Но теперь мне было достаточно лишь немного повернуть голову, и я увидел их всех, сидевших на двух больших кушетках и трех тяжелых креслах: Лекки, преподобного Арчибальда, лейтенанта Уитона, парня, которого я еще не знал, а также Эйса, Флипо и Блютгетта.

Быстрее всех среагировал Эйс. Он уже послал свою первую пулю в меня и собирался продолжать в том же духе. Уитон как раз выхватывал свой пистолет из кобуры, из которой он никак не хотел выниматься. У Флипо уже был в руке 45-й калибр, но он еще не целился в меня. А Блютгетт еще только начинал двигаться.

Мне трудно воспроизвести все то, что произошло в следующие три-четыре секунды. Да и думаю, так будет лучше. Я действовал автоматически. Развернулся и выстрелил практически через плечо — сперва раз, потом еще раз. Я не целился в кого-то определенного — мне было достаточно и того, что Эйс изменил свое намерение стрелять в меня.

Потом я снова развернулся, не зная, собственно, для чего и куда, и запутался в занавесках, быстро развернулся в них, как куколка, сдернул их и вывалился прямо из окна. Занавески предохранили меня от осколков стекла, а когда я очутился на земле, я быстро от них освободился.