Рунная птица Джейр

Мгла не ответил. И Эндре понял, что умирает.

***

Это была комната в замке фон Эшеров, в которой он жил все последние годы. Все шесть лет, прошедшие со дня его первой смерти. Он стоял перед большим зеркалом и видел свое отражение. Все вроде как обычно, но Эндре не мог понять, почему отражение ему улыбается, хотя сам он не улыбался.

- Э-эй! – Отражение помахало рукой. – Ты что, задумался?

- А? – Эндре вздрогнул. – Нет, просто мне показалось, что я…что я умер.

- Было дело, - ответил его зеркальный двойник. – Там, в Златограде. Но сейчас все не так, как ты думаешь.

- Постой, ведь ты Мгла – или я ошибаюсь?

- Дурацкое имя ты мне дал, братец, - двойник засмеялся. – Но я не в обиде. Ведь ты испугался, когда понял, что я стал твоим вечным спутником. Признайся – испугался?

- Да. Мгла, почему это случилось?

- Судьба, брат. Она всегда права. Люди считают, что могут предвидеть волю Высших сил, и всегда ошибаются. Ее нельзя предугадать. Нам с тобой было суждено исправить ход вещей, ведущих к ужасным последствиям, и мы справились. Ведь справились?

- Почему ты так похож на меня?

- Потому что я твой ангел-хранитель. Ты – это я, я – это ты. Я твоя половина из мира, который человек никогда не сможет постичь по-настоящему, хоть и пытается это сделать. Помнишь, что говорила тебе Марина? Что твой путь – это путь клинка, который решит судьбу империи и целого мира. Видишь, все сбылось.

- Что теперь, Мгла?

- Не хотел тебе этого говорить, приятель, но пришла пора расстаться, - Мгла перестал улыбаться. – Теперь, когда Темные повержены, больше нет смысла оставаться сиамскими близнецами. Отныне у каждого из нас свой путь.

- Значит, я буду жить?

- Я же говорю тебе, все сбылось, Эндре. Ты отомстил за себя и проявил милосердие одновременно, освободив души Рорека и Игана, своих братьев в прошлой жизни, от павшего на них проклятия. Ты совершил невозможное и дошел до конца пути. Но конец любого пути – начало нового. Я рад, что все эти годы был с тобой.

- Постой, как же так, ведь если ты уйдешь, я превращусь в вампира, в нежить. Я не хочу!

- Не превратишься, мой друг, - с грустью в голосе ответил Мгла. – Даже без моейпомощи. Теперь ты свободен от проклятия Черного эликсира Маро. Ищи себя в новом мире. Надеюсь, ты будешь счастлив.

- Мгла, я больше не увижу тебя?

- Нет, прости. Нельзя прожить одну и ту же жизнь дважды.

Отражение повернулось в зеркале спиной к Эндре и направилось в световой коридор, открывшийся в глубине зазеркальной реальности. И Эндре решился.

- Постой, только два вопроса! – крикнул он. – Как твое настоящее имя?

- Мое имя? – Ангел-хранитель не обернулся. – Эндре Детцен. Ведь у нас с тобой одинаковые имена, брат мой.

- А Спаситель? Он ведь так и не пришел! Птица Джейр разбита, все кончено.

- Спаситель? – Мгла все же повернул голову и посмотрел на Эндре. – Он пришел, Эндре. И дело совсем не в птице, она только символ. Песня Жизни есть песня человеческая. Поверь, она прозвучит над миром и возродит его. Арагзан не ошибся, когда изрек: «Правда его победит ложь, а любовь его победит смерть. Услышит весь мир в вое смертной бури пение, полное скорби и любви, и узнает, что трижды отступила смерть, посрамленная в зените силы своей, и навеки для вас пришло время жизни». Очень скоро мир услышит песню любви и надежды, и Тьма уйдет. Так было всегда, мой друг. Так есть и будет во все времена.

***

Больше всего Янка боялась ни смерти, ни боли, ни ужасов, которые сулила ей начавшаяся беспросветная ночь. Она боялась опоздать.

Добравшись до Ледяного Клыка, она долго – ей показалось, целую вечность! – поднималась на вершину по дороге, утоптанной ноги прошедших здесь до нее упырей. Молилась, чтобы конь не сломал ногу и не сбросил ее в пропасть, вытирая слезы, которые, то ли от морозного ветра, то ли от отчаяния, поминутно наворачивались на глаза. Висевшая над головой багровая комета освещала ей путь.

Потом она увидела останки. Усеявшие снег у вершины мертвые тела и куски тел, обугленные кости, разбросанные повсюду. Сотни тел. Вначале Янка заглядывала в эти застывшие страшные лица, вздрагивая от мысли, что в одном из этих покойников узнает своего Ярре, но потом поняла, что ищет совсем не там, где нужно. Идти, идти вперед, искать… там…там!

Заморенного подъемом коня она оставила у конца дороги и дальше пошла пешком. За гигантскими сугробами показались квадратные каменные башни, несущие на себе печать невообразимой древности. Их зубцы раскрошились, как гнилые зубы, их ворота истлели, их каменную кладку источили время и бури. Они слепыми глазницами бойниц смотрели на терзаемую ледяным ветром фигурку, которая шла к ним, проваливаясь в снег и захлебываясь слезами. Над башнями кружили белесые тени – Янка видела их, они были так же реальны, как и окружавшие ночь, мороз, как эта крепость. И эти тени с воплями шарахались от нее, освобождая ей путь вперед, к воротам.

Дрожа от холода и страха, Янка вошла в провал разрушенных ворот и увидела огромный мощеный двор, где еще пахло смертью. Сердце ее заныло, когда она разглядела распростертую на камнях мостовой и полузасыпанную снегом Сигран. Нашла Варнака, скорчившегося в луже замерзшей крови. Увидела Кайлани, которой уже не помочь. А потом…

- Ярре! – пронзительно закричала девочка, подобрав полы шубы, кинулась по лестнице вверх.

Отчаяние сменилось безумной, невероятной радостью – Ярре был жив. Он дышал. Лицо Янки задергалось, слезы хлынули рекой. Обхватив Ярре, она прижала его голову к своей груди, начала целовать его замерзшее лицо, губы, глаза.

- Ярричка мой! – восклицала она, всхлипывая. – Миленький мой! Нашла я тебя! Нашла!

- Ты… - Юноша с трудом разлепил смерзшиеся веки, издал хриплый стон. – Ян-ка!

- Я это, храбрый мой, сильный мой, родной мой! Нашла я тебя, нашла!

- Поми… раю я, Янка!

- Нет-нет, не помираешь! Только не спи, хорошо? Не спи, родной!

- Холодно…

- Сейчас, я сейчас… - Янка сбросила шубу, запеленала в нее юношу, вновь прижала к себе. - Вот так, хорошо будет, тепло. Сейчас, любимый мой, все пройдет. Сейчас будет тепло!

- Солн… це мое. Откуда… как…

- Не говори, Ярричка. Я тебя вылечу, - Янка снова разрыдалась. – Это я от радости плачу, что нашла тебя. Ты помолчи, береги силы!

- Все… убиты… и я … умру!

- Не умрешь, любимый мой! Я здесь, с тобой, я тебя спасу, веришь?

- Конечно… ты же… Спаситель.

- Ерунда какая! Девка я обыкновенная, самая заурядная, а ты богохульствуешь! – Янка нащупала древко болта, торчащее из раны. – Чепуховая у тебя рана, Ярричка. Болт этот только мускул тебе пробил и с той стороны вышел. Мороз рану уже прихватил, кровь не идет. Сейчас я тебя вниз потащу, у меня лошадь есть. Доедем до лекаря, в три дня тебя на ноги поставит!

- Янка… оставь меня, - выдавил Ярре, стуча зубами. - Помру я… болт этот… холодом от него все тело наполняет…

- Да в своем ли ты уме! – рассердилась девушка, вытерла слезы. – Вздор говоришь! Помнишь, в чем клялся мне, и что я тебе сказала? Клялась, что не предам тебя. Спасу я тебя, вот увидишь.

- Люблю тебя…люблю.

- И я тебя люблю, родной мой! Все кончилось, все хорошо. Веришь мне?

- Янка… ты меня не тряси… лучше… - Юноша громко вздохнул, переводя сбивающееся дыхание. – Лучше… спой.

- Спеть? – Янка варежкой смахнула изморозь с лица парня. – Конечно, спою. Только сначала давай выберемся отсюда.

- Нет… сейчас спой.

Янка услышала его вздох, и рыдания вновь сдавили ей горло.

- Не могу! – всхлипнула она.

- Спой… а то ведь потом поздно… будет…

Янка беспомощно посмотрела вокруг. Тени сгущались, обступая их с Ярре плотным кольцом. Вновь поднялся ветер, по плитам двора замела поземка. Липкий ужас оледенил девочку, будто сама Смерть встала рядом с ней, ожидая, когда эта сама еле живая от холода девчонка перестанет мешать ей и смирится с неизбежным.