Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 19 из 22

Быть может, причиной стала любовь? Но к кому? К уродке, к неполноценной дочери? Антон не просто верил в любовь, а знал, что она существует. Но любовь не может возникать на пустом месте. Любовь нужно заслужить. Любил ли он кого-нибудь? Разумеется. Свою жену. Светлана, Верховная жрица Храма Славы, по прозвищу Лики оказалась единственной из женщин Лакедемона, которой позволили иметь почетное прозвище и дали право голоса в Совете. Светлана, его волчица, сумевшая убить лютоволка, хранительница заветов Общины, заслужила любовь и почитание. Она не просто была его второй половиной, а будто являлась им самим. И Антон оставался ей верен телом, сердцем, разумом. Но то взрослый человек. А что можно сказать о ребенке? Конечно, детей нужно оберегать в надежде, что из каждого вырастет достойный сын или дочь Великого Лакедемона, и тогда, в будущем, ребенок заслужит любовь. Но может ли получиться из существа, которое заведомо обречено на ущербность, хоть что-нибудь путное? Разве можно любить неполноценность? Наоборот, этого стоит стыдиться. Иначе общество заполнится выродками, не способными ни к какой организации. И произойдет окончательный коллапс. Так что, даже если какое-то подобие чувства и пробудилось в юнце, присущий нормальному человеку здравый смысл сумел бы преодолеть эту никчемную глупость.

Поэтому ни любви, ни милосердия Антон в поступках Олега не усмотрел, к тому же во вчерашнем разговоре парень выглядел совершенно адекватно. Был немногословен, спокоен, немного ошеломлен свалившейся на него честью, но эмоции сдержал... Значит, оставалось последнее: безумие. Он псих, вернее внезапно сошел с ума. Такое ведь тоже иногда случается. А как иначе? Потенциальный наследник, фактически будущий царь, бросает вдруг свою общину, свой дом, свой долг и убегает в неизвестность, убив при этом двух человек. Ну, разве не безумие?

Досадно. Что ж, нужно играть теми картами, которые выданы. И хоть утро не радовало царя, он вдруг узрел блестящую возможность получить из отвратнейшей ситуации немалую пользу для себя и своих планов.

В дверь постучали. Все также глядя в окно, Антон сказал:

Да.

Доблесть и сила! —В комнату вошел Артур, в сопровождении инструктора элитных воинов.

Во имя победы... Анатолий, оставь меня, пожалуйста, наедине с моим сынулей.

Артуру не понравилось, что его назвали «сынулей». Значит, батя был очень и очень раздосадован, а это не предвещало ничего хорошего. Инструктор вышел, негромко хлопнув дверью, и наследнику стало совсем не по себе.

Антон развернулся и оскалился:

Ну, здравствуй, сынуля. Здравствуй, альфа-самец всея Лакедемона. Рассказывай, как время проводишь. С кем пьешь, с кем трахаешься. Твоему папке все интересно. Ну, что ты в дверях-то стоишь, подойди ближе, не стесняйся.

Артур сделал шаг, за ним второй, как бы в нерешительности остановился, и снова пошел к отцу.

Батя, я ни хрена не понимаю, что тут за дерьмо случи... мля...

Договорить Артур не смог, поскольку получил увесистую пощечину (если такой удар вообще можно было назвать пощечиной), отчего свалился на табуретку, а с нее грохнулся на пол.

Ты, паскуда, с кем разговариваешь, — взбеленился Антон. — С шалавой подзаборной или с повелителем Лакедемона? А? Кто тебя такой речи научил? Потаскухи?! Или рабы?!

Артур сел, потирая скулу, и мгновенно понял, что сейчас целесообразней быть почтительным сыном, нежели разнузданным наследником, после чего опустил глаза и тихо, с нотками раскаяния, произнес:

Прости, отец, я виноват. Виноват перед тобой и Общиной. Это дела

грешной и глупой молодости и...

Хватит! — рявкнул Антон. — Знаю я твои угрызения совести! Стой молча и слушай. Говоришь только, когда я разрешу. Вчера ты сидел в кабаке с Олегом, потом вы пошли в бордель. Свидетели имеются, только попробуй отнекиваться. Что вы делали дальше?

Ну... — Артур, блуждая взглядом по полу, пожал плечами. — Взяли по девушке... и... и... разошлись по комнатам...

Угу, — царь посмотрел ему в лицо, потом перевел глаза на окно и снова тяжело уставился на сына. — Это все?

Ну... да. А в чем дело-то?

Здесь я спрашиваю! — рыкнул Антон. —А ты отвечаешь! Ничего подозрительного в своем собутыльнике ты не обнаружил? Что-то необычное в поведении было у него?

Да... ну... — Артур задумался. — Был он немного грустный, а так, ничего такого.

Поздравляю, сынуля, — Антон со всей силы приложил ладонью по спине Артура, отчего тот качнулся и непроизвольно сделал пару шагов вперед. — Ты умеешь найти достойную своего положения компанию: проститутки, алкаши и предатели.

Какие предатели? — глаза наследника округлились, он все никак не мог понять, о чем идет речь.

А такие! Твой дружок Олег выкрал свою уродку-дочь, убил Якова Кувагию, дозорного Петра и сбежал из Лакедемона. Скорее всего, в Таганрог...

Не может этого... — Артур затряс головой, не постигая, как такой тихоня, как Олег, можно сказать молокосос, мог расправиться с Яковом?

Молчать! — царь поднес кулак к носу сына. — Говоришь только, когда я тебя спрашиваю. Или, может, ты полагаешь, что имеешь право безнаказанно гадить где попало. Нет. Нет!!! — Антон разжал кулак и с силой ткнул пальцем в грудь сына. — Ты. Ты!!! Возглавишь карательный отряд и принесешь голову ублюдка к дверям Дворца Собраний. Это будет твоим искуплением и повышением. За этот доблестный поступок заменишь Якова. Мне нужны свои люди в Совете старейшин. Понял?

Но мне двадцать лет, — Артура бросило в пот, — какой из меня старейшина, да и как я смогу... мы же с ним...

Сможешь! — страшно гаркнул Антон. — Как мог бухать и с непотребными девками путаться, так и казнить предателя родины сможешь! Насчет возраста не беспокойся, сейчас такое время, что старейшиной может стать любой доблестный воин, заслуживший эту честь в бою. А сейчас слушай внимательно: ты пулей летишь в интернат и окунаешься в бочку с холодной водой, потому что от тебя разит дешевой брагой и потными шлюхами, приводишь себя в порядок и в Арсенал. Там получишь АКМ с четырьмя рожками и полную экипировку, включая противогаз, а также химзу. Может быть, вам придется войти в Таганрог, а там высокий фон. Потом бежишь к Дворцу Собраний. Там будет заседание Совета. На нем, кроме старейшин, разрешено присутствовать идущим в карательный поход. Даю тебе на всё про всё пятнадцать минут. Итак, сперва в интернат. Время пошло.

Артур сорвался с места и помчался во всю прыть исполнять приказание отца... Пожалуй, так он бегал впервые.

* * *

В четверть часа Артур не уложился, прошло целых двадцать две минуты, однако на заседание успел, хотя вошел последним. В зале присутствовали четырнадцать членов Совета, считая обоих царей. Кроме старейшин, как и говорил Антон, здесь были два гражданина: высокий со впалыми щеками и орлиным носом Григорий, а также один из лучших рукопашников Семен, по прозвищу Левша, потому что в совершенстве владел обеими руками. Члены Совета расположились в креслах вокруг большого овального стола, а остальные возле стенки на стульях. На лицах собравшихся читалось тщательно скрываемое ошеломление.

Первым взял слово Роман:

Товарищи мои, друзья и сотрапезники, — царь почесал бородку и поджал губы. — С прискорбием заявляю о том, что мой бывший племянник, ибо я с негодованием отрекаюсь от этого родства, преступник Олег, недостойный называться чьим-то сыном, совершил страшное безумство, за которое одно наказание — смерть. Он бежал, убив двух доблестных воинов, которые пали, как и положено, с оружием в руках. Яков Кувагия, да восславят его священные воды Миуса, много лет был старейшиной, нашим коллегой. Для меня это вдвойне прискорбный факт. Я думаю, все мы согласимся с тем, что необходимо послать отряд для уничтожения проклятого ренегата.