Свидетелей не оставлять!

Кое-что из рассказа Рэнди меня заинтересовало.

— И сколько времени продолжается проповедь в шатре?

— Начинается в восемь и кончается где-то около девяти.

— А в этой «Комнате истины», куда он направляется затем? Сколько времени находится там?

— Не знаю точно, полагаю, тоже около часа.

Грубо рассчитав, я решил, что все это длилось до десяти вечера. Как раз в это время Вулф звонил Траммелу. Но если Траммел был занят, делясь своими познаниями истины, то с кем же он тогда разговаривал?

Вошла Джо, принесла поднос, на котором стояла еда и лежала пачка газет. Поднос она поставила мне на колени, а газеты бросила рядом на пол. Затем уселась, поджав ноги, на медвежью шкуру.

Я впился зубами в бифштекс, в то время как Рэнди продолжал вспоминать какие-то подробности из увиденного и услышанного на проповедях Траммела. Когда я покончил с едой, Джо унесла поднос на кухню.

— К сожалению, я начисто забыл спросить Олив о том, кто работал вместе с Дикси, — признался Хант. — Но могу поехать в город и привезти ее, если ты считаешь, что это может тебе помочь.

— Было бы не вредно! Кстати, как долго она находилась в «Гринхейвене», когда вы отвезли ее туда в первый раз?

— Приехали вечером, а на следующий вечер уехали.

Это было несколько необычно. Большинство тех, кто делает подпольные аборты, заставляет своих пациентов уходить через полчаса или час после операции. В «Гринхейвене» явно осторожничали, не хотели, чтобы кто-нибудь видел, как пациент приезжает и уезжает.

— Мне пригодится все, что Олив сможет добавить к вашему рассказу, Рэнди. Не думаю, что Диксон была связана с Вулфом. Скорее с кем-то еще. Мне нужен человек, который мог бы ответить на вопросы. Ведь эти оба мертвы.

Он почесал затылок, затем встал со стула.

— Похоже, что ты здорово влип, сынок. О'кей, поездка не займет много времени. Ты знаешь, я езжу быстро.

Мне пришлось улыбнуться. Хант пошел к выходу, но остановился и повернулся ко мне.

— Эй, а какой у тебя размер? — спросил неожиданно. — То, что сейчас на тебе надето, может только пугать ворон.

Действительно, моя одежда была в плачевном состоянии. Я пытался придумать, как расплатиться за новую, поскольку был без денег и не мог выписать чек, но он догадался о моих затруднениях.

— Гром и молния! Мальчик, перестань беспокоиться о деньгах! Нечего сыпать песок на песчаном берегу. Я просто чрезмерно богат. И с годами, сынок, получаю денег все больше и больше. На тот свет их с собой не возьмешь, а если бы и можно было взять, то что с ними делать там? — Довольный, Рэнди рассмеялся. — Когда свалюсь замертво, правительство все равно заберет все до последнего цента и использует на покупку масла или на строительство плотин в пустыне. Ну, так какой у тебя размер?

Я назвал. Через пять минут он исчез, предварительно показав мне, где находится выложенная плиткой душевая, и выдав халат, сшитый, возможно, из золотых самородков. Раздеваясь, я услышал знакомый скрип резиновых шин. Мне было интересно, уехала ли вместе с ним Джо?

Глава 12

После огненного душа, накинув халат, я вернулся в гостиную и принялся просматривать газеты. В двух из них рассказывалась вся история, а третья к моменту выхода в свет, по-видимому, еще не располагала всем материалом, поэтому не сообщала о смерти доктора Вулфа. На первой полосе мелькали заметки о рядовых кражах и некоторых новых «секретных» документах, составленных некоторыми «секретными» коммунистами, однако в левом углу над двумя колонками шел заголовок: «Частный детектив сходит с ума в частном сумасшедшем доме».

Происшедшее излагалось просто, без особых преувеличений. Впрочем, преувеличивать было нечего. Мое имя называлось правильно, а еще говорилось, что на меня пришлось надеть смирительную рубашку.

В следующей газете было почти все то же самое, за исключением того, что тут я уже превратился в маньяка-убийцу, поскольку без всякого повода застрелил «доктора Фрэнка Вулфа, сотрудника местного лечебного заведения». И оповещалось, что убийца все еще на свободе.

Я взял в руки «Леджер». Заголовок гласил: «Маньяк терроризирует город». А ниже — подзаголовок: «Шелдон Скотт убивает прекрасного врача».

Естественно, автором статьи был Айра Борч. На шестой странице шло продолжение истории. Там красовалась моя фотография, сделанная пару лет назад вечером на ступенях городской ратуши, после того как я, занимаясь одним делом, не спал около тридцати часов, в течение которых меня к тому же изрядно потрепали. Фотограф снял меня снизу, да и свет вспышки придал зверский вид. Я действительно выглядел как сумасшедший.

В доказательство того, что я всегда был слегка не в себе, газета припомнила мои предыдущие убийства, однако не упомянула о том, что все, кого я застрелил, стреляли в меня.

Приводилась также цитата из высказываний «известного и уважаемого гражданина» Артура Траммела, утверждавшего, что Шелл Скотт был вчера явно не в себе, потому что напал на него и на «наставников», выступал против организованных религиозных мероприятий, порочил Бога и беззащитных детей. Траммел и «наставники» призывали всех порядочных граждан оказать помощь в поимке этого «монстра».

Я спокойно сидел в глубоком кресле с газетами на коленях, когда неожиданно две руки обхватили мою шею. Несколько часов тому назад это могло привести к тому, что я свалился бы замертво с разрывом сердца, но сейчас просто рассмеялся. Хрипловатый голос за спиной произнес:

— Хай, Шелл!

— Хай, Джо!

Руки, обнявшие шею, проделали и другие прикосновения.

— Ужасно, правда? — спросила она.

— Не говори глупостей. Это чудесно!

— О, я про эти истории.

— А, про статьи!

Джо рассмеялась:

— Тебе идет этот халат!

Я прочистил горло.

— Правда? Спасибо, что сказала.

Она обошла кресло и уселась на подлокотник, продолжая левой рукой поглаживать мою шею и таким образом оставаясь ко мне прижатой, а вернее, пристегнутой, хотя это слово звучит несколько глупо, учитывая происходящее. Губы ее были изогнуты в форме «да-да», что делало всю картину труднопереносимой.

— Шелл, что с тобой случилось? — прошептала Джо.

— Бог мой, если бы я знал!

— Хочу сказать, ты сейчас не такой, как был в машине.

— Этот дом не подпрыгивает так, как подпрыгивала машина. А та машина в настоящий момент несется, словно ракета, чтобы забрать Олив и доставить ее сюда.

— Прекрасно, будут две пары для игры в гольф.

— Нет, мне необходимо задать ей несколько вопросов.

— Шелл, посмотри на меня!

— Смотрю.

— Взгляни на мое лицо.

Я поднял голову, а она уставилась на меня большими зелеными глазами и наклонилась еще ниже, в результате чего между нашими носами осталось расстояние не более одной восьмой дюйма.

— Его же не будет некоторое время, — предположила она.

— Увы, совсем недолго, очень недолго. Он ведь ведет машину как гонщик.

— Так что же нам делать?

— Делать?

— Да. Правда, он скоро опять уедет.

— Вероятно, — согласился я. — А пока можем разговаривать, сыграть в карты или... обсудить что-нибудь.

— По-моему, я могу сесть к тебе на колени, — улыбнулась Джо и снова спросила: — Шелл, что же мы будем делать?

Сомнений не было: она прекрасно представляла себе, чем мы должны заняться.

— Хочешь, я скажу тебе? — продолжила, между тем, хрипло и кокетливо.

— Скажешь? Словами?

— Словами и громко.

— Так что же, по-твоему, мы можем сделать? А-а, кажется, догадался...

— Да, — произнесла она.

— Хорошо, — ответил я, — конечно.

Трудно представить, что еще можно сказать в таком случае. Джо склонилась ко мне, ее губы коснулись моих. Она прижалась к моему рту легко, мягко, ласково, но когда я потянулся к ней, отодвинулась. Мне показалось, что даже совсем хочет уйти, но в это мгновение просунула руку мне за шею и соединила наши губы. Внезапно прижалась к моей груди, потом оттолкнулась, отняла губы, улыбаясь при этом странной, горячей, напряженной улыбкой.