Абсолютное оружие

А дальше… было ощущение, что кто-то ведёт меня за руку и отводит окружающим глаза.

Я купила себе светлый парик и цветные линзы для глаз, а легкомысленной «гражданской» одеждой меня обеспечила матушка Райша. Мои немногочисленные пожитки были упакованы в небольшую сумку, теперь висевшую на плече. Кое-какие вещи я купила в первом попавшемся магазине возле здания Совета; правда, это было далеко не всё, что мне хотелось приобрести, но мне просто не хватило бы денег заплатить за всё.

Вся имеющаяся наличность ушла на покупку билетов. На восемь челноков к разным станциям и на шестнадцать кораблей с них в разные концы галактики.

Я зарегистрировалась на челнок до одного из дальних транспортных узлов на окраине звёздной системы как Таммили Амалли-Осин-лем, и мне никто не возразил. Я как на иголках просидела до самого старта, всё ожидая, что меня окликнут, поймают. Зашедший в зал ожидания горячий заставил меня испуганно дёрнуться; но через мгновение я с облегчением поняла, что этот человек мне не знаком. А он, кажется, не удивился, наблюдая мой испуг, лишь презрительно скривился.

Я ждала, что челнок не взлетит, потом — что нас развернут с полдороги, потом — что меня будут ждать на месте. С этой станции взлетал всего один корабль из тех, на которые у меня был билет. Я зарегистрировалась на рейс и прошла на посадку, на этот раз назвав полностью вымышленное имя, и мне снова никто ничего не возразил.

Но сесть на тот корабль было бы слишком глупо. Моим запросам куда больше отвечал огромный грузовой аппарат, направляющийся в другую галактику. Он вёз живой груз, очень капризных птичек — кеччи, считавшихся у йали, к которым я и направлялась, деликатесом, и потому его рисковали возить даже в условиях напряжённых отношений. Уж больно велика выгода. Мне же птички были интересны по двум причинам: во-первых, их действительно очень много, и везлиих при комфортной температуре и в воздушной атмосфере, чтобы все добрались живыми, так что мне там можно былоспрятаться. А, во-вторых, корм для птичек вполне подходил и мне, так что обитатели корабля и не узнали бы о неучтённом пассажире.

Я позволила себе немного расслабиться только тогда, когда корабль ушёл в прыжок. В трюме обнаружились не только чирикающие и квохчущие что-то на своём птичьем языке кеччи, но и ещё уйма всякого барахла, какое-то — в контейнерах (наверное, попутный груз), а какое-то — валялось просто так. В общем, при ближайшем осмотре стало понятно, что найти меня здесь хозяевам корабля будет сложно даже в том случае, если они будут знать, кого искать.

Три недели я болталась в кузове этого грузовика. Как сама не зачирикала — понятия не имею, но крупу и сырые яйца возненавидела на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, это всё мелкие придирки; перелёт был вполне комфортный. Сложней всего было с оправлением естественных потребностей, но и здесь моим прикрытием служили птички.

Последние новости я узнавала от экипажа, когда ворчащие люди приходили почистить клетки, собрать яйца и добавить пернатому грузу корма. Впрочем, они болтали всё больше о своём, мечтали поскорее сбыть столь проблемный груз и (вместе со мной) считали дни до галактики Йали. Никаких новостей с Колыбели ко мне не поступало, и я не знала, бояться мне этого или радоваться.

Всё это время меня мучили сомненья. Не раз и не два я порывалась выйти из своей норы, чтобы попросить обитателей корабля вернуть меня на Колыбель. Оказывается, я всерьёз успела привыкнуть к горячему со всеми его звериными повадками, привязаться к нему и к команде. Да что — там привязалась!

Он начал мне сниться, ещё на третий день пути. То это были обрывки воспоминаний, то нелепые фантазии, то всевозможные кошмары. Я спорила с собой, доказывая, что он физически не сможет перешагнуть свои инстинкты, и я поступаю совершенно правильно, и убеждала себя в этом, чтобы через пять минут возразить, что он ведь достаточно разумный для горячего, так, может…

Так я и долетела до Йали. Цель свою я определила ещё на Колыбели, поэтому особой неизвестности впереди не было. Небольшая планетка на отшибе, на которой только-только начата колонизация. Кроме собственно йали там имелось и небольшое человеческое представительство, нечто вроде научного городка. Я смутно понимала, как такое возможно в условиях перманентного военного конфликта: люди исследуют планету йали в их галактике. Но имела место и обратная ситуация; на некоторых планетах человеческой галактики имелись диаспоры йали, вообще непонятно, чем занимающиеся.

В любом случае, люди мне были не слишком нужны, но я предпочитала иметь определённые пути к отступлению. Тем более, совершенно необитаемых планет с пригодными для жизни условиями почти не было, и, мне казалось, именно с них и начнут поиски мои преследователи.

Сложно сказать, почему я убегала, и убегала именно сюда. Наверное, потому, что это было хоть сколько-нибудь похоже на моё исконное предназначение — выживать в неблагоприятной среде. Но всё-таки самой главной моей целью была свобода. От одного-единственного человека. А пойти наёмничать или заниматься чем-то подобным у меня просто не было шансов: слишком уж я приметная в этой сфере, да и… о ребёнке было нельзя забывать. Он был данностью моего существования, и с этим нельзя было не считаться.

Побег с грузовика получился также удивительно легко, как и путь к нужной планете. Вернее, легко с технической точки зрения, а вот со всех остальных…

Я понятия не имела, как именно перемещается между звёзд этот корабль; он мог двигаться от звезды к звезде, это тоже называлось прыжком, но при этом космос на экранах выглядел совершенно так же, как всегда. Мы просто очень быстро летели, и звёзды плыли мимо, как огоньки городов под брюхом планетолёта.

Я буквально сходила с ума в одиночестве крошечного кораблика, затерянного в бесконечной пустоте. Непрерывно вглядывалась в безразличную пустоту обзорных экранов, одновременно боясь и мечтая увидеть на них хищные очертания хорошо знакомого боевого крейсера.

Сомнения продолжали рвать меня в разные стороны, и под конец я уже начала мечтать, чтобы меня догнали, и эта мука ожидания кончилась хоть как-нибудь. Корабль же тем временем неумолимо продолжал путь между звёзд, повинуясь созданной автопилотом программе. А когда я наконец добралась до места назначения, долго не могла поверить, что мой путь практически окончен. Оставалось только посадить катер. И отправить его на дно океана.

Называемая людьми Раами, или, в переводе со старого языка, «Зеленоглазая», была планетой с жарким влажным климатом и буйной растительностью почти на всей надводной территории, так что проблем с обустройством у меня не было. Хватило один раз выбрать удачное место для жилья, и путешествие можно было считать оконченным.

Местные хищники довольно быстро смирились с моим присутствием и перестали воспринимать как добычу. Да и разобраться, что из растущего и бегающего вокруг годится в пищу, тоже не составило труда.

Обосновавшись на Раами, я ни на секунду не забывала, что меня в любой момент могут найти. Первое время вздрагивала от каждого подозрительного пятна в небе, потом, когда приблизился самый пугающий час, мне было не до того. А потом я просто привыкла.

Первым номером в списке моих покупок там, на Колыбели, стали хирургические инструменты, обезболивающее и противомикробные препараты. Успев кое-что почитать по родовспоможению и хорошо зная анатомию, я была морально готова вспороть себе живот самостоятельно, если что-то пойдёт не так. Впрочем, к счастью, проверять свой организм на прочность такимспособом не пришлось; а я действительно готова была лучше умереть от потери крови или болевого шока, чем попасться на глаза прочим разумным обитателям планеты.

Но нет, мои создатели постарались на славу. Даже эту «недокументированную» функцию мой организм выполнил на отлично. Как раз пригодился высокий болевой порог и запредельная выносливость.

Найриш родилась в сезон дождей, маленькая девочка с чёрными глазами и неестественно красными волосами. Больше всего она понравилась соседствующей со мной стае шестиногих лохматых хищников с почти кошачьими мордами и волчьими повадками. Звери первые из всего «окружения» приняли меня не как добычу и не как врага; вообще, у меня сложилось мнение, что они почти разумны. Если до этого они ко мне относились с вежливой настороженностью, то теперь, можно сказать, приняли в стаю.