Страница 7 из 15
Однако Р. Г. Скрынников, анализируя фактический материал, отрицает факты непочтительного отношения бояр к малолетнему великому князю. Так, в письме А. М. Курбскому (Костомаров цитируемые выше сведения тоже почерпнул явно из переписки царя с беглым князем) монарх скажет о том, что его на всю жизнь испугал арест на его глазах митрополита Иоасафа. Дело было так: в ночь на 3 января 1542 г. князья Шуйские свергли управлявших государством князей Бельских; престарелого митрополита, сторонника Бельских, арестовали в спальне на глазах Ивана, которому тогда шел двенадцатый год. Однако на самом деле Иван тогда даже не понял, что произошло, и не мог испугаться.
Что касается обвинений в том, что «не было нам воли ни в чем» – то тут на самом деле имеются в виду строгие правила того времени, в основе которых лежали те же нормы, что и в основе написанного немного спустя (в 1553 г.) Домостроя: несмотря на малолетство, законный великий князь должен был сидеть, напри мер, на троне, принимая иностранных послов. А слова «Сколько раз не давали нам поесть!» Р. Г. Скрынников интерпретирует как «не могли заставить непоседливого подростка поесть вовремя». Кого из нас в детстве родители не загоняли иной раз чуть не силой за стол в положенное время! А попробуй загони монарха, да еще с таким характером![83] Доказательством того, что Ивана отнюдь не держали в черном теле, служит и то, что он был очень образованным по тем временам человеком; во всяком случае, римских и греческих авторов он читал в подлиннике, а по некоторым сведениям, неплохо говорил и по-немецки. И. де Мадариага предполагает, что он знал и татарский язык[84], что в свете того, о чем мы будем говорить дальше, весьма правдоподобно. Впрочем, К. Валишевский говорит о «большой, но бессистемной эрудиции» будущего царя[85]; французский историк А. Труайя также сообщает, что Иван Васильевич «учился на случайных встречах, не имея определенного направления и плана»[86]. Может быть, заставить систематизировать свое образование царственного ученика – безусловно, умного и даровитого, но явно не очень усидчивого – тоже не смогли ввиду непростого характера?
А характер был тяжелый! Уже тогда Иван Васильевич «забавлялся» тем, что с 13 лет вместе со своими сверстниками скакал верхом по улицам, топча конями и избивая кнутом всех встречных и поперечных, насиловал попавшихся женщин[87], бросал с крыш высоких теремов животных, а с 14 лет – и людей. Впрочем, хороши были и опекуны (в тот момент это были уже его родственники по матери – Глинские и их люди), которые похваливали его за это, приговаривая, что, мол, «вот будет храбрый и мужественный царь!»[88] Уже тогда казнили и нескольких бояр. Например, Ф. Овчинина – его отец в свое время расправился с родственником будущего царя М. Л. Глинским; сын тут был ни при чем, но ответил за отца, сев на кол. Хотя, между прочим, по нормам того времени Государь не мог казнить бояр без тщательного «сыска» и приговора Боярской Думы[89]. Как в Англии – лорда могла судить только палата лордов. Так что не прав Александр Бушков – еще один апологет Ивана Грозного, который утверждает, что не было такого закона, который малолетний великий князь мог нарушить, казнив Шуйского[90]. Впрочем, этот автор вообще изрядно привирает, например, о том, что при Иване Грозном не было ни бегства подданных за границу, ни мятежей, – мы еще не раз увидим, насколько это утверждение не соответствует действительности.
Но до «бегства и мятежей» еще было очень далеко, а пока 16 января 1547 г. Иван IV венчался на царство, объявив себя при этом не великим князем, как все его предки, а царем. По понятиям православных людей того времени, титул царя соответствовал не королевскому, а императорскому[91]. В Древней Руси «царями» называли императоров Византии («царь» – сокращенное «цезарь»; одним из предков Ивана Грозного был византийский император Константин IX Мономах, дед по матери Владимира Мономаха), в период татаро-монгольского ига – ханов Золотой Орды. Впрочем, и в это время иногда (в XIV в.) московских князей именовали стольниками византийского «царя». Однако 1453 год покончил с Византией, а 1480-й – с татаро-монгольским игом; и уже Иван III стал неофициально называть себя «Царь всея Руси». Иван Грозный принял царский титул официально[92].
И действительно, если, например, шведы не признали за Иваном Грозным (и за его преемниками, по крайней мере до Бориса Годунова включительно) титул императора, согласившись в конце концов именовать русских правителей «Царь и Великий Герцог Московии», то император Священной Римской империи, а также короли английские и датские, великий герцог Тосканский, шах иранский и некоторые другие государи именно так и обращались к московским царям. Не совсем понятно, какую позицию в этом вопросе занимали короли Франции, но автор цитируемого источника – француз – именно «Империей» и называет Московское государство[93]. Более того, уже к отцу Ивана Грозного Василию III император Священной Римской Империи Максимилиан I (1493–1519) в 1514 г. обратился как к «кайзеру» (тот же «цезарь», только в германской переделке. —Д. В.)[94].
Однако кое-кому на Руси уже тогда всего этого было мало. Уже в период правления Василия III некто Спиридон Савва, признавая, что русский народ происходит от Ноева сына Иафета, произвел московских царей ни много ни мало от… четвертого (в Библии не упоминаемого) сына Ноя Арфаксада, от которого якобы произошли египетские фараоны (на самом деле Египтом на протяжении трех с половиной тысячелетий фараонского периода правило около тридцати династий. – Д. В.).
Далее в «сплошной генеалогии от Ноя» у Спиридона Саввы следует перерыв, который, однако, успешно восполняет «Лицевой свод»: мать Александра Македонского Олимпиада родила его, оказывается, не от мужа, македонского царя Филиппа, а от… египетского фараона Нектанеба. А от Александра по прямой линии произошел брат Октавиана Августа Прус, предок Рюрика (Август якобы назначил брата наместником междуречья Вислы и Немана, хотя на самом деле римлян там и близко не было); у самого Спиридона Саввы прямой преемственности, правда, опять нет, он лишь говорит о «связи Александра Македонского через Клеопатру с римским цезарем», хотя, даже если бы Август и был, скажем, сыном Цезаря и Клеопатры, то ведь последняя происходила не от Александра Македонского, а от его военачальника Птолемея[95]. Но такие несообразности не смущали творцов мифа, главное было – доказать, что царь Московский – первый государь Вселенной, имеющий права ни много ни мало на власть над нею. Мы еще увидим, кто, как и зачем внушал Ивану Грозному эти идеи.
Но пока до попыток реализации подобных амбиций было еще далеко. Начало самостоятельного правления Ивана Грозного (с 1547 г. до периода между 1560 и 1565 гг.) отнюдь не предвещало того, чем это царствование закончилось – «самодержавной революции» (по терминологии, которую применяет А. Л. Янов). В результате реформ, на которые подвигла молодого царя «Избранная Рада» (в состав этого органа входили представители всех знатных боярских родов, но душой ее были сравнительно «худородные» протопоп Сильвестр и окольничий Алексей Адашев, еще с 1543 г. занимавший должность постельничего)[96], Россия продолжала свое развитие вполне в европейском ключе.
83
Скрынников Р. Г. Иван Грозный. С. 22–25.
84
Мадариага И. де. Иван Грозный. Первый русский царь. М., 2007. С. 78.
85
Валишевский К. Указ. соч. С. 404–405.
86
Труайя А. Иван Грозный. М., 2004. С. 24.
87
Валишевский К. Указ. соч. С. 141.
88
Костомаров Н. И. Указ. соч. С. 328.
89
Скрынников Р. Г. Иван Грозный. С. 29–30.
90
Бушков А. Иван Грозный, кровавый поэт. М., 2012. С. 115.
91
Валишевский К. Указ. соч. С. 117, 142.
92
Скрынников Р. Г. Иван Грозный. С. 31–32.
93
Маржерет Ж. Состояние Российской Империи. М., 2007. С. 123.
94
Мадариага И. де. Указ. соч. С. 86.
95
Там же. С. 506; Филюшкин А. И. Василий III. М., 2010. С. 141–142.
96
Валишевский К. Указ. соч. С. 141.