Страница 40 из 66
В основном он писал о Яблоке, которое держал при себе. По ночам, когда Альтаир работал над дневником, Яблоко стояло рядом на подставке, и когда он смотрел на него, то ощущал знакомую смесь эмоций: гнев за то, что оно вытеснило у него из головы мысли об отце, который был не только хорошим ассассином, но и великим человеком; страх перед артефактом, который оставался с тех пор, как Альтаир впервые ощутил власть, которую он дает, и понял, что он забирает взамен; и благоговение.
«Если в этом артефакте есть хоть что-то хорошее, я найду его, — написал он пером. — Но если оно способно лишь приносить зло и отчаяние, надеюсь, я найду в себе силы уничтожить его».
Да, он записал в дневнике, что уничтожит Частицу Эдема, если поймет, что оно не несет человечеству пользу. Так он написал. И все же Альтаир задавался вопросом, сумеет ли он найти силы, чтобы уничтожить Яблоко, когда и если придет время.
Тот, кто владел Яблоком, обладал огромной властью, поэтому тамплиеры желали его получить. Но разыскивали ли тамплиеры другие артефакты? Может быть, они уже добыли некоторые? Альтаир знал, что после смерти Робера де Сабле тамплиеры засели в порту Акры. Стоит ли напасть о них? Альтаир решил, что ни один из тамплиеров не должен владеть Яблоком, и ни один из живущих людей.
Кроме него.
Он слишком долго обдумывал это у себя в кабинете, пока не осознал, что потерял много времени, и у противника была возможность перегруппироваться. Альтаир вызвал к себе Малика и Джабаля, и сообщил Малику, что управление Орденом временно переходит к нему. Джабалю же он приказал подготовить конный отряд для похода в Акру. Ассассинам предстояло напасть на крепость тамплиеров и вырезать их на корню.
После этого Малик и Джабаль ушли, а Альтаир заметил на другом конце коридора стоявшего в дверях Аббаса, мрачно кивнувшего ему. Последние события ничуть не способствовали уменьшению его ненависти; наоборот, она стала куда сильнее.
ГЛАВА 35
На порт Акры опускались сумерки, оранжевый свет заходящего солнца заливал серый камень причала и окрашивал в кровавый цвет море, по мере того как само солнце медленно опускалось за горизонт. Волны бились о пол и волнорезы, чайки, сидевшие на столбах, кричали, но, как ни странно, порт был пуст.
Или… по крайней мере, этот порт. Пока Альтаир осматривался, мысленно недоумевая, куда делись тамплиеры (слишком большой контраст был между сегодняшним портом и тем, что он видел, когда тот был наводнен людьми Сибранда), что-то ему подсказало, что стоит поискать на другой стороне порта. Альтаир забеспокоился сильнее. Он слишком долго откладывал принятие этого решения. Не пришла ли пора заплатить за это?
Впрочем, порт оказался не совсем пуст. Альтаир услышал звук приближающихся шагов и приглушенный разговор. Он поднял руку, и отряд у него за спиной замер — не более чем тени в темноте. Альтаир прокрался вдоль стены, пока, наконец, не увидел говорящих, и с облегчением обнаружил, что они разошлись. Один из них вышел на пристань прямо под Альтаиром, и теперь, подняв факел, заглядывал в темные закоулки гавани. Альтаир подумал, вспоминал ли этот человек о доме, в Англии или Франции, о своей семье, и понял, что сожалеет, что придется его убить. Альтаир бесшумно спрыгнул со стены, свалив дозорного, и вонзил клинок ему в шею, хотя, безусловно, он хотел бы, чтобы все было иначе.
— Mon Dieu[8], — выдохнул стражник и умер. Альтаир встал.
Второй стражник шел по мокрому пирсу, освещая все вокруг факелом в попытке разогнать тени, и испуганно оборачивающийся на каждый звук. Его уже трясло от страха. Пробежавшая крыса заставила его подскочить, он быстро развернулся, освещая факелом причал, но ничего не увидел.
Стражник пошел дальше, вглядываясь в сумрак, и в какой-то момент оглянулся на своего товарища. Господи… Где же он? Он же только что здесь был. Они пришли сюда вместе, а теперь его нигде не было видно и не слышно. Охранник задрожал. Он услышал хныканье и понял, что его издает он сам. Сзади раздался какой-то шум, стражник обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть смерть, следующую за ним по пятам…
Несколько секунд Альтаир стоял на коленях возле мертвого стражника, прислушиваясь, не придет ли к нему на помощь подмога. Никто не появился. Альтаир встал, к нему присоединились остальные ассассины, спрыгнувшие со стены. Как и он, они были одеты в белые одежды, а под капюшонами у них сверкали черные глаза. Без единого звука они растворились в темноте — Альтаир тихо приказал быстро и бесшумно прокрасться вдоль гавани. Прибежали стражники-тамплиеры. Альтаир обошел их, оставив разбираться с ними своих ассассинов, и подбежал к стене. На пути у него встал часовой, но Альтаир рубанул клинком, и тот упал, заливая все кровью, бьющей из шеи. Ассассин оттолкнулся от его тела и с трудом влез на стену. Оттуда он посмотрел сперва на пирс, а потом на море.
Самые худшие его опасения стали реальностью. Он слишком долго ждал. Перед ним раскинулось Средиземное море, золотистое от последних лучей заходящего солнца, а вдали — небольшой флот тамплиеров. Альтаир выругался и ринулся от пристани в сторону доков. Позади слышались звуки битвы — ассассины сражались с подоспевшим подкреплением тамплиеров. Тамплиеры продолжали эвакуацию, но Альтаир подумал, что ключ к их внезапному отплытию может быть в их крепости. Быстро аккуратно и бесшумно он пробрался в цитадель, нависшую над портом, безжалостно расправился с несколькими встреченными стражниками, в попытке сорвать бегство противника и заставить его обратить на себя внимание. Серый камень, из которого была возведена крепость, поглотила звук его шагов. Тамплиеров не было. Цитадель казалась пустой и заброшенной. Альтаир поднимался по каменным лестницам, пока не добрался до балкона, откуда доносились голоса: трое человек о чем-то горячо спорили. Альтаир спрятался за колонной, желая подслушать, и узнал один из голосов. Он и не знал, услышит ли он его снова. И надеялся, что услышит.
Это была женщина с кладбища в Иерусалиме, храбрая львица, заменившая Робера де Сабле. Рядом с ней стояли еще два тамплиера. Судя по тону девушки, она была недовольна.
— Где мои корабли, солдат? — раздраженно сказала она. — Мне сказали, что будет еще восемь.
Альтаир посмотрел на море и увидел на горизонте силуэты кораблей.
— Мне очень жаль, Мария, но мы сделали все, что в наших силах, — ответил солдат.
Мария. Альтаира так же восхитило ее имя, как восхитили ее подбородок и глаза, сверкавшие жизнью и огнем. Он снова заметил в ней одну особенность — она словно скрывала свои истинные чувства.
— Как же нам добраться до Кипра? — спросила она.
Ну же, скажи, почему тамплиеры перебираются на Кипр!
— Простите, но будет лучше, если вы останетесь в Акре, — отозвался солдат.
Мария напряглась.
— Что? Это угроза? — спросила она.
— Это предупреждение, — ответил солдат. — Арман Бушар стал грандмастером, а он не испытывает к вам теплых чувств.
Арман Бушар, запомнил Альтаир. Значит, это он занял место де Сабле.
Мария стоявшая на балконе успокоилась.
— Ах ты, наглец… — Она прервала себя. — Ладно. Я сама доберусь до Лимассола[9].
— Да, миледи, — поклонился солдат.
Они ушли, оставив Марию на балконе в одиночестве, и Альтаир с удивлением услышал, как она говорит сама с собой.
— Черт… Я была в одном шаге от рыцарского звания. А теперь я ничуть не лучше какого-нибудь наемника.
Альтаир вышел к ней. Чтобы он о ней не думал, и что бы не чувствовал к ней (а в том, что чувства были — он не сомневался), ему нужно было с ней поговорить. Услышав его шаги, она обернулась и сразу его узнала.
— Хм, — сказала она, — тот, кто спас меня от петли, но украл мою жизнь.
У Альтаира не было времени думать, что она имела в виду, потому что, быстро, словно молния, сверкнула сталь — Мария выхватила меч и бросилась на него. Его снова поразили ее скорость, мастерство и храбрость. Она перебрасывала меч из руки в руку, атакуя его с незащищенной стороны, и Альтаиру приходилось двигаться быстро, чтобы успеть отбить удары. Она была хороша, куда лучше многих ассассинов из его отряда. Некоторое время они обменивались ударами, звон стали отражался от балкона, смешиваясь с воинственными криками Марии.
8
Господи.
9
Лимассол — город на Кипре, который был, вероятнее всего, построен после разрушения Аматуса, хотя древние могилы и предметы, найденные там, позволяет предпологать, что население там жило уже во 2-ом тысячелетии до нашей эры.