Страница 7 из 8
Автономность литературного объекта : словесная структура со своими собственными внутренними отношениями, язык, воспринимаемый как самоценность, а не как бестелесно-прозрачный ходатай из внешнего, чужого мира : посредством освобождения слов от повиновения прагматическому порядку, превращающему их всего лишь в жалкие передатчики всеобъемлющего разума : от логического суждения, использующего их презрительно, без учета их удельного веса и самоценности : выполняя репрезентативные, экспрессивные и звательные функции, присущие устному сообщению, элементы которого (передатчик, приемник, контекст, контакт) также оказывают свое действие (хоть и другим способом) в момент чтения посредством четвертой функции (эрогенной?), благодаря каковой все внимание сосредоточится исключительно на лингвистическом знаке : благодаря этой функции язык избавился от бремени своей конечной цели, которая отдает продажностью церковника и доступностью невольницы-служанки : претворив семантическую аномалию в ядро, порождающее поэзию, и объединив разом в многосмысленной гармонии мир чувственных влечений и мир творчества : общее презрение к полезности штампа с его способностью к самовоспроизводству, к преображению запретного и бесплодного наслаждения в языковую фигуру, crimine pessimo[30] в экзистенциальную метафору : решив таким образом в результате столь долгого анабазиса тайное уравнение, которым определяется твое двойное отклонение от нормы : ты манипулируешь написанным словом непроизводительно (как онанист), ты самодовольно (как поэт) предаешься запретному наслаждению.
И ты снова перепишешь своим аккуратным почерком письмо невольницы, нужно прочесть его, чтобы понять и осмыслить целую жизнь (твою), которая сложилась (из-за этого письма) как непрерывная череда отречений и разрывов, и ты знаешь, что в руках у тебя ключ, позволяющий тебе истолковать путь (пройденный другими) в ретроспекции, с сознанием того, что ты завершил цикл и теперь, когда ты сменил кожу и выплатил долг, сможешь жить спокойно.
Мой хозяин
Ваша милость оставили меня у ваших деток дочки Ферминиты и сынка Хорхито и я делала что могла чтоб выполнить слово, какое дала вашей милости, но когда к барышне Фермините приехала барышня Телесфора, выкинули меня из дому и вот живу теперь, почитай что на улице, все жду вашу милость.
Еще скажу вашей милости, что барышня Телесфора продала Хулиана Томабелье, а Томабелья продал его Монтальво, и с самого лета ваш сынок Хорхито не изволит давать ему ни полушки.
Может ваша милость распорядится по-другому, а то мне горемычной есть нечего, хоть бы ваша милость мне помогла.
Кланяюсь Петре Марии, барышне Флоре, барышне Анхелес, барышне Аделаиде, барышне Хосефите и моей Сеньоре.
Остаюсь покорная раба вашей милости, вашего благословения прошу.
Касильда Мендиола
Крик боли
Тайный источник твоей борьбы за освобождение, в которой оружием тебе служит перо.
Скрытая причина твоего отклонения от норм в нравственности, искусстве, общественной жизни, религии, чувственности.
Десять лет назад в пространстве твоих собственных писаний пред тобою раскинулся Большой Базар, огромный, пестрый, многоцветный, со своими палатками, навесами, лотками, которые беспощадно калило мощное солнце, и сквозь непонятный гомон арабских торговцев и пронзительное звяканье колокольчиков, сопровождавшее водоносов, ты расслышал женский голос, точней сказать, интонацию, в которой словно сконцентрировались за долгие века незыблемость устоев, иерархическое чувство долга, любовно осознанная привычка повелевать, слепая вера в справедливость законов, мудро правящих судьбами мира.
- Пако, отойди, он может тебя коснуться!
Ты обернулся поглядеть на говорившую, иберийская чаровница, типичная до тошноты, разряженная, разукрашенная, размалеванная, раздушенная во вкусе Фобур Сент-Оноре[31], в роскошных лавках которого покупал ей ткани, духи, тушь для ресниц и лак для ногтей супруг, обладатель лошадиной челюсти, бурбонского носа, строго горизонтальных усиков в виде тильды и темных очков в толстой роговой оправе, которая расширялась с боков, образуя нечто вроде шор.
Рассучье отродье, подумал ты.
Перед ними, и перед тобою тоже, стоял араб-нищий неопределенного возраста, и тело его казалось средоточием всех изъянов и недугов человеческого рода.
Грязь.
Нищета.
Гнойники.
Если бы я смог, подумалось тебе, внушить подобный ужас, сделаться скопищем отвратительных язв и мерзостей, дабы вызвать добродетельное презрение этой зловонной четы.
И подобно тому, как в лютые январские холода внезапным и чудесным образом расцветает жалкое и хилое миндальное деревце, так нищий превратился для тебя в желанный и бесценный символ, и прежнее его уродство преобразилось алхимически в обозначение и образчик невиданной красоты.
И с тех пор ты уже знал, что никакая нравственность, никакая философия, никакая эстетика не будут иметь силы для стада, оболваненного пятью веками конформизма, если провозвестники их не отважатся вызвать у сей четы тот же возглас отвращения, что вызвал омерзительный нищий.
Они должны быть намеренно смехотворны.
Должны сознательно шокировать.
Остерегаться сетей и капканов тошнотворной респектабельности.
Вести себя независимо, жить вне норм.
Рано или поздно, думал ты
(думаешь и поныне)
некоторые, может быть, поймут это.
Однообразие или катастрофа? : некоторые сравнивают ее с заезженной грампластинкой, а еще история твоей бывшей родины вызывает в памяти нескончаемое болеро Равеля.
В гостиных байоннской префектуры, ancien département des Basses Pyrenées[32], бессмертные претенденты на престол выставляют напоказ свои гербы и титулы перед грузчиком с патентом на корсарство, мнящим себя божеством : семейная родословная великолепна и, судя по всему, льстит снобизму честолюбивого maître de maison[33] : в ней, естественно, фигурируют Сид и дои Пелайо, неотесанный сын гор : один ссылается на кровное родство с Тубалом? другой утверждает, что Вамба[34] — его дядюшка, а кузен — ты ведь помнишь? — Санчо Храбрый[35] : королевские павлины победно распустили хвосты, усеянные пурпуром, болтливая Сансуэнья изрекает благоглупости, а бурбон, весь в scottish[36], пыжится, являя свой истинно испанский дух.
Летописцы век за веком комментируют геральдические турниры и сеют смуту и сомнения в трезвом картезианском разуме твоей консьержки с улицы Пуасоньер:
monsieur, par charité, où va l’Espagne?
à sa perte, j’espêre[37]
Твое тело не удобрит ее почвы : разве что, претворившись в мощное отравляющее вещество, окажет тлетворное и смутьянское свое действие на всю территорию полуострова и, пробравшись исподволь в древо отечественной словесности, иссушит его, дабы стало оно подобно той злополучной и многострадальной смоковнице, которую с таким пылом карает Священное Писание : но если действительность не поддается сновидческим твоим атакам, тебе уже сейчас нужно решить, какую участь ты готовишь своему праху : ты уподобишься бакалавру из Пуэблы : имя, которое твое тело носило, никогда не будет значиться на табличках с названиями учебных заведений, площадей, проспектов, бульваров, на цоколе статуи : птички не сядут на бронзовые лавры, собаки не пометят гранитное подножие, веселые детские голоса не выкрикнут слогов : все откажутся от него, асе его отвергнут, никто, да, никто не востребует твоих останков : избавив свой прах от непристойного слияния со злосчастной землей, ты распорядишься предать его покою мусульманской усыпальницы : среди скопища безымянных камней, изъеденных ненасытным ветром : вкрадчивая геометрия чешуек и граней, ползучие дюны, которые и ласкают, и душат в своих коварных объятиях, жадных змеиных извивах : и прах твой перемешается навсегда с бесплодным песком : станет наконец частицей пустыни : если только ты не запродашь свое тело, как поступали неимущие из родных твоих краев в годы, последовавшие за чудовищным катаклизмом, моргу либо клинике, дабы на нем могли учиться и практиковаться будущие эскулапы, которые когда-нибудь окажутся в состоянии правильно диагностировать причины коллективного запора.
30
Худшего преступления (лат.).
31
Букв. : предместье Сент-Оноре, богатый квартал Парижа, где много магазинов, торгующих предметами роскоши.
32
В прошлом Нижне-Пиренейский департамент (франц.).
33
Хозяина дома (франц.).
34
Вамба — вестготский король (672–680).
35
Санчо IV, Храбрый (1258–1295) — король Касталии, сын Альфонсо Мудрого.
36
Здесь : шотландская клетчатая шерсть (англ.).
37
— Сударь, бога ради, куда идет Испания?
— К своей погибели, надеюсь (франц.).