Обнажись для убийства

Ее коротко остриженные светлые волосы выглядели так, – будто были уложены кем-то чрезвычайно модным и дорогим по имени Пьер или Артибелл. Искусно нарисованные губки контрастировали с бледностью лица.

Она явно принадлежала к типу урбанистической женщины.

– Я вас приветствую, – сказал я.

– Что вам угодно?

– Дружеский визит. Хочу задать пару вопросов. Не возражаете, если я войду?

– Пожалуйста, входите, мистер Скотт.

Вера явно не была вне себя от счастья, но, кажется, сердиться тоже перестала. Она подвела меня к невысокому дивану длиной футов восемнадцать и сама уселась рядом.

– Откуда вам известно, что моя фамилия Скотт? Мне кажется, я не называл ее вчера вечером.

– Некто сообщил мне вашу фамилию снизу из фойе. А я-то думала, вы детектив, – улыбнулась она.

Я растерянно поморгал.

– Иногда я и сам на себя удивляюсь. Боюсь, теперь я вынужден спросить – откуда вам стало известно, что я детектив? Это тоже сообщил некто?

– Эндон сказал. Вчера. Вы тот самый человек, который напал на большого, дурно пахнущего типа?

– Я привел его в бессознательное состояние, если вы это имеете в виду. А нападал он. Кстати, он не из числа ваших друзей?

– Никогда не видела его раньше. И, надеюсь, никогда больше не увижу. – Она презрительно сморщила носик.

Вера – очень милая девочка, между прочим. Там, в дверях, ее кожа казалась ужасно бледной, я же предпочитаю загорелую, и как можно больше.

Но сейчас ее кожа была скорее цвета свежих сливок, а вовсе не мертвенно-бледная, как я поторопился ее охарактеризовать вначале. Все-таки, надо признаться, я довольно ветреный тип.

– Эндон сообщил обо мне какие-нибудь сведения, кроме того, что я детектив? – поинтересовался я.

– Нет. Но, по правде говоря, он не был о вас чрезвычайно высокого мнения. – Помолчав секунду, Вера спросила: – Если вы детектив, что вы здесь делаете? И что вам надо было вчера в мамином доме?

Пришлось заняться сочинительством.

– Я оказался здесь в связи с человеком по кличке Гарлик. Мне надо обязательно его найти. Я обежал уже все возможные места. Но он либо уехал, либо залег на дно и не дышит.

– Ну, я уж точно ничего не знаю об этом типе.

– И слава Богу. Эндон дома?

– Нет, но может в любую секунду вернуться.

Я спросил Веру как бы между прочим, давно ли она знакома с Эндоном, и не узнал ничего нового из ее рассказа. Все совпадало с той информацией, которую я получил от Лорел. Каждый раз, когда Вера упоминала имя Эндона, она вспыхивала энтузиазмом, словно туристская лампа фирмы «Колеман», и меня стали немного утомлять ее восклицания о том, какое замечательное создание ее муж. Все говорило о том, что она безумно влюблена в своего Пуппи, поэтому я ставил вопросы как можно мягче.

– До мая вы совсем не знали его?

Она отрицательно покачала головой.

– Откуда он? Из Лос-Анджелеса?

– Нет, он приехал из Нью-Йорка, где занимался финансовыми операциями. Что-то связанное с акциями и облигациями.

– Вы знаете Пола Йетса?

– Йетс? Нет. Кто это?

– Один из моих приятелей. Я думал, он может быть нашим общим с Эндоном знакомым. Ваш муж никогда не упоминал его?

– Нет.

– У вас, кажется, есть сестра?

– Да, Лорел. Почему вы спрашиваете?

– Где она сейчас?

Вера не ответила, она слегка прищурила глаза.

– Думаю, вы суете нос не в свои дела, мистер Скотт, во всяком случае, вас это не касается.

– Возможно, вы правы. Меня лишь интересует, известно ли вам ее местонахождение. Я-то знаю, где она.

Ее глаза округлились, а губы презрительно поджались.

– Вы имеете в виду это? – Она указала в направлении океана.

– Совсем нет, – рассмеялся я и ткнул пальцем в противоположном направлении, точно туда, где находился Фэйрвью. – Я имею в виду то.

– Фэйрвью, – бросила она.

Я утвердительно кивнул, и Вера спросила:

– Как вам это удалось узнать?

– Разве это секрет? Кстати, Эндон знает, что она в Фэйрвью?

– Надеюсь, что нет. То есть хочу сказать, что не думаю.

– Значит, вы ему не говорили?

– Не задавайте глупых вопросов. Я думаю, что это... отвратительно.

– Что именно?

– Как что? Они же там все голые.

– Многие милые люди, из тех, кого я встречал, тоже бывали иногда обнажены. И это, представьте, случалось и не в Фэйрвью.

Мои слова, однако, не развеселили ее.

– Мистер Скотт, вы пришли для того, чтобы отпускать шутки весьма дурного вкуса или у вас имеется более серьезная причина? Я вовсе не намерена обсуждать с вами вопросы... наготы.

– Вообще-то я хотел повидать вашего супруга, и совсем по другому делу.

Можно было подумать, что он подсматривал в замочную скважину.

Дверь распахнулась, с силой ударившись в стену, и в комнату ворвался Пупелл.

– Убирайся отсюда, ты, недоносок! – взревел он.

Я поднялся на ноги.

– Мне хотелось бы поговорить с вами.

– Нам не о чем разговаривать, легавый! Вали отсюда!

Откровенно говоря, мне показалось, что стиль его речи не совсем соответствует тому, как должен был бы выражаться специалист «по акциям и облигациям». Пожав плечами, я направился к двери. Эндон последовал за мной в коридор, как я и надеялся.

Он с шумом захлопнул дверь и выпалил:

– Больше никогда не появляйтесь здесь, мистер.

– Уделите мне минуточку. Вы вроде бы приятель Гарлика и того верзилы, которые были на ужине. Может быть, вы будете так добры...

Моя вежливость совершенно доконала его, лицо Эндона стало лиловым, и он прошипел:

– Я буду настолько добр, что спущу тебя с лестницы пинком в зад.

– Пуппи, в один прекрасный момент ты перегнешь палку, и у тебя окажется значительно меньше красивых зубов, а торчать они будут в твоей пасти довольно далеко один от другого.

Его азарт несколько увял, и я спросил:

– Почему Гарлик решил напасть на меня в тот вечер у Редстоунов?

Он проглотил слюну.

– Не знаю. Убирайтесь отсюда немедленно.

Пожевав немного губами, я поинтересовался:

– Скажи мне, Пуппи, просто так, для справки, как котируются в наши дни акции «Америкен телефон энд телеграф»?

Он резко повернулся и скрылся в своих апартаментах, опять хлопнув дверью. Думаю, если он не оставит эту привычку, соседи скоро начнут жаловаться. Я спустился к «кадиллаку». Необщительный парнишка этот Пупелл. Но кое-что он мне все-таки сказал, впрочем, как и Вера.

Потребовался почти час, чтобы добраться до Пасадены, посетить больницу Пальмера, поговорить пару минут с перебинтованным мистером Элдером и вернуться в Лос-Анджелес. Элдер не сообщил ничего нового, а лишь подтвердил в основных чертах рассказ Лорел. Он увидел камень, бросился к девушке, успел ее оттолкнуть и сам получил удар. Больше он ничего не знал.

Мой офис расположен в центре Лос-Анджелеса, на Бродвее, между Второй и Третьей улицами, на втором этаже Гамильтон-Билдинг. Я вошел в контору и понаблюдал за гуппи в аквариуме на книжной полке. Маленькие рыбки сильно волновались, пока я засыпал им корм, после этого я уселся за письменный стол и вплотную занялся телефоном. За полчаса я сделал дюжину звонков своим информаторам: хулиганам, мошенникам, парикмахерам и барменам. Мне нужны были сведения об Эндоне Пупелле, Поле Йетсе, Гарлике и его корешах; меня также интересовали слухи и сплетни о семействе Редстоун. Я был готов платить за информацию. Большую часть работы, которую мне предстояло проделать, уже проделала полиция, и гораздо лучше меня. Однако мои контактанты ни за что не будут беседовать с властями, но всегда готовы поделиться знаниями со мной. Так что мой труд не напрасен. Покончив с телефоном, я внимательно изучил полученный от миссис Редстоун доклад Йетса о Пупелле. Несколько абзацев содержали конкретные сведения о местах и датах, которые можно было проверить. Я позвонил на телеграф, послал пару депеш для проверки фактов и, добавив еще одну телеграмму в частное сыскное агентство Нью-Йорка, покинул офис.