Игры Вышнего Мира

Глава 8

За утро Марк уладил все формальности, связанные с зачислением Герти в школу и своим вступлением в должность ассистента. После чего вернулся в гостиницу, где рассчитался с хозяином и заодно продал ему по сходной цене обеих лошадей князя Хабенштадтского, а вырученные деньги, как и было договорено с Виллемом, передал девушке. Она поначалу отказывалась, просила Марка оставить их у себя и выдавать ей частями, по необходимости, но он всё равно настоял на своём. Герти была уже достаточно взрослой, чтобы самостоятельно распоряжаться деньгами; даже если она ухитрится растратить их за неделю, это станет ей хорошим уроком на будущее. К тому же Марк совсем не хотел брать на себя обязанности её опекуна — он уже сделал всё, что обещал, и собирался поставить на этом точку.

До школы они доехали на нанятой двуколке (Карину, превращённую в кошку, Марк держал на руках), а прямо в школьном дворе их встретила госпожа Корелли — старая колдунья, которая уже два десятилетия возглавляла кафедру бытовой магии. Со времён своего ученичества Марк сохранил о ней не лучшие воспоминания — слишком уж часто она придиралась к нему, тогда как с Беатрисой всегда была добра и постоянно расхваливала её. Впрочем, она строго относилась ко всем без исключения мальчикам, видимо, так отплачивала им за нелюбовь к своему предмету.

Госпожа Корелли сухо и неискренне поздравила Марка с назначением, затем совершенно другим тоном, тепло и душевно поздоровалась с Герти, окликнула троих гулявших по двору учеников, чтобы они помогли нести вещи, и повела девушку в левое крыло здания. Сам Марк, прихватив свою сумку и меч, направился к правому крылу и поднялся на седьмой этаж, где ему уже выделили жильё.

Его квартира состояла из двух жилых комнат — спальни и кабинета — а также небольшой ванной. Марк первым делом распаковал свою сумку и сменил дорожный костюм на обычную одежду — брюки, рубашку и туфли. В гардеробе он обнаружил две учительские мантии, вполне подходящие ему по размеру. В Торнинской школе не было обязательной формы для учеников, а вот всем учителям предписывалось ходить в учебное время в мантиях. И хотя уроки у Марка начинались только через день (завтра было воскресенье), всё же надел одну из них, желая подчеркнуть в собственных глазах свой новый статус. Сверху, как обычно, набросил шкуру и поглядел в зеркало.

«Что ж, милости просим, мастер фон Гаршвиц», — улыбнулся себе Марк. Сочетание мантии с львиной шкурой смотрелось весьма внушительно.

Между тем Карина, обследовав жилище хозяина, требовательно замяукала с явным намёком, что желает прогуляться. Марк открыл ей окно, она взобралась на подоконник, соскочила на карниз снаружи и убежала. За неё Марк нисколько не опасался: система карнизов школьного здания специально была спроектирована для прогулок котов, а падение даже с высоты седьмого этажа ничем Карине не угрожало — оборотни, особенно в кошачьем состоянии, отличались сверхъестественной выносливостью.

Раскладывая свои немногочисленные пожитки, Марк подумал, что сегодня вечером надо связаться с королевой Ингой (во дворце на Палатине будет как раз утро), сообщить ей последние новости и попросить, чтобы она переправила сюда нужные ему вещи. Собственно, Инга с самого начала предлагала Марку мгновенно доставить его в любое место Граней, куда он захочет; для неё и короля Владислава любые расстояния были нипочём. Однако Марк отказался, сославшись на то, что хочет некоторое время попутешествовать, собраться с мыслями и решить, что ему делать дальше. Хотя на самом деле он просто не хотел никого посвящать в свои планы, так как понимал, что если Инга и Владислав узнают о его желании устроиться в Торнинскую школу, то обязательно переговорят с Ильмарссоном. А Марку совсем не улыбалось получить эту должность по протекции…

Раздался короткий стук в дверь. Марк вышел в переднюю и впустил своего первого гостя — смуглолицего молодого человека не старше двадцати пяти, невысокого, коренастого, с курчавыми каштановыми волосами.

— Добрый день, — поздоровался он. — Я Ульрих Сондерс, ассистент по алхимии.

— Очень приятно, — ответил Марк, пожав его протянутую руку. — А я Марк фон Гаршвиц, новый ассистент по общей магии.

— Уже знаю, — сказал Сондерс, проходя вместе с ним в кабинет. — Меня прислал мастер Ильмарссон, чтобы я передал расписание занятий на следующую неделю. — Он достал из нагрудного кармана конверт и вручил его Марку. — Здесь также список необходимой для вашей работы литературы… Кстати, может, будем на ты?

— Без проблем, — охотно согласился Марк, вынув из конверта два сложенных вчетверо листа. — Только извини, что не предлагаю ничего выпить. У меня нет ни чаю, ни кофе. Я лишь начал устраиваться.

— Да, вижу, — Сондерс бросил взгляд на пустые книжные полки и девственно-чистую поверхность стола. — Если хочешь, помогу принести из библиотеки книги.

Марк быстро просмотрел присланный Ильмарссоном список литературы и покачал головой:

— Спасибо, Ульрих, но большинство этих книг у меня есть… вернее, будут к вечеру. А пишущие принадлежности и прочие мелочи куплю после обеда. Ведь магазинчик старого Брона по-прежнему работает?

— Конечно, работает, — ответил Сондерс. — Только теперь там заправляет молодой Брон. Старый умер года два назад. А жаль — хороший был дядька. Любил учеников, терпел все их выходки.

Тут Марк внимательнее присмотрелся к Сондерсу.

— Чёрт! Наконец я тебя вспомнил! Ты учился на четыре класса старше.

— На пять, — уточнил он. — Был в выпускном, когда вы с сестрой только поступили. Вас-то я помню хорошо — ведь вы были единственные близнецы в школе. И о ваших приключениях я наслышан, причём в нескольких вариантах. Не знаю, который из них больше соответствует действительности.

Марк постарался как можно быстрее замять эту тему и стал расспрашивать произошедших за шесть лет переменах в школе. Как оказалось, все восемь колдовских кафедр сохранили своих прежних руководителей, зато сменилась почти половина их ассистентов — и тут не было ничего странного. Школа Ильмарссона славилась не только своими учениками, но также и тем, что воспитывала высококлассных учителей. Ассистенты, проработавшие в ней лет десять, без проблем устраивались на должности старших преподавателей в других колдовских школах и академиях.

Что же касается гуманитарных дисциплин, то восемь из девяти учителей были новыми. Это Марка тоже не удивило — обычным людям было непросто сладить с колдовской детворой, и долго в школе они не задерживались. Тем не менее Ильмарссон упрямо брал на эти должности преподавателей без магических способностей; вероятно, так он хотел продемонстрировать свою открытость для всех людей, независимо от того, колдуны они или нет. А учителя теологии, по давно сложившейся традиции, вообще сменялись ежегодно, по очереди представляя наиболее распространённые в Торнинском архипелаге религиозные течения. Так, в прошлом учебном году этот предмет преподавал раввин-мессианин, а в этом — буддийский монах.

— Из всех гуманитариев остался только историк Эмервилль, — рассказывал Сондерс. — У него такой гадский характер, что дети предпочитают с ним не заедаться.

— Да, он суров, — согласился Марк. — Помню, мы чуть ли не на цыпочках проходили мимо его кабинета.

— Кстати, — сказал Ульрих, — теперь кабинет истории находится на четвёртом этаже, в четыреста седьмой аудитории. А шестьсот двенадцатой больше не существует.

— Как это не существует? — переспросил Марк. — Испарилась она, что ли?

— Да нет, просто её замуровали. В коридоре теперь сплошная стена, даже нельзя заметить, где раньше была дверь. Правда, снаружи окна остались, но только для того, чтобы не портить внешний вид здания. А изнутри они заложены кирпичной кладкой. Всё это сделали четыре года назад, во время летних каникул. Тогда я ещё не работал в школе.

Здесь, в северном полушарии Торнина, лето приходилось на октябрь, ноябрь и декабрь, а учебный год начинался в январе, одновременно с календарным.