Оружие Кроноса

— Интересное наблюдение, — признал Сатана. — Из того, что истинный бог — интернационалист, а милейший Евгений Викторович таковым не является, что бесспорно, ибо он неровно дышит к американцам, следует только то, что он — не истинный бог. Простейший силлогизм, но нам это, к сожалению, ничего не даёт. Даже будучи фальшивым богом, оному господину всё равно по силам уничтожить мир. И пока нам, несмотря на все усилия, так и не удалось ни лишить его этой возможности, ни отбить у него таковое желание.

— Катьку нужно замочить, — уверенно заявила Ромуальдовна. — Она стукачка, обязательно нас ментам заложит. И ещё у меня есть подозрения, что она спала с моим Жориком.

— Ой, кто бы говорил! — немедленно откликнулась Екатерина. — А ты с моим Васькой, что — нет?

— А это — не твоё собачье дело!

— Угомонитесь, пожалуйста, милые барышни, — измученным голосом попросил Сатана. — Избавьте нас, будьте так добры, от непристойной бабьей склоки. Никого уважаемая Екатерина Михайловна не заложит, потому как если она сейчас позвонит в милицию и расскажет, что пила коньяк лично с Сатаной, то неприятности возникнут у неё, а вовсе не у нас. Видите ли, Ромуальдовна, несмотря на то, что христиан в вашей стране якобы более восьмидесяти процентов, на самом деле здесь никто всерьёз не верит ни в Бога, ни в Сатану. Такие вот парадоксы иногда встречаются.

— Кого вы называете парадоксом? — поинтересовалась Ромуальдовна.

— Неважно. Вы всё равно не поймёте. Давайте вернёмся к нашему делу. Вы не узнали ничего нового, такого, что могло бы нам помочь?

— Есть кое-что. Он говорил, что его мать умерла.

— Ну, это не новость. О том, что его матушка около двух лет назад покинула мир живых, мне известно.

— Так это была покойница? — удивился Жора.

— Вы о чём? — не понял Сатана. — Где была покойница?

— Да я о матери этого Женьки. Вроде живую её видел. Или это опять относительность времени, чёрт бы её побрал?

— Относительность времени чёрт побрать не может, уважаемый Георгий Борисович. Это неотъемлемое свойство континуума. В любом случае, на живые существа оно не распространяется. Кто умер, тот умер, окончательно и бесповоротно. А вы уверены, что это была его мать?

— Не, ну, откуда мне знать? По возрасту она ему в мамки годится, лицом похожа, а как оно там на самом деле, понятия не имею. Может, тётя? Тем более, вы говорите, что мамка его померла давным-давно. Но вела она себя с ним, как настоящая мать. Будто он дурак конченный, и она лучше него знает, что ему надо, а чего нет. Точь-в-точь как моя.

— Вот оно, значит, как, — расстроился Сатана. — Евгений Викторович соизволил беспардонно всех обмануть касательно своей матушки, а Отцом Лжи при этом почему-то именуют меня! Нет в мире ни справедливости, ни даже подобия её.

— Справедливость — только на Небесах! — провозгласила Екатерина.

— Интересное уточнение. Похоже, милейшая Екатерина Михайловна упилась в дым. Хороший коньяк с непривычки действует весьма эффективно, особенно в больших дозах.

— Нет, Катька и трезвая точно такая же, — возразила Сатане Ромуальдовна. — Иеговистка же!

— Не иеговистка, а свидетельница Иеговы, — поправила её Екатерина. — Мы возвещаем…

— Религиозные споры мы тоже отложим на потом, — заявил Сатана. — Вместе с проповедями. Если, конечно, это «потом» у вас будет.

— Шайтан, почему вы сказали «у вас», а не «у нас»? — поинтересовался Елубай.

— Потому, милейший Елубай Нуртасович, что мне ядерный взрыв и его последствия ничуть не повредят, в отличие от, так сказать. Но вернёмся к матушке Евгения Викторовича. Ничего не делается без…

— Попущения Господня, — подсказала Екатерина.

— Господа тоже отложим на потом. Ничего не делается без причины. Так какая причина побудила Евгения Викторовича определить свою благополучно здравствующую родительницу в покойники? Я полагаю, он хотел тем самым исключить всякую возможность того, что на него будут давить, используя его любовь к матери. А отсюда следует, что мы должны её похитить. Таким нехитрым способом мы возьмём его под контроль. Ура, товарищи!

— Похищать людей — уголовное преступление, — сообщила Екатерина. — И это противно воле Божьей.

— Противные вещи мы делать не будем, — успокоил её Сатана. — Наоборот, будем делать богоугодные. И сделаете это вы, милейшая Екатерина Михайловна. Ваша задача — обратить в истинную веру эту замечательную покойницу, после чего увести её из дому. А можно сначала увести, а потом уже обратить. Или не обращать вообще.

— Нет, обращать! Я должна спасти её бессмертную душу.

— Вот и чудесно. Как только проспитесь, немедленно приступайте. Кстати, разве иеговисты потребляют алкоголь в таких количествах?

— На халяву пьют все! — категорически заявила Ромуальдовна, и ни у кого возражений не нашлось.

Елубай вёл машину, стоически не обращая внимания на болтовню Екатерины. Молчать она почему-то не могла, а изречь хоть что-нибудь интересное для него ей никак не удавалось. У несчастной женщины ужасно болела голова, и она старательно перечисляла все возможные причины своей мигрени (так она называла свою головную боль), за единственным исключением: вариант, что ей плохо из-за обильной недавней выпивки, категорически исключался из рассмотрения. Свидетели Иеговы по определению не могут страдать от похмелья, потому что не пьют.

Отрицая похмелье, Екатерина отвергла предложение Елубая поправить здоровье пивом. Однако «мигрень» продолжала её беспокоить, и женщина об этом непрерывно рассказывала. К концу поездки Елубай окончательно убедился, что от бабской болтовни возникает головная боль гораздо сильнее, чем после самой необузданной попойки.

Остановив машину и открыв дверцу, он с огромным облегчением сообщил пассажирке:

— Приехали. Вон в том подъезде и проживает уважаемый Евгений Викторович. Вы запомнили номер квартиры, который вам назвал Шайтан?

— Запомнила, — подтвердила Екатерина. — Чай, не в маразме пока что.

— Как сообщили наши люди, Евгений Викторович куда-то ушёл. Значит, его мать дома одна. Действуйте, Екатерина Михайловна, судьба мира — в ваших руках. Хотелось бы, чтобы ваши руки оказались надёжными.

Женщина, кряхтя, выбралась из машины, прихватив с собой Библию и несколько экземпляров красочного журнала «Сторожевая башня», и направилась к висящему на двери подъезда домофону. На вызов очень долго никто не отвечал, но, предупреждённая Сатаной, что именно так и будет, она терпеливо ждала. Наконец, мать Жени не выдержала и отозвалась.

— Кто там? — поинтересовалась она. — Если что-то продаёте, то убирайтесь отсюда к чёртовой матери!

— Дух торгашества мне совершенно чужд! — торжественно провозгласила Екатерина. — Скажите мне, вы хотите жить вечно?

— Мой сын говорит, что для меня это невозможно, — ответ последовал после долгого молчания.

— А я свидетельствую, что Господь наш всемогущ! И могу научить вас, как достичь вечной жизни в своём физическом теле!

— Сын запретил мне впускать в дом незнакомых людей.

— Так давайте познакомимся. Меня зовут Екатерина Михайловна.

— А меня — Маргарита Григорьевна. Только знакомых он тоже запретил пускать.

— Тогда сделаем иначе. Никого в дом вы впускать не станете, а поедете со мной. Я как раз на машине.

— Женечка мне не разрешает выходить из дому. Боится за меня, вдруг что со мной нехорошее случится.

— Не бойтесь ничего, Маргарита Григорьевна. Нас с вами хранит Господь.

— Ну, раз так… Сейчас я переоденусь и спущусь.

Ждать пришлось недолго. Маргарита Григорьевна появилась из подъезда, одетая в нарядное платье, которое вышло из моды лет двадцать пять назад. Впрочем, даже самое удачное платье всё равно не сочеталось бы с домашними тапочками. С другой стороны, её и пригласили не на подиум.

— Всё в порядке, — коротко доложил Елубай по мобильному телефону, и где-то в другом месте Сатана сразу же приступил к действиям.

Женщин Елубай отвёз в пустую двухкомнатную квартиру, обставленную хоть и не роскошно, но вполне пристойно. В центре гостиной стоял небольшой столик, на котором располагались три бутылки того самого французского коньяка, выстроенные в ряд. Одна из них была заранее распечатана и распространяла по комнате чудесный аромат волшебного напитка. Рядом стояло блюдечко с тоненько нарезанными ломтиками лимона, пересыпанными сахаром. На столике как раз оставалось место для Библии и журналов, так что дамы устроились в удобных креслах, стоящих вокруг него.