Последний поход

- Чего рассусоливаешь? Тут же вон, все видно, по каким трубкам и палкам лезть. Раз-раз и готово! В детстве по деревьям не лазал, что ли?

- Знаешь что сделай со своими советами, умник... - удобнее перехватив страховку, Ворошилов снова начал осторожно карабкаться наверх, сопровождаемый недовольным клекотом кружащих в воздухе буревестников, потревоженных вторгшимся чужаком. - Между прочим, не я придумал на этот корабль соваться. И кстати, я спелеолог, а не альпинист.

- Чего тогда полез? - вмешался в перепалку Паштет.

- А среди вас есть кто-то более опытный?.. — заговорившись, Ворошилов наступил не на ту трубку, торчащую из распоротого борта, и под его ногой с треском раскрошился проржавевший обледенелый металл. Мгновенно потеряв опору, спелеолог едва не рухнул вниз, едва успев ухватиться за какой-то торчащий сбоку штырь.

- Твою ж!.. - резкий толчок о палубу выбил из легких остатки воздуха.

Следящие за смельчаком люди издали взволнованный вздох.

- Порядок, я держусь! - заверил Ворошилов и зафиксировал вторую руку, при этом ободрав перчатку о примерзший птичий помет. - Держусь!

- Отставить разговоры, — рявкнул на поваров Тарас. Не мешайте ему! А то и впрямь сейчас следом полезете.

Наконец Ворошилов достиг края потолка, с последним усилием подтянувшись на руках, заполз на рифленый металл и облегченно выдохнул. В пустынном чреве корабля, быстро затихая, отозвалось эхо, впервые за много лет отражая от стен человеческий голос:

- Все! Я внутри! Внутри!

- Паштет, ты первый! - скомандовал Тарас, когда сверху извивающейся змеей скользнула разматывающаяся лестница. - Хорошо закрепил?

- Да. Можете подниматься. Только по одному!

- Как мы агрегаты спускать будем, если вдруг что найдем? - поинтересовался у спутников Савельев.

- А веревки на что? - Треска похлопал по пузатому рюкзаку.

Тем временем Паштет, подергав лестницу, начал шустро карабкаться по распоркам.

- Странно, - к Тарасу приблизился Батон, все это время что-то внимательно высматривающий на корабле.

- Ты о чем?

-       Почему гнезда буревестников расположены только в разломе? И не по всему пространству, а только на концах самых длинных балок и арматурин. Видишь? На тех, что дальше всего от корпуса.

- И что? - пожал плечами старпом, оглядывая птичьи жилища, сплетенные из обрывков разноцветной проволоки и сухих водорослей, явно принесенных с материка. - Гнезда от ветра защищены.

- Но им же явно не хватает места. Корабль огромный, а на палубе ни одного гнезда.

- Это ж птицы, поди разбери. Так, Савельев, давай, ты следующий. Пока метеоролог, пыхтя, воевал с лестницей, Батон продолжал

задумчиво разглядывать кружащих над разломом клекочущих птиц. Поведение животных отчего-то ему очень не нравилось.

** *

Ни тел, ни даже каких-либо признаков мусора. По крайней мере, на той палубе, куда один за другим неторопливо выбирались члены отряда. Абсолютно ничего. Только голые, покрытые коркой льда стены, пол и потолок.

- Как в склепе, - негромко оценил Савельев, и Треска испуганно шикнул:

- Не каркай, чувак!

- Скорее всего, это грузовой отсек. Разделимся, - закинув рюкзак на плечо, Тарас оглядел выстроившихся полукругом мужчин. - Паштет, Треска - верхняя палуба. Осмотритесь.

- Будет сделано, кэп.

Приняв у старпома бинокль, кок с важным видом повесил его на грудь. Понимая, что особой помощи, кроме лишней пары рук, от неразлучной парочки ждать как всегда не придется, Тарас решил определить их на самое легкое задание. Иначе будут только под ногами мешаться или натворят чего.

- Батон, Савельев - рубка и связь. Американцы - технические отсеки. Ворошилов - со мной, поищем каюту капитана. Очень хочется заглянуть в судовой журнал и постараться понять, что за чертовщина тут приключилась. В случае опасности зовите на помощь.

- Как мы не заблудимся в этом лабиринте? - глянув на коридор за повисшей на одной петле полуовальной дверью, из которой дохнуло промозглым арктическим ветром, Паштет поежился. - Тут сам черт ноги сломит, а раций-то у нас нет.

- Вот, - Тарас достал из бокового кармана рюкзака четыре разноцветных грифельных стержня. - По одному на пару. Будете чертить по пути, чтобы не заблудиться. Стрелки, пометки, кому как удобнее.

- А во сколько сбор? - в свою очередь поинтересовался Треска и поправил ушанку. - Долго нам тут зады отмораживать?

- Пока все не обыщем или не найдем что-нибудь полезное. В общем, к вечеру на этом месте, - Тарас посмотрел на видимый в проломе далекий морской горизонт. - Более точного времени назначать нет смысла, поскольку часы есть только у Паштета.

- Сейчас полвторого, - звонко отчитался Паштет, выпятил грудь под завистливым взглядом Трески и вернул на место отогнутый рукав натовской куртки. Старинные наручные часы являлись предметом его особой гордости, поскольку были механические, а не электронные, и не пострадали в войну.

Как драгоценность с загадочной для молодого поколения надписью «carl zeiss», двадцать лет исправно отсчитывающая минуты молчания по человечеству, ни с того ни с сего угодила к нему в руки, не знал даже дувшийся на эту тайну Треска. И на мен Паштет никогда не шел, какую бы своеобразную роскошь нового мира не предлагали взамен лазавшие на поверхность мародеры и залетные караванщики-торгаши.

Нет, и все тут.

Украсть не пытались: Убежище-то одно - и рано или поздно воришка все равно объявится, либо пропажа всплывет в самый неподходящий момент. А в подземном бункере, приютившем несколько членов личного состава ВМФ и их семей, за кражу полагалась высшая и самая страшная мера наказания в изуродованном радиацией мире - изгнание на поверхность.

Флотская дисциплина за двадцать лет сохранилась, как во времена ДО. Но в те дни, когда у пионерцев гостили караванщики или мародеры из окрестностей, Старейшины всегда незримо усиливали охрану. От залетных можно было ждать чего угодно - начиная с грабежей и заканчивая фатальными диверсиями по захвату территории.

О-о-о! Эй, паря, сменяемся на тйкики, ы? Зырь, чё есть! - как- то, когда Паштет решил посмотреть завозной товар в передвижном рынке, к нему обратился один из многочисленных барыг. На ящике перед ним на брезенте были разложены какие-то ветхие черепки.

- Не интересует, - на ходу отмахнулся рыбак.

- Да не торопись, я за твои вот что тебе, - масляно сверкнул уцелевшим глазом жирный брыластый торгаш.

Заметив, что прохожий замешкался, торговец уже выудил откуда-то из-под ящика нечто, завернутое в несколько слоев тряпья, и через мгновение Паштет чуть не ахнул от неожиданности. Внутри оказалась поразительной красоты статуэтка девушки, сидевшей, поджав ноги, такой белизны, что пионерец чуть не зажмурился.

- Как говорится, экшклюзиффчик, - смрадно дыша перегаром и вцепившись в покупателя, поманил скряга-коротышка кургузым пальцем с грязным ногтем. - Мне один клан за нее тысячу патронов торговал, прикинь. А я тебе затйкики в мен отдам, ы? Вижу ж, что довоенец, а мы в таких вещах друг друга должны понимать. Время-то тебе зачем под землей? То-то и оно, брателло. Не полезнее,' чем жопа с ручкой. А так - красота-красотулечка, крале своей подаришь, у нее глаз порадуется. Глядишь, еще и поблагодарит от души.

Без устали лопочущий торгаш мерзко причмокнул, так что одинокому Паштету захотелось от души съездить по приплюснутой роже.

Миниатюрное личико то ли из фарфора, то ли подобного из чего-то еще было настолько ангельским и воздушным, настолько не вяжущимся с царившим вокруг ужасом и звериным цинизмом, что рыбак шарахнулся от лотка с антиквариатом, как ошпаренный, прикрывая часы рукой.

Даже после войны люди сумели изобрести себе новые деньги. Тысяча патронов! Немыслимая, несусветная сумма в мире, где человеческая жизнь не стоила ровным счетом ничего. Такие сокровища некоторые семьи втайне собирали всю свою короткую, полную лишений жизнь, да и то не успевали в большинстве своем.