Мне жаль тебя, герцог!

«Он ревнует меня и к моему мужу!» — мелькнуло у нее в голове.

— Но, как бы то ни было, он — ваш супруг и должен помогать вам своими советами!

— Помогать советами? Принц Антон? Но вы, очевидно, не знаете его?

— Я не был представлен его высочеству принцу.

— Да ведь он же смешон! Он просто смешон! Вы знаете, что вы делаете? Вы меня заставляете рассказать вам, что мы делаем. Помните Юлиану, мою фрейлину Мангден? Так, знаете, мой муж заикается; мы чем-нибудь раздразним его да подведем к бюсту адмирала Апраксина, который стоит здесь, во дворце, потому что это сначала были его хоромы. Принц начнет браниться с нами, а уж у него привычка: раз он начнет в чем-нибудь заикаться, так не сойдет с места, пока не сумеет высказать все, что ему хочется! Мы уйдем, а принц все стоит перед бюстом и бранит его. Ужасно это смешно! Так что же вы хотите, чтобы он мне насоветовал?

— Хорошо! Ну а сами вы неужели не можете решить, как вам обойтись с человеком, которого сами же называете изменником?

— Ах, это очень сложно! Я много думала об этом!

Анне Леопольдовне никогда и в голову не приходило до сих пор, что она может иметь что-нибудь против Миниха, но надо же было показать Линару, что она не потому держит при себе фельдмаршала, что желает этого, а потому, что обстоятельства не позволяют ей поступить иначе.

— Что же вы хотите, чтобы я сделала? — заговорила она опять после некоторого молчания. — Ведь Миних, в сущности, не дает никакого повода к его удалению! Ведь надо же иметь все-таки хоть какой-нибудь повод?

— Можно создать его!

— Но как приняться за это?

— Поручить это принцу Антону!

— Да я же говорю вам, что принц не может ничего! Он до того труслив, что с него хватит прийти к Миниху и рассказать ему все!

— Поручите ему разделаться с Минихом так, чтобы он и сам этого не подозревал!

Принцесса смотрела на Линара большими, влюбленными и вместе с тем удивленно-восхищенными глазами. Она знала, что он мил, красив, умен, но теперь поражалась его государственной, как ей казалось, мудрости и слушала его с затаенным дыханием.

— Какую должность теперь официально занимает фельдмаршал? — спросил Линар.

— Он — генералиссимус русских войск.

— Дайте же эту должность, первую по значению в военном отношении, вашему супругу!

— А ведь это — идея! — воскликнула Анна Леопольдовна. — Я не только его сделаю генералиссимусом, но посажу его во все комиссии и коллегии, в которых заседал Миних! И знаете, ведь тогда Миних сам откажется от всего, и мы лишь удерживать его не будем! — заключила принцесса, уверенная, что вполне самостоятельно, своим умом дошла до этого решения.

— Мне остается только удивляться вашему государственному уму и предусмотрительности! — почтительно сказал Линар.

Они расстались друзьями, но о прошлом ни слова не было сказано между ними.

«Ну что же! — думала Анна Леопольдовна. — Ведь это же была первая официальная аудиенция! Я, конечно, не могла так сразу заговорить о воспоминаниях прошлого, а он сам, разумеется, говорить не смел!»

В общем, она осталась довольна аудиенцией потому, главным образом, что ей хотелось быть довольной, и она уже забыла, что вовсе не того желала в своих мечтаниях.

Граф Линар, уезжая из дворца, чувствовал себя в чрезвычайно хорошем расположении духа: с первого же разговора с правительницей, без всяких жертв с его стороны, он добивался важного успеха — полного свержения фельдмаршала Миниха, сторонника прусского короля, чьи интересы были враждебны интересам польско-саксонского королевства, представителем которого являлся граф Линар.

27

ТЕНЕТА

Граф Линар чувствовал себя в хорошем расположении духа, уезжая из дворца, и, сам себе усмехаясь, сравнивал две свои встречи с двумя женщинами: Селиной де Пюжи и принцессой-правительницей. Само собой разумелось, что встреча с Селиной была ему гораздо приятнее и прошла для него веселее, чем свидание с принцессой.

Отношения с Селиной, как он думал, ни к чему его не обязывали и могли быть в конце концов исчерпаны известной суммой денег или хорошим подарком, который он уже ей однажды сделал в Дрездене, когда думал, что расстается с ней навсегда. Тому, что она отправилась его искать в холодную, совершенно неведомую ей Россию, он особенного значения не придавал: приехала так приехала! Но раз уж она была тут, то отчего же пренебрегать ею, когда это, кроме развлечения и приятности, ничего не доставит?

С Анной Леопольдовной ничего веселого и приятного не было! Любить ее граф никогда не любил и тогда еще, когда из-за нее его попросили оставить Петербург. Он сделал это с особенным удовольствием, обрадованный, в сущности, что разделался с очень неприятной для него столицей России, а вместе с тем и с глупо начатой и неизвестно к чему могшей привести игрой в любовь с принцессой, племянницей императрицы.

В теперешний приезд графу Линару Петербург особенно не понравился. Он показался ему еще более невзрачным и неприветливым, чем он думал. А принцесса Анна Леопольдовна, по его мнению, и потолстела, и слегка обрюзгла, потеряла, выйдя замуж, свежесть девственности и напрасно старалась прикидываться девочкой, наивненькой, миленькой, так как это совершенно не шло ей и еще более подчеркивало, насколько она изменилась по сравнению с тем, что было раньше.

Но, что бы то ни было, граф Линар знал, что, раз уж он приехал в Петербург и принял назначение посла, ему нужно будет разыгрывать известную роль с правительницей ради интересов своего государства, и рассматривал это как свой долг, может быть даже сопряженный с известными жертвами. Он видел также, что свою роль ему играть будет не трудно, что эта немочка, какой была Анна Леопольдовна, не потребует больших хлопот и что стоит ему только быть у нее на глазах, чтобы она делала все, что он захочет. На свои отношения к ней граф Линар смотрел как на службу и был доволен тем, что эта служба нетрудна.

Самое главное — первая встреча прошла вполне благополучно в том отношении, что не потребовала никаких объяснений или сантиментов, ничего, где было бы нужно слишком большое притворство. Так как Линару удалось с первой же минуты поставить себя с принцессой, казалось, можно было надеяться, что и в дальнейшем ему будет нетрудно с ней.

— Ну покажись, важный человек! — встретила Линара Селина де Пюжи, ожидавшая у него дома его возвращения из дворца.

— Ах, я устал, как загнанная лошадь! — здороваясь с ней и целуя ее в щечку, сказал Линар.

— Нет, позвольте, господин граф, — остановила она его, — так нельзя! Если вы вручили свои верительные грамоты госпоже правительнице, то извольте аккредитоваться тоже…

— Перед кем еще?

— Перед Селиной де Пюжи… величайшей женщиной земного шара!

— Чем же она замечательна?

— Тем, что любит графа Линара!

— Послушай, моя дорогая, меня же не одна ты любишь!

— Да! Вот это — правда! — повторила Селина. — Недаром ты считаешься хорошим дипломатом: всегда умеешь вывернуться! Ну как прошла твоя аудиенция?

— Послушай, Селина, это — не твое дело.

— Как же не мое дело? Ведь если бы там дело дошло до амуров, тогда я, конечно, была бы ни при чем! Но теперь, поди сюда… дай мне посмотреть тебе в глаза. — Селина схватила голову Линара обеими руками, сжала ему щеки, внимательно уставилась ему в глаза, после чего произнесла: — Нет, ты не любишь ее! Ты не любишь ее! Неужели эта немецкая принцесса не поняла, не почувствовала, что ты не любишь ее? Кого же ты любишь, если не ее?

— Я тебя люблю!

— Врешь, дурачишься! Ты меня, конечно, любишь, но так, как вы, мужчины, умеете любить: так себе, чтобы весело было! Этак вы можете любить, и совершенно искренне, даже нескольких женщин зараз! А есть у вас, у мужчин, еще и другая любовь… с тоской и иногда даже с мукой! Этак вы только раз в жизни любите! А ты теперь задумчив… у тебя по ком-то тоска! Скажи: кого ты любишь вот этой особенной любовью?

— Отстань, Селина, надоела!