Страница 5 из 23
Сетевые экспертные сообщества в России представлены двумя группами: закрытый состав сообщества (примерно до 5000 чел.) и открытый (численность – до 800 000 человек). Ими ведется работа по таким проектам, как: анализ и оценка общественных и экономических явлений, обсуждение нормативно-правовых документов, подготовка материалов и интервью. Деятельность сообществ осуществляется, как правило, по вертикально-интегрированному принципу и направляется лидером, которым выстраивается организационная структура, инициирующая проведение круглых столов, обсуждения и пр. В связи с развитием гражданского общества изменятся ли роль и место сетевых сообществ подобного типа в нашей стране? Будет ли это процесс или институт и возрастет ли степень ответственности и, соответственно, доверия к мнению эксперта и заключениям сетевых сообществ – задаются вопросами их руководители [14] .
В настоящее время значительно возросла активность международных экспертных сообществ, прежде всего – «сетевых эпистимических сообществ» (a net work epistemic community). Такие сообщества образуются вокруг университетских исследовательских центров, научных изданий, рабочих групп и имеют различную тематическую направленность. Заметим, для мировой практики характерно формирование научного пространства как коммуникативного пространства равноправных субъектов – носителей иноверсий культурных смыслов. Множество субъектов научной деятельности, стоящих на своих позициях, открыты для поиска плодотворных форм взаимодействия и путей согласования целей системы образования и системы науки. В этом проявляется смысл новой парадигмы «общества знаний», предполагающей воспроизводство научного сообщества путем привлечения студентов и магистров к участию в научно-исследовательской работе еще во время их обучения в университетах.
Напомним, П. Бурдье, высказываясь относительно понимания методологии как формы академизма и деятельности профессоров, вычленяющих из готовых трудов других авторов правила «modus operandi», но при этом не поднимающих проблемы ais inveniendi (искусства изобретать), артикулировал суть противоречий между функциями академической и университетской науки. Они могут усилиться, если в обществе вокруг науки закрепится коммуникационная парадигма. Ведь приобрести научный габитус – обрести свободные привычки, освоить «активные» методы работы, которые основаны на принципах нового рационализма, можно лишь в рамках исследовательской педагогики , считает П. Бурдье. Педагогический онтогенез воспроизводит в ускоренном виде филогенез научный, поэтому одной из задач современной педагогики является создание габитусов изобретательства, творчества, свободы [15] . Вероятно, не случайно в разных странах мира именно при университетах возникают экспертные сообщества, не обремененные разработками разного рода сомнительных заказных тем и коммерческих исследований.
Экспертные оценки и прогнозы, содержащиеся в аналитических докладах сетевых экспертных сообществ, выставляемых на рынок интеллектуальных услуг, выступают, фактически, инструментами стратегического управления, так как предлагаемые ими решения и прогнозы имеют опережающий характер. Не случайно услугами сетевых экспертных сообществ в равной степени пользуются как государственные организации, так и коммерческие и некоммерческие структуры.
В последние годы наблюдается устойчивая тенденция: международные экспертные сообщества, институциализированные вокруг разных организаций, даже если на первоначальной стадии их ядро составляли университетские ученые, постепенно «обрастают» промежуточными звеньями коммерческой направленности, приобретают статус некоммерческих организаций, встраиваются в системы фондов и т. д. Поэтому на первый взгляд экспертная среда кажется плотной, но на самом деле конкуренция носит условный характер.
В связи с этим возникает вопрос: все ли субъекты экспертно-аналитической деятельности производят качественную, основанную на достоверности и объективности информации, продукцию? В ряде случаев, и это общеизвестно, выдаваемое экспертное заключение бывает коммерчески или политически ангажированным. Кроме того, конкурентная среда задает определенные условия субъектам экспертной деятельности, так как сегодня проектная деятельность и экспертиза в сфере культуры выступают услугами, оказываемыми коммерциализированными предприятиями и организациями (разного рода инновационными центрами, фирмами, «институтами»), продающими свою научно-исследовательскую продукцию заказчикам, т. е. работающими исключительно на рыночных условиях [16] . Соответственно, результаты коммерческих научных проектов, аналитических обзоров и пр. полезная информация редко бывают доступными для системы государственного управления, оказываясь дорогостоящими, ибо выставляются на рынок интеллектуальной собственности по завышенным ценам.
Поэтому трудно не согласиться с утверждением, что «вызов нестатусных PR-субъектов институтам официальной демократии в условиях информационного общества в первую очередь затрагивает институт госуправления» [17] . Полагаем, однако, что одновременно это открывает путь к осознанию необходимости инвестиций в научные исследования, к пересмотру затрат и пониманию реальной стоимости экспертной продукции, наконец, к переоценке экспертного сообщества с позиции профессиональной конкурентоспособности ученых, его составляющих. В конце концов, признание того, что ученым и управленцам зачастую приходится решать близкие задачи, но разными методами, предполагает обоюдную заинтересованность в коммуникации.
Более того, управленец нуждается в повышении своих экспертных компетенций через систему подготовки и повышения квалификации государственных служащих, нацеленную на укрепление интеллектуального ресурса власти. Ведь, с одной стороны, государственный служащий всегда выполняет роль эксперта, однако, как считает А. М. Орехов, управленческое экспертное знание – это знание особого рода в силу того, что интеллектуал, продвинувшийся по управленческой лестнице, легко отказывается от статуса «интеллектуального собственника». Естественно, он не теряет свою интеллектуальную собственность, но она, независимо от его личной оценки, превращается в нечто дополнительное и второстепенное. Практически всякий интеллектуал, добившийся успеха в деле управления, последовательно переходит в ряды более сильного оверстрата – управленцев и в конечном счете ослабляет свою интеллектуальную собственность [18] . Тем самым в определенном смысле обращение системы управления к помощи ученых предопределено. Однако не только в России, но и в других странах, несмотря на кардинальные изменения в обществе, соответствующие перемены в представлениях о компетентности и установках, которые требуются для эффективного управления, происходят очень медленно. Британский психолог Дж. Равен обосновывает необходимость внедрения в систему государственного управления демократии особого типа – «демократии участия», полагая, что это позволит «государственным служащим и всем членам общества проводить по собственной инициативе (через отделы исследования и развития) поисковые работы в отношении проблем, которые они выявили в процессе выполнения своих профессиональных обязанностей» [19] . Добавим: роль таких отделов исследования могут выполнять как коллективные агенты (к примеру, НИИ, экспертные советы и рабочие группы при них), так и отдельные ученые, признанные высоко компетентными экспертами.
Что же следует из сказанного?
Первое. Недопустимость сохранения слабой конкурентной среды, обусловленной несформированностью институциональных отношений между всеми участниками – производителями экспертной продукции, отсутствием конвенциональных соглашений.
Второе. Признание системой государственного управления важной роли экспертного сообщества и результатов его деятельности как инструмента, участвующего в системе управления сферой культуры, способствующего принятию научно обоснованных решений.
Третье. Предложение пересмотра взаимоотношений между всеми участниками экспертной деятельности – статусными и нестатусными; соотнесение ресурсов (аудит знаньевых, информационных, финансовых и др. ресурсов).