Страница 32 из 147
* * * Нет гончара. Один я в мастерской. Две тысячи кувшинов предо мной. И шепчутся: «Предстанем незнакомцу, На миг толпой разряженной людской». * * * Глянь на месящих глину гончаров,- Ни капли смысла в голове глупцов. Как мнут и бьют они ногами глину… Опомнитесь! Ведь это прах отцов! * * * Та ваза, что здесь на гончарном круге была, При жизни в объятьях любовной вьюги была; А ручка, что видишь у горлышка этой вазы,- Рука, что когда-то на персях подруги была. * * * Вон за гончарным кругом у дверей Гончар все веселее и быстрей В ладонях лепит грубые кувшины Из бедер бедняков и черепов царей. * * * Будь весел! Не навек твоя пора,- Пройдет сегодня, как прошла вчера. И эти чаши-лбы вельмож надменных Окажутся в месильне гончара. * * * Вчера горшечным рядом я шел через базар, Там комья свежей глины сердито мял гончар, И слышался – о диво! – как будто глины стоп: «Ведь гончаром была я… Смягчи же свой удар!» * * * Из глины чаша. Влагой разволнуй - Услышишь лепет губ, не только струй! Чей это прах? Целую край… и вздрогнул: Почудилось, мне отдан поцелуй. * * * Лепящий черепа таинственный гончар Особый проявил к сему искусству дар: На скатерть бытия он опрокинул чашу И в ней пылающий зажег страстей пожар. * * * Ужели бы гончар им сделанный сосуд Мог в раздражении разбить, презрев свой труд? А сколько стройных ног, голов и рук прекрасных, Любовно сделанных, в сердцах разбито тут! * * * Много лет размышлял я над жизнью земной. Непонятного нет для меня под луной. Мне известно, что мне ничего не известно,- Вот последняя правда, открытая мной. * * * В мире временном, сущность которого – тлен, Не сдавайся вещам несущественным в плен. Сущим в мире считай только дух вездесущий, Чуждый всяких вещественных перемен. * * * Мне заповедь – любовь, а не Коран, о нет! Я – скромный муравей, не Сулейман, о нет! Найдете у меня лишь бледные ланиты И рубище – не шелк и пе сафьян, о нет! * * * То, что судьба тебе решила дать, Нельзя ни увеличить, ни отнять. Заботься не о том, чем пе владеешь, А от того, что есть, свободным стать. * * * В этом мире глупцов, подлецов, торгашей Уши, мудрый, заткни, рот надежно зашей, Веки плотно зажмурь – хоть немного подумай О сохранности глаз, языка и ушей! * * * Несовместимых мы всегда полны желаний: В одной руке – бокал, другая – на Коране. И так вот мы живем под сводом голубым - Полубезбожники и полумусульмане. * * * Мой враг меня философом нарек,- Клевещет этот злобный человек! Будь я философ, в эту область горя - На муки – не пришел бы я вовек! * * * Скажи, за что меня преследуешь, о небо? Будь камни у тебя, ты все их слало мне бы. Чтоб воду получить, я должен спину гнуть, Бродяжить должен я из-за краюхи хлеба. * * * О небо! Я твоим вращеньем утомлен, К тебе без отклика вздымается мой стон. Невежд и дурней лишь ты милуешь,- так знай же: Не так уже я мудр, не так уж просвещен. * * * У тлена смрадного весь этот мир в плену; Грешно ль, что я влекусь к душистому вину? Твердят: «Раскаянье пошли тебе всевышний!» Не надо! Все равно сей дар ему верну. * * *