Страница 20 из 53
Набрал он в долг, так надо отдуваться, Купцам ломбардским денежки платить. Вот и поехал денег он добыть В Париж к родне столичной и друзьям, А заодно пройтись по должникам. И первым долгом он зашел к кузену,— Не за деньгами, нет. В какую цену Приятность дружбы с Жаном оценить? Пришел он запросто его склонить К пирушке братской, чтобы за стаканом Всласть поболтать с дружком своим румяным, Спросить, как он живет, и рассказать, Как сам умеет ловко торговать И брать взаймы не сотнями, а сразу Держать на риск десяток тысяч мазу. И как теперь, лишь денег бы достать, А он сумеет куш большой сорвать. Брат Жан ему: «Я радуюсь, мой милый, Что в сей юдоли не напрасно силы Свои расходуешь. Будь я богат, Тебя ссудить всегда я был бы рад; Ввек не забуду я, клянусь обедней, Как ты помог по-братски мне намедни. Твою услугу так я оценил, Что вскоре долг свой братский уплатил Твоей жене, почтенной и прелестной; И все монетой самой полновесной. И в доказательство, что было это, Могу назвать известные приметы… Но, знаешь, друг, я вечером едва ли Свободен буду, нынче вызывали Меня к аббату. Надо ехать с ним. И как ни хочется побыть с моим Названым братом, надо послушанье Нести покорно. Словом, до свиданья. Жене своей ты передай привет, И здравы будьте оба много лет. А я спешу, весь мой багаж уложен». Был осмотрителен и осторожен Купец почтенный. Он имел кредит, И скоро был мешок его набит Дублонами; ломбардцам отдал долг он, Запасся на остаток денег шелком И тотчас же отправился домой, Чтоб поделиться радостью с женой. Ведь выходило, по его расчетам, Что заработал он дорожным потом И хитростью тысчонку с лишним франков. Тем временем жена, встав спозаранку, Его до ночи у ворот ждала И с радостью в объятья приняла. И во всю ночь они не засыпали И отдыха друг другу не давали. А поутру, забыв про все заботы, Проснулся он и снова поработал, Уж не боясь, что тем ее разбудит. Она взмолилась: «Ну довольно! Будет!» И все тянулась муженька обнять. Но тут ему взбрело на ум сказать: «А знаешь ли, жена, ведь я обижен (Нет, нет, подвинься-ка сюда поближе). Обижен тем, что ты мне не сказала, Что без меня тут деньги получала. С кузеном ты могла меня поссорить. Его спросить я мог бы в разговоре О сотне той, что он тебе отдал, И в знак того залог какой-то взял. И недоволен братец Жан был крайне, Когда при нем я говорил о займе — Нет, не о сотне, не о тех деньгах, А о своих коммерческих делах. Так знаешь ли, дружок, уговоримся, Когда мы впредь надолго разлучимся, При возвращенье, чур, мне говорить, Кто долг вернул, а то меня корить Не стали бы, что дважды я стараюсь Свой долг взимать. Пойми, что обижаюсь Я на забывчивость твою, не боле, А так, ты знаешь, я тобой доволен». Жена купца ни капли не смутилась И на монаха рьяно напустилась: «Ах, гадкий лгун! Ах, выдумщик негодный, Хоть говоришь, что он кузен мой сводный, Он про какие там приметы врал? Ну да! Он деньги, точно, мне давал, И что-то хрюкало монашье рыло. Я полагала, то подарок было. Ведь он всегда был гостем в нашем доме, А всякий гость, когда он вежлив, скромен, Чтобы хозяина не обделить, Его жену стремится одарить. И раз уже зашла об этом речь, Вы честь мою обязаны беречь. Есть должники намного своенравней, Я ж долг супружеский плачу исправно. А задолжаю — так поставьте в счет, И заплачу сторицей в свой черед. На деньги те я платьев заказала; Купить их вам, конечно, подобало. За скупость вас могла бы я бранить, Меж тем меня вы смеете корить. Тебе платить хочу я лишь в постели. Ты только вспомни о покорном теле,— Едва ль иной ты предпочтешь залог. Ну, обними ж покрепче, муженек!» Купец, увидев, что пропали франки, Не затевал напрасной перебранки. «Ну, что ж, жена, — промолвил кисло он,— На этот раз прощаю свой урон, Но впредь веди себя ты осторожно, А то и разориться этак можно». Вот и конец. Хозяин, жребий кинь, Кому теперь рассказывать. Аминь. Здесь кончается рассказ Шкипера
ЭПИЛОГ К РАССКАЗУ ШКИПЕРА
(пер. И. Кашкина)
Слушайте веселые слова Трактирщика Шкиперу и матери игуменье «Хорош рассказ, — трактирщик нам, — клянусь Пречистым телом, corpus dominus, Что свой корабль ты превосходно вел. Пусть тот монах натерпится всех зол. Страшитесь, други, вы монашьих козней. Чуть-чуть не удалось монаху розни Посеять злоехидным языком. Монаха не вводи к себе ты в дом. Ну, а теперь кому пришел черед Рассказывать и слово кто берет?» Учтивость напустив, нам всем на диво, К игуменье он обратился льстиво: «Хоть просьбы наши не имеют веса, Быть может, вы, миледи приоресса, Мою мольбу изволите принять И что-нибудь возьметесь рассказать?» «Извольте», — отозвалась та учтиво И начала рассказ неторопливо.