Страница 52 из 64
и осознав что «против» намного больше, я всё равно не
смогла поступить иначе.
Довольно-таки неприметная пятиэтажка в довольно-таки
неприметном районе. Обыкновенный, однако чистый подъезд,
самая обычная чёрная железная дверь. Я несколько раз
глубоко вздыхаю, затем нажимаю на дверной звонок. Мне
открывают через несколько секунд.
Рыжая девушка. Миниатюрная, однако чуть выше меня.
Рыжая, кучерявая. Белоснежная матовая кожа, веснушки,
большие серые глаза, тоненькие ручки. Господи Боже, не
человек, а сказочное создание. Ну разумеется, как в такую
не влюбиться?
- Вы кто? - Голос нежный, мелодичный. Я её знаю
десять секунд, а у меня уже развился комплекс
неполноценности.
- Мария Воронова, правильно?
Создание хмурится.
- Ну, да.
- Меня зовут Аня. И я к вам пришла по вопросу
жизни и смерти.
Создание хмурится ещё больше, что не уродует его, а
делает ещё более милым.
- Понимаете, я… по поводу Володи.
- А что с ним? - изумляется Маша.
- Кроме того, что безумно страдает по вам, ничего.
Красавица невесело усмехается и качает головой.
- Вы не могли бы меня впустить?
Маша вновь хмурится, раздумывая.
- Поверьте, это совершенно безопасно.
Через несколько секунд она всё же нерешительно
кивает и пропускает меня в квартиру. Я ожидала увидеть
домик для Барби, но здесь и близко не так. Небольшая
прихожая с жёлтыми обоями и коричневым ковром,
простая маленькая кухня с обеденным столом из светлого
дерева и мягкими стульями. Куча всяких полочек,
шкафчиков, разных мелочей. Я сажусь за стол и говорю:
- Понимаете, какое дело. Володя, конечно, раздолбай
ещё тот, но он вас любит, очень.
Маша садится напротив меня и спрашивает:
- А вы-то откуда знаете?
- Я его… - я неожиданно теряюсь, не сумев подобрать
подходящее слово
- Подруга? - заканчивает за меня она.
- Друг, - поправляю я.
Как по мне, слово «подруга» подразумевает несколько
иной смысл.
- Аня, - ну надо же, запомнила, - мы с Володей
расстались год назад. Не понимаю, чего вы от меня
хотите.
- Хочу узнать. Вы его любите?
Она вздыхает.
- Целый год…
- Маша, - перебиваю я. - Я знаю, сколько времени
прошло. Любите?
- Не знаю, - угрюмо отвечает она.
- Просто… если любите, всё ведь в ваших руках.
Вернитесь к нему.
- Это он вас ко мне послал?
- Нет. Он вообще не знает, что я здесь. И вы,
пожалуйста, не говорите ему.
Я пару секунд молчу, затем говорю:
- Он не может вас забыть. Любит. Всё. Теперь только
от вас всё зависит.
Она молчит. Долго. Затем неуверенно произносит:
- Я… позвоню ему.
Я встаю со стула и тяжело сглатываю привычный
комок в горле.
- Я очень надеюсь, что да.
- Ой, - Маша вдруг спохватилась и засуетилась. - Что
это я, даже чаю вам не предложила.
Я качаю головой.
- Не надо. Я уже ухожу.
Мне чертовски плохо. Но я сделала всё правильно. Я
усмехаюсь. Снова.
Сто пять
На следующий день вечером, когда я готовилась к
экзамену по математике, появился Художник. На самом
деле, я немного боялась встречи с ним, так как не знала,
как он отреагирует на то, что я влезла не в своё дело.
Но я ведь ради него старалась, в конце концов! Да и
мои старания даром не прошли. По крайней мере, я
на это надеюсь. Ну, Маша ведь сказала, что позвонит…
В общем, открывать пошла я, так как в гостиной
сидела одна.
- Какого хрена, Леонова? - без прелюдий начал он.
Я, зная, что в гостиной никого нет, всё равно
огляделась, вышла на крыльцо и закрыла дверь. Хм, в
шортах и футболке нынче холодно.
- Продолжай.
- Что за хрень с Машей? - недовольно спрашивает он.
- Вы поговорили? - спокойно говорю я.
- Поговорили.
- И как?
- Нормально… Леонова! Не соскакивай с темы на тему.
- Я не соскакиваю, - качаю головой я. - Вы
помирились.
Художник вздыхает и утомлённо потирает лоб.
- Зачем ты к ней ходила?
- Пыталась помочь.
- Почему?
- Потому что…
Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я
люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю
тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я
люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
- …мы друзья. А друзья обычно помогают друг другу.
- Я рассказал тебе это не для того, чтобы ты лезла
не в своё дело.
Я ощутила сильный укол вины.
- Да. Я знаю. Но я не могла ничего не сделать, что
было в моих силах.
Как всегда.
Не в силах больше говорить об этом, я молча захожу
в дом и закрываю дверь.
После того разговора Художник ушёл и больше не
появлялся. Вообще. Не звонил. Не приезжал. Я, если
честно, не очень-то и удивилась. Я очень надеюсь, что
я хоть как-то смогла помочь, и если так, скорее всего,
у Художника жизнь стала налаживаться, и ему сейчас не
до меня. И я не думаю, что в скором времени будет до
меня. Глупо как-то. Я вечно пытаюсь устроить всем личную
жизнь, а сама остаюсь у разбитого корыта. Хотя я вовсе
не жалею, что пошла к Маше, но…
И если раньше сердце пело, просыпалась я с мыслью
о Художнике и, думая о нём, хотела улыбаться, хотела
держать его руку в своей руке, хотела говорить с ним
часами напролёт, то сейчас всё вернулось на круги своя.
Я по-прежнему люблю Володю, по-прежнему лелею свои
чувства к нему, не желая от них отказываться, будто
чёртова мазохистка. Но небо снова просто небо, а асфальт
снова просто асфальт. А я - снова просто я. Раньше
любовь к Володе делала меня счастливой. Сейчас она
заставляет мучиться, отметая на второй план всё другое.
Но я справляюсь. Господи, да я ведь всегда справляюсь!
Никакой грусти. Никаких слёз или истерик. Никакой
депрессии. Видимо, мой странный организм реагирует на
стрессовые ситуации по-другому. На меня навалилась
привычная заторможенность. Всё как раньше. Безразличие,
отсутствие аппетита, бессонницы. Всё как два года тому
назад… И это даже не то, что было год назад, когда я
стала невольным свидетелем совокупления Макса и Леры.
Нет. Просто…
Словом, я вернулась.
Ирка заливисто смеётся, болтая о чём-то с Андреем.
наверное, ему её смех кажется приятным, но меня он
раздражает. Андрей смотрит на Иру преданно, влюблённо.
Мне хочется скривиться. Вместо этого я отворачиваюсь
от них и продолжаю доделывать домашнее задание по
физике. Верка залетает в класс, запыхавшаяся, с нежно-
розовым румянцем на щеках. Она падает на стул рядом
со мной и улыбается. Я коротко бросаю «привет».
Продолжаю писать. Вера что-то тараторит. Периодически
проскакивает «Макс». Я не слушаю. Пишу. Поднимаю
голову. Встречаюсь взглядами с Максом. Снова опускаю
голову. Ощущаю привычное безразличие. Оно опутывающее,
словно кокон, замораживающее не только морально, но и
физически, топящее меня в серой безнадёге собственной
бесчувственности и равнодушии ко всему и вся.
Ирка подходит ко мне, садится рядом. Я оглядываюсь.
Вера сидит на парте Макса. Они о чём-то оживлённо
переговариваются. Я и не заметила, как она ушла.
- Совсем плохо? - спрашивает Ира.
Я непонимающе хмурюсь. О чём она?
- Я имею в виду… Ты, Володя… - она осекается. -
Анька, ты вообще живая?
- Я о нём и не думаю, - отвечаю. Мой голос
бездушный, лишённый эмоций, будто голос робота.
Это не совсем правда. Я думаю о Володе. Но так
отстранённо, будто он за тысячу километров, а я его
никогда прежде не знала.
- Аня… - она вновь замолкает, словно не может
подобрать нужных слов. - Ты обдолбалась, что ли?