Страница 20 из 23
Сегодня обязательно заеду к Даше.
– Кирилл Сергеевич, я завтра сначала вас отвезу в санаторий, а потом уже поеду по делам.
– Саша! Электрички в Сестрорецк по-прежнему ходят!
– Нет уж… Поедем нормально. Я хочу посмотреть, как вы там устроитесь.
– Глупости это. Лучше поспи подольше.
– Успею ещё.
В квартиру захожу в десять вечера.
Даша тоже меня погнала спать. Пришлось исполнять.
– Здорово! – приветствует меня Ванька. – Ужин готов. Пошли!
За столом рассказываю про визит Кирилла Сергеевича в больницу.
– У тебя там – больница, а у меня тут – клиника… – ворчит Ванька.
– Практикуешь?
– Пытаюсь… Ты меня уговорил, и я взял одну из соседок с гастритом. Точнее сказать, и ты, и она меня уговаривали. – Вместе!
– Ну и как?
– Цыплят по осени считают…
– Дождёмся осени, – соглашаюсь я. – Как у Риты с учёбой?
– А про меня ты уже и не спрашиваешь, – ехидно замечает Ванька.
– Я и так знаю, что у тебя всё в порядке.
– Ты прав. А у Ритки… Конечно, трудности есть… В общем, преодолеваем.
– Она не обиделась, что ты всю субботу у меня провёл?
– Ты знаешь, какая она понимающая душа? И вообще, мне кажется, что… мы, как говорят, созданы друг для друга.
– Дай-то Бог!
– Слушай, Сашка! Давай выпьем? Я так рад, что ты дома! Вон, Антошка тоже доволен, – и он показывает на кота, занявшего третью табуретку. – Когда тебя нет дома, он за стол не садится. Ну что, давай?
– Ну давай по одной…
Выпив, Ванька долго молча смотрит на меня. Сейчас у него какой-то очень грустный взгляд. Мне даже чудится в нём укор.
– Ты чего, Ванюха?..
Молчит. У меня всё аж сжимается внутри, потому что я уже всё понял. Беру табуретку, сажусь рядом, обнимаю его. Господи! Как он ко мне прижался! И тоже обнял. Всё, как когда-то…
– Мне тебя жутко не хватает… в этом пространстве… – тихо признаётся Ванька куда-то в меня. – Помнишь, в первый наш вечер… мы сидели обнявшись и молчали? Это, наверное, высшая степень единения.
Он опять молчит, а я, понимая, что он ещё не всё сказал, боюсь нарушить эту тонкую атмосферу.
– Я тебе говорил уже, что меня бабушка воспитывала в пуританском духе. Она была неласковым человеком. Не знаю, может быть, потому что прошла войну… Она и мне говорила, что мужику незачем лизаться. А мне всё время хотелось ласки. Безумно хотелось ласки… Может, потому я и… поддался… тогда… – Ванька опять замолкает. – Знаешь… Ты действительно стал для меня всем, потому что дал мне то, чего у меня до тебя не было. И поэтому мне тебя всё время не хватает, – наконец он поднимает на меня глаза. – Ты и впрямь для меня и мама, и папа, и бабушка… Все в одном лице. Ты для меня – что-то большое, тёплое, родное…
– Я же твой брат!
– Ты больше, чем брат… Ты – друг! Сказать всё я смогу только тебе. И сейчас, и в будущем. Кто бы рядом со мной ни находился.
– Даже Рита?
– А часто ли мужчины говорят жёнам всё? Я не имею в виду измены. Выплакать свою беду можно не каждому. Потому что не каждый тебя поймёт. Ты же сам говорил, что даже Даше не сможешь сказать больше, чем мне. Верно?
– Конечно, – может быть, слишком поспешно соглашаюсь я, поскольку сразу вспоминаю про Таню. Хотя и Ваньке я боюсь про неё сказать.
– Вот видишь!
– Знаешь, Ванюха… Я вот тебя слушаю, и мне так совестно перед тобой. Ты прости меня. Я действительно сейчас так занят…
– Ну ты мне ещё это объясни! – обрывает он. – Сашка… Я ведь говорил всё не для того, чтобы вогнать тебя в стыд. Мы с тобой взрослеем. Ты – на своём уровне, я – на своём. Вокруг нас появляются другие люди, которые в нас нуждаются. Кирилл Сергеевич, Сергей Александрович с Юрой… Кстати, заехал бы к ним. Ждут они тебя очень.
– Вот завтра и заеду.
– Я хотел сказать, что таких людей будет всё больше и больше… И это хорошо! Мы не должны жить для себя. И всё-таки давай будем находить время друг для друга, ладно?
Ванька опять смотрит на меня так, что я снова тону в его глазах. Не могу удержаться, целую его в лоб.
– Я очень люблю тебя, братишка… – и прижимаю его лицо к своему.
– Мой Сашка, – бормочет он. – С тобой мне никогда ничего не страшно. Даже когда ты далеко…
Кирилла Сергеевича разместили в санатории вполне сносно. Главное, номер персональный! В общем, тут я спокоен.
Был в Облздраве. Провёл с Ольгой Николаевной ещё один сеанс. Поговорили про обеспечение. Обещала…
Потом был в академии. Сергей Петрович предложил направить к нам на практику двух-трёх старшекурсников-травматологов. Буду советоваться с Кириллом Сергеевичем. Я не думаю, что к нам попадут лучшие. Больница вдали от электрички, добираться трудно, и это серьёзная проблема для возможных сотрудников.
Сижу в кабинете Шахлатого. Не могу к нему не зайти. Уж очень мне нужно знать, что за человек Стариков, который называет его другом своей семьи.
– И как ты отважился? – с улыбкой спрашивает Михал Михалыч.
– Выхода другого не было. Пришлось. Я в Булуне несколько раз ассистировал при таких операциях. Там поножовщины было достаточно.
– Будем считать, парню повезло, что ты не побоялся делать это сам.
– Знаете, Михал Михалыч, я стараюсь работать по принципу «глаза боятся, а руки делают» и, когда у меня возникают сложности, то не борюсь с интуицией. Порой руки всё делают как будто сами. Вообще там сейчас из-за всяких административных дел мало времени остаётся на чистую медицину.
– Трудно? – В голосе Шахлатого я слышу сочувствие.
– Честно? Очень.
– Ничего. Сможешь! Вот придёт твой главный, и тебе станет легче.
– Жду не дождусь, Михал Михалыч. А кстати, что за человек Стариков? Он собрался предложить больнице финансовую помощь в благодарность за сына.
– Неприятный человек. Он не способен на бескорыстные поступки. Во всём ищет выгоду. Не люблю его, но приходится улыбаться. Его сын Саша учился в школе в одном классе с моим внуком. Дружат они. Саша у нас в доме часто бывает. А после того как его родители развелись, особенно часто. Ведь отец отсудил его у матери. Он, видимо, хочет сделать из него своё подобие. И, я бы сказал, пытается плохо влиять на сына. А молодёжь всё впитывает, как губка. Саша ещё, по-моему, его боится… Но, на удивление, старается противостоять влиянию папы. Говоришь, Стариков предложил помощь?
– Собирался предложить, но уехал по делам, не дождавшись, пока сын проснётся.
– Да уж, отец ещё тот… Будь с ним поосторожнее. А его Сашку мне жалко.
Торможу у ворот Сергея Александровича. Это мой последний на сегодня визит. Охранники со мной очень тепло здороваются.
– Хозяин дома? – интересуюсь я.
– Да, только что приехал.
Вхожу в дом.
– Сергей Александрович, Саша приехал! – кричит Виктория, едва увидев меня.
И вот мы уже обнимаемся с хозяином.
– Виктория! Ужин сегодня на троих! – сообщает он, не выпуская меня из объятий. – Ну наконец ты про нас вспомнил!
– Да не забывал я про вас, честное слово!
– Шучу я. Мне Ваня всё рассказал, как ты там крутишься. Как Кирилл Сергеевич устроился?
Понимаю, что «разведка доложила точно».
– Хорошо устроился. Персональный номер! Теперь туда буду к нему на доклад ездить.
– А как тот парнишка с ножевым ранением?
– Потихоньку идёт на поправку. Его папаша приезжал. Наорал на меня за то, что я его оперировал, а потом извинялся. В общем, какой-то крутой. Стариков фамилия.
– Стариков? Известная персона, – мой собеседник недобро хмыкает. По его тону можно сразу сказать, что этот бизнесмен известен ему не с хорошей стороны.
– Извинялся, говоришь…
– Да. Спросил, сколько он мне должен.
– За жизнь сына? – глаза Сергея Александровича округляются.
– Ну да! Потом хотел поговорить со мной о том, что он может сделать для больницы.
– Не знаю… Я с ним знаком и могу сказать, что просто так он денег не отдаёт. Он их очень любит, – Сергей Александрович хмурится. – Ладно, бог с ним, со Стариковым! У меня к тебе тоже есть разговор.