Страница 17 из 23
– Тогда позвони мне. Я на связи. Если только не буду в операционной. Ты выспался хоть чуть-чуть после ночи?
– Угу! Ленка сказала, что у нас классная команда и, если бы не дочка, сама бы сюда приходила помогать, – Павел смеётся.
– Ладно, езжай! – я машу рукой и делаю шаги к лестнице.
– Александр Николаевич! – бросается ко мне папаша.
Останавливаюсь.
– Александр Николаевич! Я прошу у вас прощения. Вы мне разрешите увидеть Сашу?
На мгновение задумываюсь.
– Пойдёмте. Я как раз иду сейчас туда. Предупреждаю сразу, – сменив гнев на милость, объясняю я по дороге, – я принял больницу два дня назад. Сегодня мой третий день. Всего сделать мы, конечно же, ещё не успели. Но мы сделаем! Вот в выходные лифт будем ремонтировать. Ночью вашего сына мы с братом и охранником на руках в операционную поднимали.
Зачем я это говорю, я не знаю. Почему-то захотелось ему это сказать. На площадке второго этажа слышу доносящийся из коридора сильно раздражённый голос Елены Михайловны.
– Слушай, Нюра! Если ещё хоть раз я такое увижу, то я тебя выгоню. Поняла? Сама ночами буду мыть больницу, но тебя я выгоню к е… – и дальше следуют совсем уж мужские выражения.
– Повезло мне со старшей сестрой, – я хмыкаю в ответ на вопросительный взгляд Сашиного отца. – Это она мне вчера во время операции помогала. Отличный, кстати, специалист! Одну минуту… Елена Михайловна! Можно вас?
– Иду! – отзывается она, выходит на площадку и сразу докладывает: – Александр Николаевич, Сашу накормили внутривенно, он сейчас спит. Температура в пределах нормы для его случая.
– Спасибо.
Понимаю, что Шитова кроме своих непосредственных обязанностей приняла на себя ещё и заботы обычной медсестры.
– Его ещё Светлана Сергеевна посмотрела. Ей не понравилось, как он дышит. Видимо, удар в грудь был сильный.
– Через пару дней сделаем ему рентген, сейчас его трогать нельзя. Кстати, познакомьтесь – это Сашин отец.
– Здравствуйте, – папаша сам здоровается первым. – А почему накормили внутривенно?
– Вы понимаете, что сейчас у него внутри? И что с ним будет, если он будет есть, как обычно? Его тогда уже никто не спасёт, – объясняю я. – Через несколько дней начнём кормить нормально, и то понемногу…
– Понятно… – озадаченно произносит он.
– Елена Михайловна, – переключаюсь я, – потом посмотрите с Павлом Николаевичем все палаты. Больница заполнена наполовину, значит, можно выбрать палаты получше и перевести туда всех, кто у нас лежит, создав им приличные условия. Освободившиеся будем потихоньку ремонтировать своими силами.
– Александр Николаевич, вы ещё и телепат! Мы с Павлом, когда вы отдыхали после операции, как раз про это и говорили, – она улыбается.
Входим в палату. Саша спокойно спит. Он слегка бледен, но выглядит вполне нормально.
– Саша! – бросается к нему отец.
– Вы хотите его разбудить? Ему сейчас лучше спать как можно больше.
– А когда он проснётся?
– Вот этого я не знаю. Снотворного ему не давали и не хотим. Пусть сон будет естественным, – поясняю я. – Можете подождать, пока он проснётся.
– Да?
Ответить не успеваю. Входит Семён Викторович.
– Александр Николаевич, я, кажется, скоро начну верить в ваши химеры. Два сеанса, а я уже просто бегаю. Тошнота почти прекратилась! Скажите, как по-вашему, сдвиги уже есть?
– Ну вы же сами их чувствуете! А что до глобальных, то я вам это скажу где-нибудь после десятого сеанса.
– Буду ждать. Вчерашний аппендицит вы мне передаёте или будете сами вести?
– Аппендицит передам вам, а вот Сашу буду вести сам, – и обращаюсь к отцу: – Пойдёмте. Могу вам для ожидания предложить только кабинет главного врача. Когда Саша проснётся, вас к нему позовут.
Захожу в кабинет, где ждёт отец Саши Старикова.
– Александр Николаевич, извините… Можно с вами пару слов?
– У меня сейчас есть полчаса.
– Я тут подумал… – он неожиданно для меня слегка запинается. – Я могу что-нибудь сделать для всей больницы? Ну в благодарность…
Хорошо хоть думать начал! И на том спасибо.
– Можете, если захотите. Сами видите, какое наследство мы получили.
Я говорю «мы», потому что с особым удовольствием ощущаю вокруг себя уже действительно группирующуюся команду.
– Я бы мог…
И в это время звонит мобильник. Павел.
– Извините, – говорю я. – Слушаю тебя, Павел!
– Саша, нам могут отпускать молоко и мясо по себестоимости, если мы будем у них проводить профосмотры бесплатно. Что скажешь?
– Будем. Только не мы к ним, а они к нам. У нас специалистов на выезд нет. Сам понимаешь. Попытайся так договориться.
– Этот вопрос мы уже решили. Они будут приезжать к нам на своём автобусе.
– Отлично! Паша, ты прекрасный переговорщик! – благодарю я его.
Сашин отец внимательно слушает наш разговор.
– Ну вот. Кажется, мы будем с молоком и с мясом, – удовлетворённо говорю я. – Так что, вы сказали, можете?
– Я бы мог…
В этот момент звонит уже его телефон.
– Да! Привет!.. Что ты сказал?.. Почему так дорого?.. Как это не дают дешевле!.. Ну ты и олух!.. Я сейчас же приеду!
Он прячет трубку и смотрит на меня.
– Извините, Александр Николаевич. Дела у меня… Мне надо срочно ехать. Тем более я убедился, что Саша в надёжных руках.
Так и хочется пожелать ему попутного ветра в… то место, в которое уколы делают. Сын только после операции, а он не может дождаться, пока он проснётся. Отец называется! Надо будет как-то аккуратно сказать Саше про его визит, чтобы не думал, что его бросили.
– Сашенька, а ты не надорвёшься? – тихо спрашивает Кирилл Сергеевич. – С таким-то ритмом жизни…
– Ну а что мне ещё остаётся делать? Сами ведь знаете, есть такое слово – «надо».
– М-да… – он вздыхает. – Чувствую, залежался я тут. На работу пора.
Скручиваю фигу своему учителю.
– Видели? Сначала реабилитация, а потом уже остальное. Санаторий ваш в Сестрорецке. Место там хорошее. Буду к вам приезжать с докладами.
– Да ты пойми: то, что ты рассказываешь, так мне интересно, что я хочу сам принимать в этом участие! Я, может, молодость хочу вспомнить! Так, чтобы всё сначала. Я уже понял, что тебе там удалось за эти дни собрать хорошую команду. Я тоже хочу в ней состоять!
– У вас что – нетерпёж?
– Да, нетерпёж! Я по работе соскучился! Хоть меня тут разные гости и развлекают, но я скучаю без живой работы! Да и бумажки всякие писать мне уже надоело.
– А что за бумажки? – осторожно интересуюсь я.
– Да так… Мысли всякие на кардиологические темы… Так сказать – на личных впечатлениях. Может, кому-нибудь пригодятся… – уклончиво отвечает Кирилл Сергеевич. – Я же для этого тебя гонял за литературой!
Меня осеняет – он ещё и наукой занимается!
– Короче, Сашенька, обещай мне, что перед моим санаторием ты хоть на денёк меня привезёшь на моё место работы. Я хочу всё сам посмотреть и со всеми познакомиться. Обещаешь?
– Обещаю, – я прикидываю, как такую поездку втиснуть в мой график. – Только блажь всё это. Вам сначала здоровье надо окончательно восстановить.
– Это не блажь!
– Ну да, – не даю я ему закончить и неожиданно для себя выношу вердикт: – Это комсомольский задор. «Задрав штаны» – и так далее…
– А вот над этим смеяться не надо, – несколько суховато произносит Кирилл Сергеевич. – Раньше комсомольский задор горы сдвигал.
Но меня уже занесло…
– Сдвигал! Только те идейные, кто зазывал вас на все эти бескорыстные подвиги, при первом же удобном случае хапнули себе по максимуму и либо горя не знают, прихватив результаты вашего труда, либо после бандитских разборок на кладбищах лежат. А где такие, как вы, кто во имя Отечества великие дела свершал, терпя разные лишения? При них только одни лишения и остались да труд ради куска хлеба без масла. Разве вы этого не видите?
– Сашенька… Ты говоришь совсем о другом. В каждом стаде есть паршивая овца.