Страница 46 из 59
Первым таким источником стали накопления населения, «законсервированные» в развивающихся странах и в странах «новых центров роста». Эти накопления стали результатом высоких темпов роста развивающихся стран на фоне низких темпов роста передовых экономик. Учитывая низкий уровень социальных затрат и потребления, возник перекос в накоплении и эффект, когда «совокупный рост сбережений в мире значительно опередил планируемый прирост инвестиций» (Алан Гринспен). Для преодоления угрозы инвестиционного голода, угрожавшего развитым экономикам крахом, были задействованы и новые инструменты — кредитно-потребительские пирамиды, инвестиционные программы новоявленных инвестиционных банков и хэдж-фондов, которые позволили быстро «активизировать» этот ресурс.
Вторым источником стали реальные и привлекательные индустриальные, инфраструктурные и ресурсные активы развивающихся стран. Инструмент — «ссудная» игра финансовых игроков, представляющих ведущие экономики мира, на временное «повышение» стоимости активов развивающихся стран и их вовлечение в кредитный оборот. Эта операция позволила обеспечить горячие финансы активами «живой экономики» («реального сектора», как сейчас принято говорить) с возможностью последующих спекуляций и перераспределения этих активов с помощью политики «дефолтирования». Благо, глобальный финансовый капитал имел реальную возможность контролировать и планировать одновременно процесс капитализации, мониторинговые оценки (многочисленные рейтинговые агентства и формирование мнения с помощью глобальных медиа) и дальнейшее перераспределение в новые производственные и геоэкономические связи.
В качестве примера: обратите внимание на динамику переоценки стоимости компаний России, Украины, Казахстана и других развивающихся стран за десятилетие, предшествующее фазе финансового кризиса и рецессии. Поднятие и падение стоимости — в разы, а в некоторых случаях — в десятки раз. И это не «пылесосы» из «новой экономики», а компании с индустриальным ядром.
Вместе с тем, за счет новых инструментов новоявленного финансового капитализма был произведен эффект, характерный и логичный для капитализма с его неравномерностью развития. Стимул к развитию развивающихся экономик (будь то «драконы» — эти «фабрики-утилиты», южноамериканские периферийные экономики или трофейный пост-социалистический анклав), выравнивание развития «старых» и «новых» с неизбежностью порождало конфликт между моделью спекулятивных прибылей и «обществом потребления».
Новые доходы и стандарты жизни сопровождались повышением технологических укладов и общей конкурентоспособности обществ. А преодоление неравномерности развития «взрывало» глобальный финансовый капитализм изнутри. Все попытки консервировать развитие извне, сдерживать качественный рост оборачивались новыми конфликтами и неэкономическими способами ведения конкуренции. Ближневосточные войны и «управляемый хаос» в Африке — яркий тому пример. Неслучайно и сегодня возможная война США и Китая, как результат текущего кризиса, стала в прогнозах 2007–2009 годов одной из самых распространенных тем среди интеллектуалов с апокалиптичными настроениями.
Обобщая, можно предположить, что новый трансформационный кризис разворачивается в такой последовательности:
— начало 80-х — экономическая несостоятельность двух «полюсов», сначала СССР, а затем и США как результат неэффективности конкуренции ВПК, рухнувших после НТ-революций 70-х;
— формирование виртуализированной «новой экономики» и использование сырьевых и индустриальных «трофеев» распавшегося соцлагеря (1990-е);
— серия спровоцированных кризисов глобализированных финансовых рынков отдельных стран и регионов (Индонезия, Малайзия…);
— дефолтирование развивающися стран (Мексика, Россия, Аргентина);
— крах «новой экономики» и перераспределение заимствованных финансовых ресурсов на ипотечный, фондовый рынок и рынок межгосударственных заимствований, спекуляции с сырьем;
— управляемый кульминационный этап — будущий развал долларовой системы и перераспределение обесценивающихся (в долларовом эквиваленте) активов реальной мировой экономики в пользу глобальных финансовых спекулянтов, контролирующих ФРС и систему «национальных банков». И как свидетельствуют последние прогнозы МВФ, только в 2009 году мир ждет завершающая острая фаза кризиса — Новая глобальная Депрессия.
Ключевая проблема завершающей, самой острой фазы трансформационного кризиса состоит в том, что на фоне трансформаций геополитической архитектуры и экономических потрясений ключевой центр экономической власти — финансовая власть США и космоэкономический капитал пошли по пути глобальной спекуляции. Еще в середине первого десятилетия 2000-х кризис казался прогнозируемым и управляемым. Действительно, о грядущем крахе и изменении миропорядка писали многие — в диапазоне от Сороса, Рубина, Ларуша, Хабермаса до россиянина Хазина и наших отечественных экономистов Гееца, Пахомова и др. Но спекулятивная фаза, символически связанная с решениями ФРС 2003 года по «удешевлению» доллара, оказалась неожиданной для них.
Откровением прозвучала осенью 2008 года гневная критика финансовых властей со стороны канцлера Германии Меркель: позволив крупнейшим банкам и финансовым институтам работать без достаточного контроля со стороны государства, США поступили безответственно по отношению ко всем мировым рынкам (Associated Press, сентябрь 2008 года).
Можно предположить, что обвальная рецессия 2008 года, больно ударившая и по развитым странам, и особенно сильно — по развивающимся, которые опираются на т. н. «старую индустрию», — необязательный и опасный поворот в развитии всего трансформационного кризиса. Под угрозой оказалось даже экономическое единство лидера макрорегиональной интеграции — ЕС. Поэтому европейские лидеры назвали виновных. Более того, на последней встрече стран «20» в Берлине (февраль 2009 года) президент Франции Саркози отметил необходимость «создавать капитализм с основ», в том числе — и его моральную составляющую. Такой вот нешуточный обмен ударами.
Это как раз тот случай, когда войны, революции и кризисы можно прогнозировать, но невозможно спрогнозировать конкретные поводы и мотивы начала этих войн, революций и кризисов. Решения Алана Гринспена в 2003 году и сознательное банкротство таких финансовых гигантов, как Lehman Brothers в 2008-м так же сложно было спрогнозировать, как и убийство крон-принца Франца Фердинанда в 1914-м.
На наших глазах и при нашем, к сожалению, пассивном участии происходит смена эпох в истории и «смена вех» в сознании и культуре.
Особенность выхода из «американского цикла»:
— ускорение макрорегиональной интеграции (ЕС, НАФТА, МЕРКОСУР, АТЭС, ШОС-ЕврАзЭС…);
— переход к мультивалютной системе. Формирование новой финансовой системы, с опорой на сильные региональные валюты, которые будут иметь функцию резервных;
— усиление конфликтов на региональном уровне за геоэкономические ресурсы (природный ресурс, конкурентные активы и их транснационализация, человеческий капитал);
— появление новых моделей индустриального и многоукладного капитализма, которые будут существенно отличаться от «ковбойского капитализма» США, «социального рынка» Европы и пост-социалистических административно-корпоративных моделей. «Азиатский», «латиноамериканский» и прочие модели с опорой на собственную социальную организацию существенно изменят не только политическую, но и привычную экономическую карту мира.
Эпоху империализма и элитаризма сменяет эпоха макрорегиональных империумов и глобальных правительств.
Времена Модерна и Пост-Модерна с их «войнами народов» и «конфликтом цивилизаций» сменяет Новый Модерн и глобальная «фьюжн»-цивилизация (термин определен автором материала), мультикультурализм и геокультурное проектирование.
Но регионализация не должна создавать иллюзию локализации. Как тут не вспомнить «единство многообразия». Цивилизация становится глобальной в мелочах. Прошлые цивилизации включаются в уклад единой всемирной культуры (как нации становятся частью региональных мега-обществ, несмотря на прогнозы г-на Хантингтона). Этно-культура остается тонким слоем традиции на новых стандартах и медиа-стереотипах.