Страница 99 из 204
Наиболее опасным соперником в Средиземном море после войны англичане считали Францию. Для неё Средиземное море также представляло важнейший путь к её колониальным владениям в Северной и Экваториальной Африке.
Франция стремилась укрепить свои морские базы, расположенные поблизости от английских. Так, против Мальты усиливалась Бизерта, против Порт-Саида — Александретта. Франция увеличивала в Средиземном море свой подводный и воздушный флот, строила новые подводные военные корабли.
Таким образом, оказывая дипломатическую поддержку Италии, Англия вела борьбу против Франции в бассейне Средиземного моря. Это, разумеется, вовсе не означало, что британская дипломатия собиралась поступиться своими интересами в пользу Италии,
Локарнская политика «замирения» обусловила дальнейшую перегруппировку сил на мировой арене. Она вела к созданию блоков и комбинаций, вызывавших новое обострение империалистические противоречий, порождавших новые агрессивные планы, которые могли содействовать приближению войны.
«Относительная стабилизация и так называемое «замирение» Европы под гегемонией англо-американского капитала, — отмечала резолюция XIV съезда ВКП(б), — привели к целой системе экономических и политических блоков, последним из которых является конференция в Локарно и так называемые «гарантийные договоры», остриём своим направленные против СССР. Эти блоки и договоры, прикрываемые якобы пацифистской Лигой наций и фальшивой шумихой II Интернационала о разоружении, означают по сути дела не что иное, как расстановку сил для новой войны».
Политика Штреземана после Локарно. Политика «замирения» оказалась несостоятельной прежде всего в отношении Германии. Формально Локарнские соглашения были приняты германскими правящими кругами. Правда, нацисты и другие реакционно-националистические партии разыграли комедию шумной оппозиции против Локарно, но гарантийный пакт был ратифицирован Рейхстагом.
Однако германские правящие круги по-своему понимали значение Локарнских соглашений для политики «возрождения» Германии.
Выступая на заседании Рейхстага 24 ноября 1925 г., Штреземан убеждал германскую буржуазию не требовать немедленного результата его борьбы за «возрождение» Германии, а вооружиться выдержкой и терпением. Он уверял, что так называемый «дух Локарно» означает для Германии новую фазу борьбы против Версальского договора на путях активной международной политики Германии. «Значение духа Локарно в том, — говорил Штреземан, — что отныне уже нет германского вопроса, а есть европейский и международный вопрос. Политика Локарно исключает политику насилия в отношении Германии. Локарно означает возрождение немецкой свободы».
В частной корреспонденции, которую вёл Штреземан в этот период с виднейшими представителями германского империализма, он высказывался гораздо более откровенно относительно использования Локарнского пакта для возрождения экономической и военно-политической мощи Германии. Штреземан сравнивал Локарно с временным перемирием для накопления сил к будущей войне. «Я предвижу в Локарнском пакте получение Рейнской области и возможность возвращения немецких территорий на Востоке», — писал Штреземан 27 ноября 1925 г. депутату Неделю, представителю реваншистских кругов Германии.
Замыслы Штреземана понимали и одобряли такие виднейшие представители германского империализма, как, например, князь Бюлов. В письме его к Штреземану от 26 декабря 1925 г. Локарнский пакт изображался как «краеугольный камень мирного восстановления Германии». «Будучи в борьбе с обоими полушариями и окружённые со всех сторон, мы долго не продержимся, — писал Бюлов, — но теперь время за нас. Ненависть, гнев и злые страсти не должны нами руководить. Теперь на базе новых возможностей можно итти вперёд. Но перед нами должны итти осторожность, терпение, выдержка», французский журналист Жорж Блондель, часто встречавшийся со Штреземаном, рассказал в своей книге «Триумф германизма» о замыслах германской дипломатии в этот период.
«Считая себя, вероятно, первым дипломатом в Европе, — писал Блондель, — Штреземан надеялся достигнуть при помощи дипломатии нужных ему результатов. Он понимал, что новая война была бы сейчас для Германии катастрофой. Он пытался подготовить почву для пересмотра договоров и такой организации Европы, в которой Германия играла бы главную роль». В основе всех планов Штреземана была одна цель — уничтожение Версальского договора.
Штреземан никогда не имел в виду лойяльно соблюдать Локарнские соглашения. Он стремился прежде всего к фактической отмене военного раздела Версальского договора; уничтожение междусоюзнического контроля и эвакуация Рейнской области являлись для него первым шагом в этом направлении, Штреземан надеялся также использовать для этой цели Лигу наций, будучи убеждён, что Германия в любой момент покинет Лигу, если та отвергнет идею мирной ревизии договоров. «Штреземан не питал доверия ни к Лиге наций, ни к Англии, — рассказывает Блондель. — Но он был дипломатом по темпераменту и в желал политики катастроф. «Скажите вашим соотечественникам, — вкрадчиво заявил он мне однажды, — что Франция должна помочь восстановлению Германии. Это выгодно также и для неё. Нужно предать многое забвению. Война есть война. Она всегда приводит к разрушениям»».
«Густав Штреземан был для нас опасным противником, — заключал Блондель, — хотя его политика по внешним признакам и отличалась от гитлеровской, он подготовил путь Гитлеру».
Советско-германские отношения после Локарно. Наряду с «замирением» буржуазной Европы локаринская политика предусматривала организацию антисоветского блока, в котором видное место должна была занять Германия. Об этом достаточно откровенно заявляли многие политические деятели Англии и Франции. Ормсби Хор говорил, например: «Конференция и Локарно должна была решить вопрос, будет ли Германия «читать свою судьбу связанной с судьбой великих держав или же она будет работать вместе с Россией… Значение Локарно огромно… Оно означает, что нынешнее германское правительство отходит от России и связывает свою судьбу с западными державами».
В принципе Германия ничего не имела против участия в антисоветском блоке. Но в условиях, когда её вооружённые силы ещё только восстанавливались, всякого рода военные комбинации могли иметь для неё лишь перспективное значение. Подчинять же свою политику интересам других стран, играть роль «континентальной шпаги» для кого-либо немцы не хотели. Притом непосредственные экономические интересы Германии вынуждали её придерживаться пока добрососедских отношений с СССР. Наконец, германская дипломатия охотно пользовалась угрозой своего дальнейшего сближения с СССР в целях шантажа и давления на политику западноевропейских держав. Участвуя в локарнских переговорах, Германия не забывала о задаче упрочить свои экономические связи с СССР. 12 октября 1925 г. в Москве, за 4 дня до подписания Локарнских соглашений, она заключила с СССР экономический договор, регулировавший ряд важных хозяйственных и юридических вопросов. Одновременно германский банк подписал соглашение с советским торгпредством в Берлине о предоставлении СССР краткосрочных кредитов.
Вскоре после Локарнской конференции возник вопрос о вступлении Германии в Лигу наций. Этот вопрос обсуждался уже во время переговоров, происходивших с 9 февраля до 16 октября 1925 г. сначала между Францией и Англией, а затем между этими двумя державами и Германией. Союзники настаивали, чтобы Германия вошла в Лигу наций и безоговорочно приняла на себя соблюдение всех обязательств её устава.
Вступление Германии в Лигу наций могло явиться новым шагом на пути к созданию антисоветского блока. Содержание статьи 16 статута Лиги было таково, что она могла служить орудием стран-победительниц для использования Германии в войне против СССР. Ввиду этого советская дипломатия сочла необходимым принять предупредительные меры.
23 ноября 1925 г. заместитель народного комиссара иностранных дел Литвинов сделал заявление представителям иностранной печати об отношении СССР к Лиге наций.