Страница 182 из 204
Вскоре английская дипломатия от воздействия на прессу перешла к прямому давлению на правительство Чехословакии. Гендерсон телеграфировал из Берлина в Лондон, что германские войска стягиваются к чехословацкой границе. Вслед за тем пришло сообщение, что правительство Чехословакии ответило на военные мероприятия Гитлера немедленной мобилизацией; она прошла весьма дружно, быстро и организованно. Чехословацкая армия в полной боевой готовности придвинулась к границе, ожидая сигнала, чтобы дать решительный отпор нападению фашистов.
В Лондоне встревожились. В беседах с чехословацким посланником Массариком Галифакс настойчиво убеждал его, что необходимо предупредить войну, дав удовлетворение требованиям судетских немцев. Всё же правительство поручило Гендерсону запросить германское правительство, какую цель преследует передвижение немецких войск к границе Чехословакии. С обычной наглостью Риббентроп ответил английскому послу, что Лондону нечего беспокоиться: происходят обычные «передвижения местного характера».
Тут же Риббентроп, упомянув о гибели двух немцев на чехословацкой границе, разразился угрозами по адресу Чехословакии. «Они (т. е. чехи), уверял он меня, будут уничтожены, женщины и дети все вместе, — записывает слова Риббентропа Гендерсон. — Когда я заметил, что смерть двух немцев является, конечно, прискорбным фактом, но что лучше смерть двоих, чем гибель сотен тысяч на войне, — он ответил, что каждый немец готов умереть за свою родину».
Всё же скрепя сердце британское правительство сочло необходимым предупредить немцев, что дальнейшая концентрация германских войск у границы Чехословакии неминуемо вызовет мобилизацию вооружённых сил Франции. Тогда и Великобритании не удастся более остаться в стороне. Услышав это, Риббентроп окончательно утратил самообладание. Он в ярости ответил Гендерсону, что если произойдёт война, если она примет всеобщий характер, то виновницей этого будет Франция. Что касается Германии, то, как и в 1914 г., она примет вызов.
Бешенство Риббентропа не было случайным взрывом. Германскому правительству было известно, что Франция, напуганная военными мероприятиями немцев против Чехословакии, пытается заручиться помощью со стороны Англии на случай вооружённого конфликта между своей союзницей и Германией. Правительство Даладье настроено было панически. С одной стороны, Германия с Италией могли ударить против Франции из Испании, где с их помощью восторжествовал фашизм; с другой — та же Германия грозила обрушиться на восточную границу Франции, в случае если бы последняя выступила на помощь Чехословакии. Дипломатия Даладье старалась сделать всё, чтобы застраховать себя против испанской опасности. Для этого правительство Даладье сочло необходимым окончательно отмежеваться от испанских республиканцев. Ещё 12 апреля 1938 г. Даладье предупреждал их, что «правительство не допустит, чтобы угроза нависла над границами Франции, над её путями сообщения и колониями». По поводу бомбардировки фашистскими самолётами пограничных городов тот же Даладье заявил в Палате депутатов, что «не имеет возможности установить национальность аэропланов, сбросивших бомбы». Французское правительство вновь наглухо закрыло испанскую границу. Свою поддержку фашизма в Испании оно проводило под флагом обеспечения мира и безопасности границы на Пиренеях. Это означало полную блокаду республиканской Испании. Правящие круги Франции во имя сохранения своего классового господства предпочитали иметь соседом фашиста Франко, нежели испанский народный фронт. Недаром заявлял Фланден, вождь республиканской группы «Alliance democratique», представлявший в Палате интересы крупного капитала: «Политика, направленная против Франко, противоречит французским интересам и диктуется Москвой».
Правительство Чемберлена не могло не оценить стараний Даладье доказать умеренность и благоразумие господствующих групп французской буржуазии. Английская дипломатия уверенно опиралась на французского классового союзника. Она рассчитывала, что и Гитлер не рискнёт на такую войну, где Германия могла бы оказаться перед лицом англо-французской коалиции, которую поддержали бы ещё Чехословакия и Советский Союз. Действительно, не будучи ещё уверен в своём военном превосходстве, Гитлер не решился открыто напасть на Чехословакию. Он предпочёл пойти другим путём, используя готовность единомышленников Чемберлена купить мир ценой расчленения Чехословакии.
Судетской партии Генлейна дан был соответствующий наказ. 26 мая 1938 г. она возобновила переговоры с чехословацким правительством, приняв за основу предложенный ею «национальный статут» Судетской области. Так выигрывалось время, необходимое Гитлеру для окончательного сговора с англичанами и французами.
Миссия Ренсимена и нажим англо-французской дипломатии на Чехословакию. В середине июля 1938 г. один из видных представителей «клайвденской клики», маркиз Лондондерри, вновь отправился в Берлин для встречи с Гитлером, Герингом и Риббентропом. Плодом этих переговоров явилось «личное послание» Гитлера Чемберлену. Его привёз в Лондон 18 июля и вручил Галифаксу адъютант Гитлера капитан Видеман.
Предложения Гитлера подверглись обсуждению в Париже, куда 19 июля прибыл Галифакс вместе с английской королевской четой. В совещаниях приняли участие Даладье и Боннэ. Англо-французские переговоры происходили под покровом величайшей тайны. Как выяснилось впоследствии, предложения Гитлера были признаны приемлемыми. В Париже были вынесены решения, которые вскоре и были положены в основу злополучного Мюнхенского соглашения.
22 июля 1938 г. Англия потребовала от Чехословакии, чтобы ею были приняты решительные меры для «умиротворения Европы». Чехословацкое правительство ответило, что готово рассмотреть «карлсбадские пункты» Генлейна, т. е. программу территориальной автономии Судетской области, выработанную партией судетских немцев. Но оказалось, что Генлейн и его единомышленники уже не удовлетворяются своими прежними требованиями. 29 июля 1938 г. Генлейн выступил в Бреславле с публичной декларацией, в которой провозгласил принципы гитлеровского пангерманизма: все немцы в любой стране должны подчиняться «только немецкому правительству, немецким законам и голосу немецкой крови».
Английская дипломатия решила произвести самый энергичный нажим на чехословацкое правительство. 3 августа прибыл в Прагу уполномоченный Чемберлена Ренсимен, один из магнатов лондонского Сити. Ему было поручено стать «беспристрастным посредником» между сторонами и в кратчайший срок привести их к соглашению. В Берлине отлично понимали истинную цель миссии Ренсимена. Чтобы содействовать её успеху, фашистское правительство Германии приняло демонстративно устрашающую позицию. В ряды армии были призваны запасные; на западных границах Германии открыто сооружались новые укрепления; для нужд армии проводились реквизиции; над территорией Чехословакии непрерывно летали германские самолёты; отпуска государственным служащим в Германии были отменены; объявлена была регистрация врачей и сиделок. Недалеко от Данцига и Польского коридора организованы были военные манёвры. На них присутствовал сам Гитлер. 22 августа вместе с регентом Венгрии Хорти, прибывшим в Германию, Гитлер отправился в Киль. Там произведён был смотр нового германского военного флота. Оттуда Гитлер со своим гостем проследовал на Гельголанд, превращенный в грозную морскую крепость. Иностранным военным атташе продемонстрирована была мощь боевого флота гитлеровской Германии. 110 современных военных кораблей, 37 подводных лодок, новый линкор «Гнейзенау» производили манёвры на глазах приглашённых гостей. На суше иностранцам показаны были танки, бронемашины, моторизованная пехота; в воздух поднимались мощные эскадрильи боевой авиации. Всё было рассчитано на то, чтобы создать впечатление несокрушимой силы немецкой военной машины.
Устрашающая демонстрация военной мощи фашистской Германии была использована Ренсименом для того, чтобы напугать чехословацкое правительство и сделать его более сговорчивым. Грозя чехословакам, что в случае войны они будут раздавлены полчищами Гитлера, посланец Чемберлена настойчиво требовал от Бенеша дальнейших уступок.