Страница 122 из 204
Правда, в интересах сохранения добрососедских отношений с Германией советская дипломатия предпринимала шаги, могущие упрочить советско-германское сотрудничество. Так, по инициативе правительства СССР была заключена конвенция о согласительной процедуре 1929 г.; 24 июня 1931 г. подписан был протокол о продлении советско-германского договора 1926 г.
Эти мероприятия советской дипломатии сопровождались актами, направленными к охране мира и укреплению сотрудничества и с другими странами. 17 декабря 1929 г. был подписан протокол о продлении договора 1925 г. с Турцией; 7 марта 1931 г. — Дополнительный к нему протокол; 6 мая 1931 г. — протокол о продлении договора 1926 г. с Литвой; 30 октября 1931 г. — протокол о продлении договора 1925 г. и относящихся к нему протоколов с Турцией.
Пакты о ненападении содержали обязательства сторон не участвовать во враждебных блоках, обязательства об экономическом ненападении, о неучастии в экономическом и финансовом бойкоте и т. п. В договоре с Францией, заключённом в 1932 г., было предусмотрено, помимо того, взаимное обязательство невмешательства во внутренние дела и «недопущения существования на территории одной стороны военных организаций, имеющих целью борьбу против другой стороны, или организаций, присваивающих себе роль правительств или представительств всех или части территорий другой стороны».
Пакты о ненападении предусматривали также отказ от всякого акта насилия, нарушающего целостность и неприкосновенность территории или политическую независимость другой стороны, без различия того, совершаются ли эти акты после объявления или без объявления войны.
Усилия советской дипломатии, направленные к упрочению мира, были тем более своевременны, что давно назревший взрыв версальско-вашингтонской системы фактически начался. Более того, он привёл к возникновению первого очага войны и к «вползанию» всего капиталистического мира во вторую мировую войну.
Этот очаг зажгла на Дальнем Востоке империалистическая Япония, использовав благоприятно для неё сложившуюся международную обстановку.
Глава семнадцатая
Образование очага войны на Дальнем Востоке (1931–1933 гг.)
Крах пацифисткой дипломатии. Первой на путь ликвидации ворсальско-вашингтонской системы вооружённой силой стала Япония. В войне японский военно-феодальный империализм искал выхода из экономического кризиса и назревавших внутренних потрясений.
Переплетение капитализма с архаическими феодальными пережитками в стране обусловливало чрезвычайную узость внутреннего рынка Японии. Свыше 30 % продукции всей её промышленности вывозилось за границу. От внешнего рынка зависело также снабжение сырьём японской индустрии. Поэтому сокращение внешнего рынка, явившееся результатом мирового кризиса, тяжело отразилось на хозяйстве и экономическом положении трудящихся Японии.
За годы кризиса в Японии образовалась армия безработных почти в два с половиной миллиона человек. Резкое падение цен на сельскохозяйственные продукты вызывало разорение крестьянства.
В городе и деревне нарастала волна социального протеста против правящего буржуазно-помещичьего блока в Японии.
Господствующие классы Японии всячески старались доказать, что только война откроет Японии выход из кризиса: страна приобретёт новые рынки для торговли и получит новые территории для переселения избыточного японского населения. В первую очередь необходимо немедленное завоевание Манчжурии. Без неё, уверяла буржуазная печать всех направлений, Япония потерпит поражение в будущей «большой войне» за необъятные рынки Китая.
«Манчжурия — это первая линия государственной обороны Японии», — таков был основной мотив в пропаганде войны с Китаем.
Японская империалистическая экспансия в Манчжурии стала принимать широкие размеры уже после русско-японской войны 1904–1905 гг. При помощи системы таможенного барьера, финансового контроля и железнодорожных концессий Япония постепенно сосредоточила в своих руках основные экономические ресурсы Южной Манчжурии.
До 1924–1925 гг. Япония беспрепятственно расширяла свои концессионные права в Манчжурии. Но с 1925 г. китайское правительство при поддержке США попыталось противодействовать Японии.
Японская дипломатия, отстаивая «права» Японии на Манчжурию, проявляла чрезвычайную изворотливость. Во время подготовки к войне с Россией в 90-х годах японцы доказывали, что Манчжурия — неотъемлемая часть Китая; теперь они утверждали обратное: Манчжурия — ни исторически, ни этнографически не имеет ничего общего с Китайской империей; она может самостоятельно решать свою судьбу. «Манчжурия и Монголия никогда не были китайской территорией, — провозглашал в 1927 г. знаменитый меморандум Танака, ставший программой японского империализма, — этот факт с полным авторитетом возвещён всему миру императорским университетом. Исследования доктора Яно настолько тщательны, что ни один учёный в Китае их не оспаривает».
Утверждение это не соответствовало действительности. Китайские учёные и общественные деятели единодушно выступали против подобных выводов.
Меморандум Танака. В своём нашумевшем меморандуме Танака доказывал, что Япония не может допустить национального объединения и независимости Китая. «Мы должны страшиться того дня, когда Китай объединится и его промышленность начнёт процветать», — таков был тезис меморандума. Отсюда вытекала «программа действий» японского империализма по разделу Китая и превращению Манчжурии в японскую колонию.
«Для того чтобы завоевать подлинные права в Манчжурии и Монголии, — гласил меморандум, — мы должны использовать эту область как базу и проникнуть в остальной Китай под предлогом развития нашей торговли. Вооружённые обеспеченными уже правами, мы захватим в свои руки ресурсы всей страны. Имея в своих руках все ресурсы Китая, мы перейдём к завоеванию Индии, Архипелага, Малой Азия, Центральной Азии и даже Европы». Так раскрывал меморандум головокружительные планы японского империализма.
Меморандум требовал решительной борьбы против Вашингтонского договора девяти держав; оставить его в силе означало бы для единомышленников Танака «самоубийство» Японии. В отношении Монголии меморандум намечал путь «мирного проникновения» при помощи японских отставных офицеров, которые возьмут в свои руки контроль над монгольскими князьями. Наконец, план Танака предусматривал и войну с СССР. «В программу нашего национального роста входит необходимость вновь скрестить мечи с Россией на полях Монголии в целях овладения богатствами Северной Манчжурии… — вещал меморандум. — Мы будем всемерно наводнять Северную Манчжурию нашими силами. Советская Россия должна будет вмешаться, и это будет для нас предлогом для открытого конфликта».
Меморандум Танака, опубликованный в сентябре 1931 г. в журнале «China Critic», был перепечатан всей мировой прессой.
Японские официальные круги поспешили выступить с опровержением подлинности этого документа. Открытая дискуссия по этому вопросу между представителями Китая и Япония произошла на седьмом заседании 69-й сессии Совета Лиги наций 23 ноября 1932 г. Китайский представитель доктор Веллингтон Ку доказывал подлинность меморандума, В ответ японский представитель Мацу ока заявил: «Я хотел бы сказать совершенно откровенно и категорически, что подобного рода документ никогда не составлялся в Японии и никогда не представлялся на рассмотрение императора… Я был довольно близок к покойному генералу Танака, японскому премьер-министру, и хорошо знаю, что я прав. Вы можете верить мне, что подобный документ никогда не был представлен императору».
Мацу ока требовал, чтобы китайский представитель предъявил Совету Лиги наций доказательства подлинности меморандума. Веллингтон Ку в ответ указал на то, что вся та «позитивная политика», которую проводила и проводит Япония в отношения Китая и Манчжурии, вполне соответствует принципам, развитым в меморандуме. «Если этот документ поддельный, — говорил Ку, — то он подделан японцем, потому что ни один китаец не мог так хорошо понять и изложить политику, которую так точно, во всех подробностях, осуществляет современная Япония».