Страница 115 из 204
Работа 4-й сессии была быстро свёрнута. На сессии был образован комитет безопасности, которому поручалось заняться рассмотрением проблем безопасности и разоружения. Советская делегация ограничилась посылкой в комитет безопасности своего наблюдателя.
Подлинная позиция германской делегации по вопросу о разоружении прикрывалась достаточно грубой маскировкой. Немцы были заранее уверены, что предложение о всеобщем разоружении будет отклонено. Поэтому, используя пацифистские лозунги, они требовали радикальной постановки этого вопроса. Они рассчитывали, что затянувшееся обсуждение этой проблемы даст Германии основание настаивать на свободе действий в области вооружения.
Только советская делегация ставила вопрос о разоружении на принципиальную и практическую почву. Это вызывало крайнее раздражение среди империалистов, которые пытались длинными и бесплодными дискуссиями прикрыть подготовку войны.
На 5-й сессии подготовительной комиссии 15–24 марта 1928 г. представитель империалистических кругов Великобритании лорд Кашендэн в своей речи запальчиво спрашивал, какие «скрытые мотивы» могли внушить советскому правительству мысль выдвинуть — с такой «драматической внезапностью» — предложение всеобщего разоружения. Лорд Кашендэн не постеснялся квалифицировать советское предложение как демагогическую пропаганду. Кашендэн утверждал, что советский проект разоружения рассчитан на «человека улицы». Это дало повод представителю СССР заявить, что советская делегация действительно стремится сделать свои предложения ясными для широких масс. Неуклюжее выступление Кашендэна вызвало неудовольствие даже в части буржуазной печати, которая характеризовала его как «акт саморазоблачения».
Резко нападали на советский проект голландский и бельгийский делегаты. Они утверждали, что «имеется весьма серьёзная опасность внутренних беспорядков, мятежей, восстаний и революций», которые теперь подготовляются «систематически и научно». Поэтому предложение советской делегации о разоружении неприемлемо.
В результате дискуссии советский проект всеобщего разоружения был отклонён на том основании, что подготовительная комиссия уполномочена якобы обсуждать лишь вопрос о частичном и постепенном разоружении. Тогда советская делегация предложила на том же заседании новый проект конвенции — о частичном сокращении вооружений. Этот проект был внесён в повестку дня 6-й сессии подготовительной комиссии. Но одновременно было поставлено второе чтение проекта, разработанного комиссией по разоружению в 1927 г.
Доказывая, что оба проекта посвящены одной и той же проблеме, руководители комиссии пытались совсем снять советский проект с обсуждения. Он был передан на согласование в комиссию и вернулся для обсуждения на сессии лишь спустя 18 месяцев.
Советская делегация была лишена в подготовительной комиссии самых необходимых условий, чтобы своим сотрудничеством помогать делу мира. «Требовалась особая выдержка и терпение советской делегации, а также сознание ею огромного значения, придаваемого её правительством делу разоружения, чтобы она не прекращала своего участия в комиссии под влиянием бестактностей и грубостей председателя комиссии», — заявил в Женеве председатель советской делегации, подводя итоги участия советской делегации в подготовительной комиссии.
Отвергнув советские проекты и создав самую тягостную обстановку работы для делегации СССР, подготовительная комиссия достаточно ясно продемонстрировала своё нежелание содействовать хотя бы частичному разрешению проблемы разоружения.
Пакт Бриана — Келлога (27 августа 1928 г.). Кульминационным достижением «пацифистской» дипломатии был так называемый пакт Бриана — Келлога об отказе от войны как орудия национальной политики.
Инициатива предложения этого нового пацифистского пакта принадлежала Бриану. 6 апреля 1927 г., в связи с десятой годовщиной вступления США в мировую войну, тысячи американских волонтёров, сражавшихся на Западном фронте, по приглашению французского правительства приехали в Париж. По этому поводу Бриан выступил с заявлением о дружественных чувствах Франции к Соединённым штатам и о готовности французского правительства подписать с США «любое взаимное обязательство, чтобы поставить, по американскому выражению, войну вне закона».
20 июня 1927 г. Бриан передал американскому послу в Париже официальную ноту с проектом франко-американского договора о «вечной дружбе». Заключением такого договора французское правительство рассчитывало обеспечить себе поддержку США для укрепления франка, урегулировать свои долговые обязательства перед Америкой и вообще упрочить военно-политическое положение Франции на случай осложнений в Европе. Со своей стороны американская дипломатия старалась использовать идею Бриана в интересах внутренней и внешней политики США. Что касается внешнеполитических мотивов, которые заставляли правительство Соединённых штатов поддержать французское предложение, то они были достаточно понятны. Возросшая после войны экономическая мощь Соединённых штатов внушала правительству заокеанской республики стремление приобрести руководящее влияние в мировой политике. Американцы не забыли, какое дипломатическое поражение они понесли после мировой войны, когда Англия и Франция сумели воспользоваться всеми плодами победы над Германией и превратить детище Вильсона — Лигу наций — в послушное орудие своего собственного господства. Руководитель государственного департамента США Келлог стремился создать Соединённым штатам Америки положение международного арбитра и противопоставить создаваемый им «инструмент мира» женевскому синедриону, где американским представителям приходилось оставаться в роли наблюдателей. В период выборов президента и членов Конгресса предполагаемый пакт изображался как плод мирной инициативы самого американского правительства. 28 декабря 1927 г. Келлог сообщил Бриану, что правительство Соединённых штатов с удовлетворением принимает французское предложение. Однако оно не считает возможным заключить договор о «вечном мире» с одной лишь Францией. Необходимо «достигнуть присоединения всех главных держав к пакту, посредством которого эти державы отказались бы от войны как орудия национальной политики».
Во Франции американский ответ вызвал большое разочарование. Многосторонний договор, предложенный Келлогом, грозил ослабить значение ранее заключённых французской дипломатией договоров и подорвать французскую систему союзов. Кроме того, он наносил урон и престижу Лиги наций, противопоставляя ей новое объединение европейских держав, подписавших пакт.
Последовавшая затем дипломатическая переписка между Францией и США отразила стремление французской дипломатии устранить нежелательные для Франции изменения в первоначальном проекте пакта. Келлогу предлагалось заключение такого договора между Францией и США, который воспрещал бы всякую наступательную войну. В дальнейшем к нему могли бы присоединиться и все остальные государства. Во французской ноте имелась характерная оговорка, что новый пакт не упраздняет заключённых ранее союзов и не аннулирует обязательств, содержавшихся в уставе Лиги нации, в Локарнских соглашениях и других международных актах.
Было очевидно, что французская дипломатия стремится оставить за Францией право применения вооружённой силы в целях своей внешней политики. Келлог ответил, что американское правительство стоит за безусловный отказ от войны как средства национальной политики. Потому оно и не может принять французское предложение.
13 апреля 1928 г. послы Соединённых штатов в Англии, Германии, Италии, Японии вручили правительствам этих стран ноты тождественного содержания с запросом по существу франко-американского спора. Ими были представлены также первоначальный проект Бриана, дипломатическая переписка государственного департамента с французским правительством и американский проект договора о запрещении войны.
Первой из запрошенных держав ответила Германия. В ноте от 27 апреля 1928 г. она, разумеется, поспешила высказаться в пользу американского проекта. Германская дипломатия следовала своей обычной тактике: демонстрировать абсолютное миролюбие Германии, усыплять международную бдительность и отвлекать внимание стран-победительниц от усиленного роста германских вооружений.