Страница 25 из 82
Несмотря на подобные угрозы, несколько месяцев спустя вспыхнул ещё один конфликт, сопровождавшийся со стороны Орджоникидзе требованиями отставки и резкими заявлениями по поводу его отношений с Молотовым. Противоречия возникли в связи с планами реорганизации ВСНХ и разделения его на несколько наркоматов. Орджоникидзе, судя по всему, был противником этого решения[192]. Сталин и, видимо, Молотов считали, что ВСНХ необходимо разделить. 23 декабря 1931 г. вопрос рассматривался на заседании Политбюро. Проект постановления о перестройке работы хознаркоматов и, прежде всего, ВСНХ предложил Сталин. Орджоникидзе, видимо, выступил с резкой речью, заявил об отставке и выдвинул какие-то обвинения против Молотова. В результате Политбюро одобрило следующее решение: «а) Принять предложенный т. Сталиным проект постановления о перестройке работы хознаркоматов и передать для окончательного редактирования в комиссию в составе т.т. Сталина, Молотова, Орджоникидзе и Кагановича. Созыв комиссии за т. Сталиным.
б) Предложение т. Орджоникидзе об его отставке отклонить.
в) Для рассмотрения заявления т. Орджоникидзе об его взаимоотношениях с т. Молотовым назначить специальное заседание Политбюро»[193].
Не располагая первоначальным проектом решения, предложенным Сталиным, мы не можем сказать, были ли сделаны какие-либо уступки Орджоникидзе в последующие дни. Однако 25 декабря 1931 г. Политбюро утвердило окончательную резолюцию о практической работе хозяйственных организаций, узаконившую раздел ВСНХ на три наркомата: тяжёлой, лесной и лёгкой промышленности[194]. Никаких сведений о специальном заседании Политбюро по поводу взаимоотношений Орджоникидзе и Молотова пока не выявлено. Скорее всего, конфликт был погашен в «частном порядке».
Однако, несмотря на то, что дело на этот раз закончилось поражением Орджоникидзе, он и в последующем действовал вызывающе активно, подтверждая свою репутацию «горячего», невыдержанного человека. Возможно, поэтому, памятуя о конфликте 1931 г., руководство Политбюро провело очередную реорганизацию ведомства Орджоникидзе по иному сценарию. 3 июня 1934 г. Политбюро приняло решение установить должность заместителя наркома тяжёлой промышленности по топливу (уголь, нефть, сланцы, торф) и назначило на неё Рухимовича[195]. Молотов, сторонник дальнейшего разукрупнения Наркомтяжпрома, был в это время в отпуске (вполне возможно, что рассмотрение этого вопроса сознательно было приурочено к отпуску председателя Совнаркома). Поставленный перед свершившимся фактом, он лишь посетовал в письме Куйбышеву в Москву 5 июня: «Жалею, что ограничились назначением т. Рухимовича замом по НКТП (топливо). Вопрос с новым наркоматом (топливо + электростанции) считаю назревшим»[196].
О том, что, выступая арбитром в многочисленных ведомственных спорах между членами Политбюро, Сталин в начале 30-х годов предпочитал находить компромиссы, ещё раз свидетельствовал исход конфликта между В.В. Куйбышевым и наркомом путей сообщения А.А. Андреевым. 14 ноября 1932 г. Куйбышев обратился в Политбюро с запиской по поводу самочинного разбронирования угля по распоряжению заместителя наркома путей сообщения Билика. Ссылаясь на рапорты секретаря Комитета резервов Зибрака и заместителя председателя ОГПУ Ягоды, которые сообщали соответствующие факты, Куйбышев требовал от Политбюро наказать виновных в незаконном использовании угля, в частности, арестовать ряд железнодорожных служащих и объявить строгий выговор Билику[197]. Накануне рассмотрения вопроса в Политбюро нарком путей сообщения Андреев обратился к Сталину со следующей запиской: «Т. Сталин. Моему заму т. Билику выносится выговор ни за что. Из запасов он топлива ни одной тонны не брал. Прилагаю его объяснения, которое я от него потребовал. Работник он довольно дисциплинированный»[198]. Сталин, судя по ходу последующих событий, был склонен поддержать руководителей наркомата путей сообщения. Записку Андреева Сталин переправил Куйбышеву (в архиве секретариата которого она и сохранилась). Куйбышев предпринял дополнительное расследование. В ответ на оправдания Билика Зибрак подготовил новую справку, в которой доказывал, что разбронирование запасов происходило в одном случае по прямому приказу, а в другом — с ведома Билика[199].
Несмотря на доказанность вины Билика, Политбюро, которое рассматривало вопрос 25 ноября, приняло компромиссное решение. Билику было указано на «незаконность распоряжения о разбронировании угля из фондов Комитета резервов без разрешения Комитета» и сделано предупреждение, «что в случае повторения таких незаконных действий» он будет привлечён к «строжайшей партийной и государственной ответственности». Наиболее сильно поплатились, как обычно, «стрелочники» — Политбюро утвердило арест ряда железнодорожных служащих и поручило ОГПУ «расследовать и привлечь к ответственности всех сотрудников НКПС и дорог, виновных в незаконном разбронировании фондов»[200].
Достаточно часто Политбюро приходилось разбирать конфликты между военным ведомством и хозяйственными наркоматами по поводу отсрочек от призыва в армию. В очередной раз это произошло в августе 1933 г. 16 августа руководители донецкой областной партийной организации прислали на имя Сталина шифровку, в которой просили отсрочить призыв в армию до 1 января 1934 г. 10 тыс. рабочих-угольщиков. Просьба эта, несомненно, поддерживалась Орджоникидзе, в ведении которого находились шахты, а, возможно, даже была инициирована им. Не менее понятно, что Ворошилов, руководивший военным ведомством, воспротивился этой просьбе. Получив от Кагановича, оставшегося в Москве вместо отдыхавшего Сталина, шифровку с просьбой об отсрочке, Ворошилов поставил на ней резолюцию: «Я — против». Каганович, оказавшийся в центре очередного межведомственного конфликта, организовал очередной компромисс. По его предложению Политбюро предоставило отсрочку 5 тыс. рабочих[201].
Перечень подобных компромиссов в межведомственных столкновениях, достигнутых при помощи Политбюро, можно продолжать.
Вместе с тем известно немало случаев, когда Сталин занимал жёсткую, бескомпромиссную позицию и всеми средствами добивался своего. Такие конфликты развивались по особому сценарию и в значительной мере демонстрировали как соотношение сил в высших эшелонах власти, так и методы своеобразной борьбы в верхах в период неокончательного упрочения единовластия вождя.
Один из наиболее бурных конфликтов такого рода разразился осенью 1931 г. в связи с решением о дополнительном импорте вагонных осей, колёс и качественной стали. Эти решения, принятые предварительно валютной комиссией под руководством Рудзутака, были утверждены Политбюро 30 августа 1931 г.[202] по настоянию руководства ВСНХ, в частности, Орджоникидзе. Узнав об этом, Сталин и Молотов, находившиеся в отпуске на юге, послали в Политбюро протест. Причём, предваряя его, Сталин 4 сентября писал Кагановичу: «Не понимаю, как могло ПБ согласиться с предложениями ВСНХ о дополнительном импорте вагонных осей и колёс и качеств[енной]стали. Оба предложения представляют прямой обход июльского решения ЦК… об окончательной программе импорта металла на 1931 год. Насколько я понимаю, Вас и Рудзутака просто обманули. Нехорошо и противно, если мы начнём обманывать друг друга. Соответствующую телеграмму мы уже послали в П.Б.»[203]
192
В фонде Куйбышева сохранилась следующая записка Орджоникидзе: «Я слыхал об этих разговорчиках, но лично я думаю, что это неправильно. Отдельные отрасли промышленности настолько тесно связаны между собой, что их непосредственное вхождение в СТО изрядно должно затруднить и запутать положение. Я решительно против». На первой странице записки есть надпись Куйбышева: «Записка Серго от 11 /X (видимо 1931 г. — О.Х.) по поводу ликвидации ВСНХ» (Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 124).
193
Там же. С. 123–124.
194
РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 867. Л. 11–12.
195
Там же. Д. 946. Л. 17.
196
Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 140.
197
Там же. С. 25–26.
198
Там же. С. 26.
199
ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 27. Д. 6. Л. 349–352.
200
Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 26.
201
РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 989. Л. 221. Аналогичные конфликты между Ворошиловым и Орджоникидзе, заканчивающиеся компромиссными решениями Политбюро, происходили и в последующие годы. Например, в августе-сентябре 1936 г. Политбюро дважды рассматривало разногласия между НКТП и НК обороны по поводу призыва в армию работников авиапромышленности и шахтёров. Оба раза, как и в описанном случае в 1933 г., принимались средние цифры отсрочек от призыва, несмотря на значительные требования Орджоникидзе и категорические возражения Ворошилова (Там же. Д. 1120. Л. 24; Д. 1122. Л. 95. См. также обмен записками между Орджоникидзе и Ворошиловым по поводу направления демобилизуемых красноармейцев в 1935 г. в тяжёлую промышленность — Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 145).
202
РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 10. Л. 179.
203
Там же. Ф. 81. Оп. 3. Д. 99. Л. 16.